– Есть ли вообще смысл в уроках тринадцатого декабря? – спросила Мария у мужа, когда хор Люсии удалился на поиски новых жертв.

– Конечно. За ними нужен контроль. Столько всего происходит в ночь накануне праздника Святой Люсии, что многим просто необходима помощь взрослого. Конфликты, драки, несчастная любовь, пьянка… Все как у тебя на работе. Не так ли? – ответил Кристер и погладил Марию по щеке.

Мария помогла детям одеться, одновременно занявшись приборкой в гостиной. Убирать тут предстояло немало. Куча каких-то мелких вещей, кофта, плеер, пакет чипсов, кожура от мандаринов. Эмиль будет пряничным человечком, а Линда – Люсией. В детском саду всем девочкам позволено быть Люсиями. Корона оказалась великовата, и Линда в ней была больше похожа на оленя или лося, чем на королеву света. У Эмиля – фонарик на батарейках. Он засунул его за щеку и показал Линде, как тот светит красным. Она тоже захотела попробовать. Сунула свечу из короны в горло, и ее стошнило прямо на платье. Теперь ей придется быть гномиком, чем она, естественно, осталась недовольна. Мария собрала букеты воспитателям, включила стиральную машину, покормила кошку и загрузила посудомойку. Все, можно идти на работу.

Инспектор полиции капитан Хартман пустил блюдо с булочками и имбирным печеньем по кругу. Ночь выдалась спокойная. Никаких аварий. Мужчину, заснувшего с сигаретой в постели, отправили в больницу с ожогами. Двоих подростков взяли под арест, пока не протрезвеют. С родителями связались. В ювелирном магазине разбили витрину, но ничего не украли. Можно сказать, спокойная ночь Святой Люсии. Эк плюхнулся на диван в комнате отдыха, и в кружке Марии едва не началось цунами. Выглядел Эк помято. Видимо, ночью у него выдалось что-то интересное.

– Как выглядела квартира Эллен Борг? – спросила Мария, убирая кружку подальше от Эка.

– Чисто, аккуратно. До хрена всяких безделушек. Вышитые подушки на диване. Еще нашелся бинокль на штативе в спальне, направленный на квартиры напротив. Наверное, была в курсе всего, что происходит в соседних домах. И мы нашли кучу денег. Она попрятала их по всей квартире в самых невероятных местах. Наличностью мы насчитали под сто тысяч крон.

– А вот по словам сына, она чуть ли не голодала… Криминалисты закончили с дачным домиком? – поинтересовалась Мария.

– Да… – Хартман застыл с термосом в руке. – Ты думала туда поехать?

– Да, после обеда.

Мрачная лесная дорога. Весь снег поймали широкие кроны деревьев, а земля под ними осталась черной. Этот контраст завораживал. Мария вышла из машины и, прикрыв глаза от солнца, начала осматривать окрестности. Зачем Эллен Борг понадобилось ездить на дачу в середине октября? С кем она могла тут встречаться? Согласно Саре Скуглунд, друзей у Эллен было немного. Но в этой деревне она родилась и выросла. Может, у нее остались друзья, о которых никто из городских знакомых не знал? Сара сказала, что Эллен была со странностями. Жену сына она не переваривала. Людвиг навещал мать один. Каково ей было перестать работать на почте, где она всегда оказывалась в курсе происходящего? А потом выйти на пенсию и сидеть в городской однушке без друзей и общения…

Мария уже хотела зайти за оградительную ленту, но тут ее внимание привлекло движение штор в соседнем доме. Это был дом торговцев, о котором говорил Людвиг. Добротный деревянный дом с верандой. У столба стоял дамский велосипед. Мария подошла к дому и постучалась в дверь. Солнце сверкало в кристаллах льда. Под ногами скрипел наст. Дверь открыла миловидная блондинка лет двадцати пяти. В доме было тепло. Слышалось, как потрескивают дрова в камине.

– Мария Верн, полиция лена. Можно задать вам несколько вопросов?

– Ловиса Грен, я работаю в школе медсестрой, – представилась женщина, пожимая Марии руку. – Входите. На улице холодно. Думаю, это касается кошмарной истории с тетей Эллен?

– Вы правы.

Стряхнув снег с сапог, Мария вошла в дом. Они сели на кухне у камина. Посредине некрашеного стола стоял светильник с гроздьями засушенной рябины. На стене висело вышитое панно. На нем были аккуратно выведены строки «Маленький муравей несет большую ношу».

– Когда вы в последний раз видели фру Борг?

Ловиса задумалась.

– Не знаю. Наверное, летом. На празднике середины лета.

– А когда вы были здесь в последний раз?

– Как раз тогда и была. Потом зарядили дожди, и я уехала за границу.

– Кто-то, кроме вас, пользуется этим домом?

– Нет. Я снимаю его одна круглый год.

Мария расстегнула куртку и протянула к огню покрасневшие от холода руки.

– Как бы вы описали Эллен Борг? Каким она была человеком? – спросила она.

– Мне она только жаловалась на болезни. Я не раз пожалела, что рассказала о своей работе медсестрой в школе.

– Могу представить… А почему вы здесь сегодня?

– Я читала об убийстве и решила проверить, не влез ли кто и в мой дом тоже.

– И всё на месте? – спросила Мария, оглядываясь по сторонам. Кровать была не заправлена.

– На месте. Я тут ночевала, – извинилась на неприбранную постель Ловиса. – Не успела убрать.

– Смело с вашей стороны… Вы знакомы с сыном Эллен?

– С Людвигом? Видела его весной. Он помогал Эллен сажать картошку. Она не могла прожить без молодой картошки к празднику середины лета. Но одной ей это было не под силу.

– И что вы о нем думаете?

– Не знаю.

– Пожалуйста, говорите начистоту, – попросила Мария.

– Ему нравится выставляться, – произнесла Ловиса. – Дорогие машины. Хочет показать, что дела у него идут хорошо, что он финансовый гений, если вы понимаете, о чем я…

В дачном домике Эллен Борг все дышало порядком и уютом. Банки со специями стояли рядками с подписанными вручную этикетками. Полотенца были тщательно выглажены и украшены вышивкой. Камин свежепобелен. Все казалось чистым и аккуратным, за исключением одной детали. На кухонном столе валялся бинокль. Именно валялся, а не лежал. Чем она тут занималась? Шпионила за соседями летом? А зимой?.. Мария взяла бинокль, навела резкость. Неплохо. Из окна дома Эллен можно было увидеть всю деревню. Мария прошлась по дому и вернулась к камину. Непохоже, чтобы его недавно использовали. Но почему? На дворе зима… Повинуясь импульсу, Мария засунула руку в камин и ощупала плитку. Одна выдвигалась довольно легко. Мария подошла к окну и увидела, что с задней стороны к плитке приклеен блокнот.

Фредерик тихо спрятал мокрую одежду под ванной, чтобы не разбудить маму – она спала в соседней комнате. Щеки по-прежнему горели от стыда. Это клеймо на всю жизнь. Как теперь он сможет пойти в школу? А ведь на дом к нему учитель ходить не будет только потому, что он намочил штаны… Один мальчик в третьем классе сломал ногу, и его обучали дома. А описаться – это куда хуже. Нет ничего страшнее. Фредерик сунул руку в карман сухих штанов, ощутил холод кольца кончиками пальцев. Другого выхода из ситуации у него не было. Он надел кольцо, но перемены произошли не сразу. Он размышлял, что делать дальше. Его влекло в комнату Лео, куда было строго запрещено входить. Но он вошел, вдыхая душный запах дезодоранта и разглядывая новый плакат на стене. На нем была изображена девушка в стрингах на мотоцикле. Плакат казался смешным. Девушка была похожа на гигантского младенца в маленьком памперсе. Она оглядывалась через плечо на зрителя, бросала чувственные взгляды из-под опущенных век и делала губки бантиком. Мобильник Лео в леопардовом футляре лежал на аквариуме. Фредерик достал телефон и взвесил в ладони. Вот что такое быть взрослым. «Алло, это звонит Бенгтссон. Фредерик Бенгтссон». Он нажал какую-то кнопку, и внезапно из телефона раздался голос. Это оказалась девушка. Она его не видела. Ей было страшно. Сцена, как из фильма ужасов, который он видел по телевизору.

– Кто это? – спросила она.

Фредерик тяжело дышал в трубку, наслаждаясь чудовищностью своих действий. Как приятно, оказывается, пугать людей, чувствовать, что они в твоей власти. Это наслаждение. Девушка бросила трубку. Но Фредерик позвонил следующей из книжки, а потом еще одной, пока не дошел до номера бабушки. Это его отрезвило. Он не глядя положил телефон обратно на аквариум, но вместо стекла там оказалась вода, и мобильный медленно опустился на дно, подобно тигровой акуле на охоте. Эффектное зрелище. И в этот момент раздался звонок в дверь.