Это все было прекрасно, но особенно порадовал другой трофей — бесшумный «Хеклер-МР5 Кох» с нескладным прикладом — такой же, какой я видел у приятеля Дитмира. Принадлежал он Фехми, но тот под обстрелом не смог оружие схватить — оно было без ремня, свалилось на пол и встало враспор между сиденьями, заклинило, в общем.

Это пригодится, к нему «сабсоники» не нужны — тут глушитель снижает скорость пули до дозвуковой, делая оружие очень тихим. А патроны к нему у меня есть, много, учитывая те, что я в Мюйдене наменял.

Попугал Фехми, поцелился в него. Ничего, дергается, боится, так что оружие исправно, видать. И даже чистое, я проверил.

В багажнике тоже много полезного нашлось. Помимо нескольких больших упаковок разных патронов, целой сумки бельгийских гранат «Мекар» нашелся помповик «Бенелли Нова Тактикал» и куча патронов к нему. Похоже, телохранители Фехми возили его с собой на всякий случай — если вдруг пригодится. Заметно было, что на их снаряжении босс не экономил: одни дорогущие прицелы чего стоили.

Вскоре с улицы послышался посвистывающий звук дизеля, а в наушнике рации — голос Вима:

— За тобой заехали, можешь выдвигаться в деревню.

— Спасибо.

Выглянул в окно. Точно, прямо возле дома стоит нечто очень похожее на наш БТР-80, только на шести колесах вместо восьми. На крыше, высунувшись из люка, сидит боец в шлеме, машет мне рукой, вроде как обозначается. Я ему тоже помахал, потом, открыв окно, крикнул:

— Я сейчас из-за дома на машине выеду, не удивляйтесь!

Тот кивнул согласно, а я, вновь зацепив пленного за воротник куртки, потащил его по полу в противоположную сторону. Больше всего возни вышло с затаскиванием его в кузов, да еще и привязать дополнительно пришлось. Албанец рычал, стонал, охал, раненая нога знать себя давала, но я предусмотрительно ему в рот кляп затолкал из кухонного полотенца. Поговорил — и хватит, молчание — золото.

Трофеи, свое барахло — все в машину, в отличие от пленного — в салон. Потом, как и обещал, завелся и выехал из-за дома. Бронетранспортер тронулся с места и резво покатил по дороге, я пристроился следом.

Вим стоял прямо на дороге, у самой переправы, у ресторанчика «Кааг», прислонившись к пятнистому борту своего «феннека» и явно поджидая меня. Баст и Йос тоже были неподалеку: сидели за столиком на веранде и пили что-то из термоса. Подъехавшему бронетранспортеру Вим жестом приказал проезжать дальше, а меня остановил. Я пристроился рядом с его машиной, заглушил двигатель.

Вокруг было суетно. Носились военные, появилось неожиданно много гражданских, причем таких, по которым было видно, что пережили они трудные времена: все измученные, мужчины заросли бородами. Кто-то молчалив, а кто-то, наоборот, перевозбужден. Сразу за переправой стояли два зеленых грузовика с красными крестами, возле них на притащенных откуда-то скамейках сидело несколько человек, явно ожидающих очереди.

За ними в рядок выстроилось несколько военного вида машин, в основном грузовых и джипов, — явно трофеи.

— У тебя все в порядке? — проявил неожиданную заботливость ротмистр.

— Вроде бы, — пожал я плечами. — Пленного взял, менять буду.

Он хмыкнул, затем уточнил:

— На того самого, что ты и говорил?

— Он живой?

— Пленных около двадцати — те, кто успели сдаться. — Он показал рукой на остров. — Их в сарае возле верфи заперли, пока еще не эвакуировали. Вообще-то мы собирались отдать его тебе, если он жив, так что…

— Тогда так отдам, — ответил я на не заданный вопрос. — Зачем он мне тогда? Это Фехми Гаши, слышал про такого?

— Так это тот самый и есть, о котором разговор был. Тот, что биотуалеты в Афганистан доставлял. Живой он, получается?

Я кивнул на машину, сказал:

— Поехал посты ночью проверять и оказался между небом и землей.

— Не оказался он: за тобой в полукилометре бронетранспортер стоял, там бы его встретили. Не вмешивались, потому что я приказал.

— А у теплиц тоже стоял? — уточнил я. — А то он туда сворачивать собирался.

Вим ничего не ответил, а пошел к кузову «ивеки», заглянул через борт.

— Он самый.

Рядом как-то неожиданно оказались Бастиан и Йос, ловко подхватив пленного, потащили его из машины. Откуда-то еще подошли люди в форме, быстро подъехали два военных «геленда». Появился тот самый мужик в темно-синей полицейской форме, которого я видел в крепости Мюйдена, поздоровался. Албанца утащили, загрузив в кузов одного из «гелендов», который быстро уехал.

— Пошли, — показал Вим на паром. — Машину оставь, никто ничего там не тронет. Кстати, тебе награда положена.

— Какая? — немного удивился я.

— Деньги, — пожал он плечами. — И даже неплохие, кажется.

Неуклюжая оранжевая баржа с белой рубкой тронулась с места, медленно отваливая от пристани. Плавание было недолгим — прошли всего метров сорок, до того как уткнулись в противоположный берег. Дальше пошли пешком, обогнули медпункт, или как там это правильно называется — пункт оказания первой помощи, — неторопливым шагом направились к большому сине-белому ангару верфи, возле которой я заметил нескольких солдат.

— Все по плану прошло, — попутно рассказывал Вим, явно довольный проделанной работой. — Два «апача» ударили по выявленным постам, сопротивления высадке вообще не было. Караул возле верфи тоже они расстреляли. Вон там… — он указал затянутой в перчатку рукой, — …высадили десант, у самых домов. Верфь отсекли от остальной деревни за десяток секунд и пошли по домам. Некоторые пытались сопротивляться, но…

Объяснять он не стал — я и так заметил длинный ряд тел, уложенных вдоль стены верфи. Много убитых — под сотню, наверное, и не только мужчины. Похоже, что при зачистке не очень церемонились, что не удивляет: закончились времена политкорректности. Трупы, кстати, еще подвозят — вон явно местные вытаскивают еще двоих из старого пикапа. Интересно, зачем так раскладывать? Опознавать собираются или что? Ладно, мое какое дело…

Попутно подумал о том, что действительно бандиты здорово устроились — в «зомби-мире» остров, плотно застроенный крепкими каменными домами, — самое безопасное из возможных мест, наверное. Теперь тут опять люди жить будут. Вон дом вижу, в нем уже уборка идет. Это понятно: голландцы вообще чистоплотны на редкость, а вот насчет албанцев, в домах проживавших, сказать ничего не могу, не знаю. А может быть, просто от остатков чужой злобной ауры так избавляются. Очень даже их понимаю.

— Нам сюда, — показал на небольшую дверь в стене ротмистр.

У двери стояли двое солдат, о чем-то болтающих на фламандском. Один из них посторонился, открыл дверь.

Относительно небольшое помещение. Видимо, бывший склад запчастей или что-то в этом духе. Еще двое военных, наблюдающих за сидящими людьми, одетыми кто во что или даже вовсе не одетыми. Все мужчины. Пожилой всего один, в основном молодые и средних лет. На всех пластиковые наручники — и на руках, и на ногах. Некоторые ранены, но не тяжело, — видны повязки.

Дитмира я увидел сразу: он сидел прямо напротив меня, у стены, босой, одетый в майку и спортивные брюки: явно почти с постели взяли. Меня узнал сразу, я по глазам понял.

— Этот, — сказал я, чувствуя, как внутри начинаю закипать, причем так, что лицо и ладони занемели, а в ушах возник словно тихий звон. — Этот самый.

Вим кивнул, что-то сказал одному из солдат. Тот подошел к Дитмиру, присел, перекусил пластиковую полоску, стягивавшую щиколотки, вернулся обратно. Остальные пленные смотрели настороженно, многие испуганно.

— Забирай, — сказал мне ротмистр. — Я тебя провожу до машины.

Я жестом показал Дитмиру — мол, «вставай». Он только отодвинулся назад, к самой стене, и тогда я направил на него автомат.

— Вставай, а то получишь очередь в живот и будешь долго умирать, — сказал ему. — Не тяни время.

Я обратил внимание на то, как побледнело его лицо. Каких-то эмоций во мне это уже не вызвало, я смотрел на него как на покойника, все еще шевелящегося, но как-то умудрившегося не превратиться в зомби, а в остальном — такой же труп. А еще я понимал, что сейчас делаю решительный шаг «на темную сторону», но меня это совсем не трогало. Было только понимание того, что я отсюда уеду, и плевать, что обо мне будут думать, а сам я никому об этом не расскажу.