«Нападут»… Кто? Рэми скривился: в Виссавии боевых магов нет, даже если и нападут, с телохранителями не им тягаться. Ни с одним из них. И убрать оттуда Мираниса, если что, всегда успеют. Но вслух ничего не сказал, сосредоточившись на принце.

Вовремя: буря внутри наследника внезапно усилилась, шарахнув по щитам, хотя с виду принц был как всегда спокоен и улыбчив. Рэми прикусил губу, чтобы не застонать — ментальный удар был слишком сильным, Миранис же, как всегда, не тревожился об окружающих. Может, и вовсе не отдавал себе отчета, что излучает такую силу. Высший маг, чтоб его, такого лучше не злить, его гнев вполне убить может. Такому даже не возразишь, когда услышишь:

— Будь хорошим мальчиком и не натвори ничего, когда мы войдем в Виссавию. И без тебя там будет нелегко.

Вот опять… будто не было того недавнего разговора в беседке. После этой фразы Рэми задохнулся от удивления, пытался что-то сказать, возразить, спросить, когда это он и что, собственно, творил, когда взгляд его столкнулся со взглядом принца, и стоявший за Миранисом Лерин услужливо открыл щиты.

По Рэми бабахнуло так, что даже привычный к силе Мира, он не выдержал и упал на колени.

— Не думай, что меня это радует, — ледяным тоном сказал наследник, подавая руку. Чуть поколебавшись, Рэми помощь принял, удивляясь мягкости в голосе Мираниса. — Я и принцесса сосредоточим на себе все внимание, а ты, надеюсь, сделаешь все, чтобы нас поддержать.

— Да, мой принц, — выдохнул Рэми, чувствуя себя как зверь, пойманный в клетку.

— Мне не нужно твое «да, мой принц, Рэми». Мне нужно, чтобы ты не дал мне открыться перед виссавийцами. Ничего большего.

Рэми старался, видят боги, старался, но…

«Рэми!» — одернул Лерин, и Рэми вернулся мыслями на площадь, старательно укрепив щиты наследника..

«Внимательней», — прошипел в голове голос Лерина.

Спокойнее… — мягким шелестом вмешался Аши, и вмиг стало легче.

Рэми не говорил никому, что вновь начал слышать полубога, некогда было, да и волновать никого не хотелось. Не сейчас, когда они шли в Виссавию.

На миг спряталось за тучкой улыбчивое солнышко, и вокруг как-то зловеще потемнело. Захотелось, боги, как же сильно захотелось, чтобы виссавийцы передумали, не пустили их в Виссавию. Но этому не бывать… приказа самой богини не ослушается даже вождь. И если Миранис не уйдет в Виссавию, он умрет. А вместе с ним и Рэми. Себя жаль не было, со смертью Рэми сталкивался не раз и ее совсем не боялся, а вот принца отпускать к Айдэ вовсе не хотелось. Вот уж дяденька Аши обрадуется…

Когда они спустились со ступенек, посреди площади выступили очертания небольшой, в полтора человеческого роста, арки. Сначала едва заметные, ажурные контуры с каждым биением сердца, с каждым шагом их, становились все ярче, принимая чистый серебристый оттенок. Заклубился внутри арки густой белоснежный туман, дохнула чужой… и такой знакомой силой, и внутри Рэми разлилась предательская тоска.

Боги… он впервые за много лет почувствовал Виссавию. Ту, где бывал только ребенком. Ту, где несся но высокому, ажурному замку, к укутанной белоснежным фигуре. Где утопал в ласковых объятиях и горьковатом запахе жасмина, слушал нежное журчание его голоса, чувствовал аромат его силы… дядя… когда-то был другим. Когда-то.

И сегодня Рэми войдет в Виссавию как чужак, кассиец. Телохранитель из свиты наследственного принца, человек, которого виссавийцы, скорее всего, даже не заметят. И полог богов, который Рэми когда-то отобрал от Алкадия, поможет ему спрятаться…

Боги, как он не хочет возвращаться в Виссавию! И как он не понимает людей, которые так страстно хотели туда попасть!

Вчера утром Рэми принесли первую взятку. Придворный, не вошедший в свиту, всенепременно хотел попасть в Виссавию и преподнес тонкой работы золотой браслет, украшенный россыпью камушков. Наверное, дорогих, Рэми не приглядывался. Наверное, браслет был начинен магией и дарил что-то, что придворные считали ценным, Рэми не хотел знать. Браслет он вернул, но придворного в свиту взял. Скорее со злости и из-за раздражения: хочет Ферин идти в Виссавию, да ради богов! Но другим взяточникам отказал, дав понять: еще одна такая попытка и те не то, что Виссавии, двора повелителя больше не увидят, сгнив в провинции.

Рэми не был уверен, что может осуществить угрозу — он никогда ранее не использовал власть телохранителя, как и власть архана. Если честно, он даже не знал, как ее использовать — ведь его мягко, но верно держали вдали от дворцовых интриг и реальной власти. Как Миранис и телохранители, так и, как ни странно, брат.

То ли оберегали, то ли просто не доверяли, боясь, что он вмешается. Рэми опасался второго.

Да и придворные, которым Рэми отказал, должны были радоваться. В то время, как каждый при дворе мечтал попасть в загадочный клан целителей, Рэми мечтал остаться в Кассии.

— Я туда не пойду! — вторил его мыслям приглушенный голос Калинки.

Ее тотчас едва слышным шипением одернула седая, худая, как жесть, камеристка.

В честь первого свидания с женихом своенравную Калинку заставили-таки одеться прилично. Обычно струящиеся по плечам волосы были тщательно собраны под сетку из красного золота, тело скрывало до самой шеи тяжелое, расшитое драгоценными камнями парчовое платье и все это великолепие дополнял легкий, того же цвета плащ, скрепленный у шеи застежкой с крупным, кроваво-красным рубином.

Конечно, никаких швов, лишь россыпь тонкой работы застежек… великолепие, созданное харибой принцессы.

В тяжелом платье Калинка двигалась неуверенно. Под обилием синих завитушек лицо ее казалось непривычно бледным, что было особенно заметно на фоне ярко-рыжих волос. Глаза потухли, губы были искусаны до крови, да и сама она выглядела так, будто ее на казнь вели, а не смотрины.

Она боялась. Здесь, за спиной Мира, Рэми чувствовал ее страх и вместе с другими телохранителями прикрывал принцессу щитами от цепкого взгляда посла Виссавии. А работая над щитами, сам он волновался гораздо меньше.

В белоснежном тумане арки показалась чья-то фигура. На миг охватила паника: только сейчас Рэми понял, как на самом деле боится первой встречи с дядей. Но вместо белого мелькнуло в арке коричневое и Рэми успокоился: коричневое в Виссавии носят хранители границы, а не вождь Виссавии. Значит, пытка встречи с прошлым на время откладывается.

Мужчина, вышедший из тумана был тонок по сравнению с мужчинами-кассийцами и одет так скромно на фоне разряженных придворных. Волосы его, прямые, черные, были собраны в тугой, до середины бедер, хвост, до самых кончиков волос оплетенный кожаным шнурком. Лица было не разглядеть: подобно как и у всех виссавийцев до самых глаз оно было скрыто под тонким шарфом.

В Кассии говарили что за тряпками виссавийцы скрывали уродство, но Рэми знал, что это не правда. Его мать — чистокровная виссавийка и красавица почище многих кассиек, да и Лия красива и изящна… как говорил Арман — излишне изящна, и при дворе приходилось за ней тщательно следить.

И Рэми, и Лия, стройные и изящные, явно пошли в родню матери. В роду отца все были подобны Арману: высокие, светлокурые, голубоглазые и тонкой кожей. Кровь же виссавийца наделила Рэми и его сестру темными, с синеватым отливом глазами, черными волосами и смуглостью, которая резко отличала их от брата.

У хранителя границы глаза тоже были темными, цвета плодородной земли. И взгляд, как и у всех виссавийцев — острый, пронзительный — быстро прошелся по свите принца и на миг остановился на Рэми. Этого мига хватило, чтобы вздрогнуть.

«Расслабься, — вновь вмешался Лерин, и Рэми с легкой обидой понял, что за ним, оказывается, очень даже присматривают. — Не привлекай ненужного внимания и все обойдется».

Рэми не сильно-то верил, что обойдется, только выхода у них, увы, не было.

***

Хранитель границы впервые оказался в Кассии и украдкой вдохнул сладкий запах отцветающих лип. Кассийцы даже понятия не имеют, каким сокровищем они обладают. Они портят природную красоту «изяществом» искусственных построек, типа вот того уродливого фонтана, который никогда не сможет заменить красоты утопающего в мягкой траве ручейка, журчащего рядом с домом хранителя.