— Гидравлическая установка на колесах. Значит, машинист может подкатить ее к любому люку?

— Так и делается.

— А вы видите, что рубильник третьего люка опущен вниз? Это значит, что замок был в открытом положении, но люк при этом оставался закрытым.

Ситуацию разъяснил подошедший эксперт.

— Вопрос решен очень просто, Александр Иваныч. В правом углу стоит стремянка. Створки люка были закрыты на палку. Она держала дверцы люка, но не могла выдержать дополнительной нагрузки, в данном случае веса человеческого тела. Дощечку приколотили снизу, скрепив ею обе половинки люка, потом слезли со стремянки, отставили ее в сторону, подошли к пульту, открыли электрический замок, но люк при этом не открылся, сдерживаемый перекладиной. Затем преступник пододвинул стул и поставил его точно под люком, а к стулу прислонил одну из секций ограды острыми пиками кверху, чем гарантировал успех мероприятия. Ведь если бы Ольшанский упал на пол, он мог остаться живым. Сломал бы ноги, руки или бедро с ключицей, но выжил. Остроконечники лишали его такого шанса.

— Все выглядит достаточно естественно, — вступил в разговор Судаков. — Человек покрасил часть ограды и поставил ее отдельно сушиться, прислонив к стулу. Не класть же ее на пол! Грязи слишком много. Но я о другом хочу сказать. Может, это глупо прозвучит, Александр Иваныч, но взгляните сами. Ограда покрашена в черный цвет, а наконечники, острие, сыгравшее роковую роль, выкрашены серебрянкой. Значит, серебро все же имеет определенный смысл, оно не случайное совпадение.

— Нам от этого не легче, Боря. Одно могу сказать с уверенностью — убийца ушел из театра в момент начала спектакля.

— Почему? Он мог заготовить ловушку заранее, вчера например.

— Не мог. Боря. До начала спектакля по сцене ходили рабочие. Устанавливались декорации, и на люк наступали не один раз. Однако никто не провалился. В одном могу с тобой согласиться: все могло быть заготовлено заранее. И даже если бы мы здесь все проверили, то ничего подозрительного не заметили. Убийца мог зайти сюда на полминуты, когда прозвучал третий звонок. Он просто выключил электронный замок и ушел.

— Мы можем точно выяснить, кто входил в театр, а кто выходил. Ребята фиксируют все передвижения по зданию театра.

К коллегам присоединился капитан Забелин.

— В течение получаса всех доставят в театр.

— А сварщика не забыл?

— Нет.

— Очень хорошо. Капитана ввели в курс дела.

— Ну почему вы не хотите прислушаться к моему мнению? Никак понять не могу! Колодяжный болтается в театре с пяти часов. Он и сейчас здесь. Сидит в кабинете Грановского, и они пьют коньяк. Ведь актеры пришли на работу, они заняты своим делом, а за ним никто не наблюдает. К нему привыкли здесь как к мебели. Ему ничего не стоит спуститься в подвал незамеченным. На служебной проходной мне сказали, что слесарь ушел домой днем. Сварщик сегодня вообще на работу не выходил. Электрик уже с утра нажрался и спит на кулисах в пошивочной мастерской на четвертом этаже. Лыко не вяжет, с ним даже разговаривать не о чем. Привезут его сменщика. О чем тут думать?!

— Подвал запирается? — спросил Трифонов у помрежа.

— Нет, комната электрика здесь, внизу. Они дежурят через день. Уходя домой, должны, конечно, запирать, но не делают этого. Пожарники возражают, они должны иметь доступ в любое помещение.

— А как работают пожарники?

— Сутки через трое.

— О пожарниках мы ни разу не подумали, — заметил Судаков. — А они так же привычны и незаметны, как мебель. Где их найти?

— Не их, а его, — поправила помреж. — Я сейчас приглашу его сюда. Но, насколько мне известно, они всегда находятся на сцене во время спектакля. Главные бездельники в театре, слоняются из угла в угол или чаи гоняют у себя в каморке. Но все они люди пожилые, отставники. Безобидный и бесполезный народ.

— Мы можем уносить тело? — спросил подошедший врач.

— Да, конечно, — кивнул эксперт. — Мы уже все сфотографировали.

— Не забудь отпечатки снять с рубильника, Игнат, — напомнил Забелин.

— Не беспокойся, Костя. Уже все сделано.

— Одно очевидно, — делал заключения Судаков, — убийца прекрасно ориентируется в здании театра. Вспомните первый случай. Преступник ушел через боковой «карман» сцены после выстрела. У слесаря пропала из коробки одна пуля, то, чего не хватало для изготовления патрона. Я уже не говорю о подменах в реквизиторской — перезаряженный револьвер, отрава в коньяке, замена обычного флакона на серебряный. И наконец, люк. Подумайте сами, нужно очень хорошо знать, в каком месте сцены находится артист, чтобы это место определить, находясь под сценой. Представим себе, что кто-то из нас решил подстроить такую ловушку. Ну как я могу знать, что нужно отключить замок именно на третьем люке, который совпадает с крестиком на сцене?

— Не возбуждайся, Борис, — тихо сказал Трифонов. — С тобой никто не спорит.

В подвале появился милиционер и грузный мужчина лет шестидесяти в мокрой от дождя куртке.

— Этот человек сказал, что он сварщик.

— Все правильно. Мы его ждем.

Труп актера уже вынесли, но решетка имела ужасающий вид, цементный пол был залит кровью.

— Как вас зовут?

— Василий, — растерянно ответил сварщик, оглядываясь по сторонам. — А что случилось?

— Погиб еще один актер в вашем театре. — Судаков вышел вперед, взял под руку великана и медленно повел его к стене, где стояли три секции ограды. — Скажите, Василий, это ваша работа?

— Моя, но при чем здесь артисты?

— Тогда сами объясните, кто здесь при чем, а кто нет.

— Да это же обычная халтура, приработок! Я здесь работаю по совместительству. В театре не так много дел для сварщика. Мне сделали заказ, я его выполнил.

— Все это понятно, но не заставляйте тащить из вас каждое слово клещами. Все сначала и со всеми подробностями, пожалуйста.

— Ну как хотите. Пришел на прошлой неделе один тип. Говорит, меня ему рекомендовали как хорошего сварщика. Попросил сделать ограду для кладбища. Два метра на два и в метр высотой.

— А кто рекомендовал?

— Я и не спрашивал. Да любой! У нас в театре все дачи имеют, и на каждой я побывал. Заборы варил и гаражные ворота. Своему больше доверяют, есть с кого спросить за брак.

— А что за заказчик?

— Понятия не имею. Наверное, здешний. Всех-то я не знаю. Мне наверх подниматься незачем. Так, невысокий и немаленький, обыкновенный, лет пятидесяти, может, больше. Лица его не помню. Тут у нас, как видите, света немного, а его лицо еще поля шляпы закрывали.

— Шляпы?

— Да, он какой-то несовременный, одет смешно, шляпа с большими полями, пальто мешком, обуженное к низу, брюки с отворотами, и в калошах. Одним словом, так сегодня не одеваются. Я подумал, что он артист в костюме из какого-то спектакля и во время перерыва на репетиции спустился вниз. Просил сделать ограду в течение недели. Послезавтра должен прийти. Мне осталось только докрасить ее.

— А наконечники?

— А что наконечники? А, наконечники, понял. Он сказал, будто ограда для могилы военного и он хочет, чтобы она походила на выстроенные в ряд копья, причем эти наконечники надо покрасить серебрянкой. Я предложил покрасить бронзой, но он отказался. Дал задаток. Хорошие деньги обещал, не торговался.

— Одну секцию вы уже покрасили?

— Да. Так она тут рядом стояла. Я ее отдельно к стене прижал. Краска еще сырая.

— Значит, за заказом он должен приехать послезавтра. А как вы собирались выносить ограду из театра?

— Через двор, конечно. Ну это не проблема. Уж, наверное, он понимал, что приехать надо на машине. Ограда тяжелая.

— Хорошо, Василий. Мы еще поговорим с вами, но чуть позже.

Помреж привела пожарного. Все переключились на новый объект. Допрос опять вел Борис Судаков.

— Скажите, любезный, во время вашего дежурства сегодняшнее несчастье первое или нет?

— Надо сказать, что я человек невезучий. Все три трагедии попали на мою смену, как нарочно. За два года случилось одно возгорание в актерском буфете. Плита замкнула, и тоже в мою смену.