Алессандра захлопнула дверцу.

Гарри бросил их сумки с вещами на заднее сиденье и осторожно сел на водительское место. Машина тронулась.

— Благодарю вас. Она смотрела прямо перед собой. Он тихо рассмеялся, и этот смех показался ей таким же мягким и бархатистым, как окружавшая их темнота.

— Полное молчание. Это очень оригинально. Никто прежде так себя не вел.

Выезжая на грязную дорогу, он не включал фар до тех пор, пока они не оказались на шоссе.

Машина была очень маленькой и тесной. Алессандра сидела вплотную к нему. Их плечи почти соприкасались. Рука Гарри покоилась на переключателе скоростей, и пальцы его находились в нескольких дюймах от ее колена.

Алессандра не могла поверить, что позволила ему поцеловать себя.

Позволила? Господи, да она вцепилась в него, как кошка, и чуть не проглотила его с потрохами!

Печальная правда заключалась в том, что она уже несколько дней хотела поцеловать его.

Конечно, это было до того, как она узнала, какой Гарри гнусный лжец — он готов пожертвовать всем и всеми, чтобы удовлетворить свою болезненную жажду мести и уничтожить Майкла Тротта. Она поцеловала этого человека, считая его животным редкой породы, абсолютно честным и прямым. Пребывая в этом детском, наивном заблуждении, она думала, что он достоин ее поцелуя.

Гарри пошевелился на своем сиденье, поправил повязку, опоясывавшую грудь, и Алессандра почувствовала угрызения совести.

— У вас сломаны ребра? — не смогла она удержаться от вопроса.

— Только одно, — ответил Гарри, бросив на нее осторожный взгляд. — Но и этого достаточно.

— Мне жаль, — сказала она смущенно.

Когда Гарри вернулся из больницы, он уже знал, что их подопечная навсегда распрощалась с Программой защиты свидетелей, и, когда она сообщила ему об этом, нисколько не удивился.

Теперь на нем были джинсы, которые плотно обтягивали бедра, на ногах кроссовки, а неухоженную шевелюру увенчивала бейсбольная кепочка. Костюм довершала легкая, видавшая виды кожаная куртка. Как ни была зла на него Алессандра, она не могла не признать, что еще ни разу не видела его таким привлекательным.

Прежде чем заговорить снова, Гарри откашлялся.

— Давайте заключим сделку, Эл. Мы с вами на одной стороне, у нас одна цель, хотя я знаю, что вы злитесь на меня и не хотите этого замечать. Факт остается фактом — вы хотите остаться в живых, я тоже, несмотря на то что я испортил операцию и вся наша контора оказалась не на высоте. Вы и правы и не правы. Нам следовало все рассказать вам и предоставить право отказаться от роли приманки, если бы вы захотели. — Он снова посмотрел на нее. — Конечно, мы поймаем эту мразь. Я ничего не могу сделать, чтобы изменить прошлое, но постараюсь изменить будущее, поэтому собираюсь отвезти вас в место, которое, уверяю, будет вполне безопасным. И еще я собираюсь показать вам, как уцелеть в толпе, если возникнет опасность.

— Как вы можете гарантировать мою безопасность, и какая у меня может быть уверенность, что вы снова не используете меня в качестве наживки?

Гарри повернул на шоссе номер 84 и двинулся на запад. Включив пятую скорость, он спокойно посмотрел на нее.

— Потому что там живут мои дети. Вы уж поверьте: ни за что на свете я не стал бы заманивать туда людей Тротта.

— А если кто-нибудь из вашей бригады решит, что Майкла следует поставить в известность о моем местонахождении?

— Никто, кроме меня, не будет знать, где вы. Я никому об этом не скажу.

— Вы говорили, ваши дети живут с теткой, а найти ее ни для кого не составит большого труда.

— Мардж — моя сводная сестра, — ответил Гарри. — А точнее, вообще не сестра мне. Она чуть не стала моей сестрой. Ее отец и моя мать прожили вместе восемь месяцев. Они собирались пожениться, но у них ничего не вышло. Мардж в то время было двенадцать, а мне семь… Она была добра ко мне. Мы остались друзьями, даже когда наши родители разошлись. После того как Кевин… ну, вы знаете… Мне понадобилось безопасное место для Шона и Эмили. Мардж жила в Колорадо и разыскала меня. Никто у нас в Бюро не знает о ее существовании. Я был очень осторожен, и они в безопасности до сих пор. Даже Джорджу о них ничего не известно.

С минуту Алессандра молчала, потом спросила:

— И вы ничего не обязаны докладывать начальству?

— Весь следующий месяц я в отпуске и никому нет до меня дела.

Вот как! Отпуск. Он готов провести весь отпуск с ней!

Гарри снова бросил взгляд на Алессандру, будто прочел ее мысли.

— Думаю, я у вас в долгу, — сказал он тихо.

— А я не уверена, что могу доверять вам, Гарри.

Он кивнул:

— Знаю. Позвольте мне только отвезти вас в Колорадо. Я научу вас исчезать, становиться незаметной, и если вы предпочтете исчезнуть, то легко сможете это сделать. — Он снова посмотрел на нее. — Ну как, по рукам?

Снаружи машину окружал полный мрак. Алессандра видела только неясное отражение лица Гарри и заметила, что он наблюдает за ней. Выбор у нее был невелик. Она вздохнула, сожалея о том, что он не был тем героем, какого она искала, о каком мечтала.

— Вы все еще не попытались оставить прошлое в прошлом, — заметил Гарри. — Почему бы вам не решиться и не сказать мне, какой я сукин сын, чтобы мы могли начать все заново? Давайте, браните меня на полную катушку.

— Вы такой увертливый, такой ловкач…

— Шутите? Ловкач — это слишком слабо. Ловкачи проскакивают перед вашей машиной, обгоняя вас, или втискиваются на ваше место на парковке, но они не подвергают вашу жизнь опасности, как это сделал я.

— Вы…

Но она не смогла выговорить этого.

— Начните с ублюдка. Я ублюдок. Давайте же, Элли. Это даже не бранное слово. Ну, попытайтесь. Ублюдок!

— Вы…

— Вонючая куча дерьма. — Он рассмеялся, увидев изумление на ее лице. — Это слишком вежливо, но я догадываюсь, что вы обо мне думаете.

— Я…

— Ненавижу вас, — подсказал он. — Вы мразь. Задница. Ничтожество. Выбор у вас большой, Элли. Видите, я облегчаю вам задачу.

— Я думала, вы особенный, другой. — Ей наконец удалось это выразить. — Я думала вы не такой, как остальные. Лучше.

Последовало молчание. Гарри смотрел на дорогу прямо перед собой, и ему расхотелось смеяться. Лицо его было мрачным.

— Понимаю. И вы ошиблись.

Да, она ошиблась, но ему было невдомек, насколько сильно она хотела бы оказаться правой.

Когда Гарри снова втиснулся на тесное сиденье, Алессандра наконец пошевелилась, после того как проспала почти семь часов. Он не мог припомнить случая в своей жизни, когда бы видел столь безмятежно спящего человека. Два раза он задерживался у обочины по естественной причине: он не решался остановиться в положенном для этого месте и оставить спутницу одну в машине, а будить ее ему казалось грешно.

Но с этим телефонным звонком нельзя было больше мешкать, поэтому он остановился настолько близко к телефонной будке, насколько возможно, и старался сделать так, чтобы, внезапно проснувшись, она его не увидела. И только когда он снова протиснулся на узкое сиденье, потревожив при этом свое сломанное ребро и выругавшись вполголоса, ее ресницы затрепетали. Гарри тронулся и выехал на шоссе, соединявшее штаты. На протяжении многих миль он поглядывал в зеркало заднего вида, пытаясь понять, не преследует ли их Айво; но их машина все это время оставалась на шоссе единственной.

На горизонте за спиной небо стало предрассветно-серым, и свет прибывал с каждой минутой. Гарри разглядывал Алессандру — теперь он мог позволить себе смотреть на нее всласть. Движение машины и звук мотора, должно быть, снова подействовали на нее усыпляюще, но сон ее был уже не таким крепким — время от времени она шевелилась и что-то тихонько бормотала.

Полночи Гарри боролся с мыслями о том поцелуе, но мысли эти возвращались и были нерадостными: вторую половину ночи он думал о том, что так она больше его никогда не поцелует. И уж во всяком случае, этого не произойдет в ближайшем будущем.