Марс свистнул в свисток, чтобы отметить окончание времени и я торжествующе взвизгнула, поворачиваясь назад, чтобы посмотреть на них и показать им свою победу.

Мои глаза расширились, когда я поняла, что они ничуть не замедлились и за полсекунды до столкновения со мной у меня вырвался крик.

Я сильно ударилась о землю, перекатываясь между горами мышц, мы покатились по песку и остановились в сплетении конечностей.

Леон схватил оба моих запястья и вдавил их в песок по обе стороны от меня, а Данте навалился на мои бедра, обездвиживая меня.

Дыхание вырвалось из моих легких при столкновении, но как только я снова поймала его, с моих губ сорвался смех.

Леон широко ухмылялся, наклонившись надо мной, половина его длинных волос выбилась из пучка. На мгновение его глаза засияли со всей силой солнца и я не могла не уставиться на то, как его орденская форма проплывает под кожей.

Данте тоже смеялся, он сместился вперед и схватил Леона так, что они оба упали с меня и начали бороться на земле.

Я поднялась на ноги, когда тренер Марс махнул нам рукой, чтобы мы вернулись к остальной команде и я решила подождать, пока эти двое закончат свою игровую борьбу.

Пыль начала подниматься с земли, когда Данте выпустил волну статической энергии, когда он боролся с Леоном и дрожь пробежала по моему позвоночнику в ответ.

Марс нетерпеливо свистнул и они наконец остановились, поднявшись на ноги с широкими улыбками на лицах.

Леон двинулся прямо ко мне и взял меня под руку, повернувшись к Марсу. Данте зарычал, перейдя на другую сторону и отпихнув Леона от меня, а затем обхватил меня за талию.

— Убери свои лапы от моей девочки, — пошутил Данте и я закатила глаза.

— Я не твоя, — сказала я, чувствуя себя заезженной пластинкой.

— Да, засранец, — согласился Леон, переходя на другую сторону и тоже обнимая меня. — Она тоже моя.

— На самом деле нет, — сказала я, но они оба проигнорировали меня, увлекая меня обратно через поле к остальной команде, при этом оба держали меня за руки.

И если быть до конца честной, то в мире были места и похуже, где девушка могла бы оказаться, чем в объятиях Леона Найта и Данте Оскура. 

Шестнадцать месяцев до метеорного дождя Солярид…

Прозвенел звонок и я поднялся и со своего места раньше всех в классе. У меня был один свободный урок, чтобы сделать все необходимое для раскрытия секрета Габриэля Нокса. Он проведет это время на уроке зелий, а я отправлюсь в его не очень секретное убежище на крыше общежития Вега.

Почти все знали, что он выбрал крышу в качестве своего личного убежища, чтобы иметь возможность пополнять запасы магии с восходом солнца, когда захочет.

Больше никто туда не поднимался.

Никогда.

До сих пор.

Мое сердце билось в панике, когда я бежал обратно в общежитие Вега, но я не мог отступить. Данте Оскура мог дать мне достаточно денег, чтобы расплатиться со Старым Сэлом. Но Габриэль Нокс был золотой жилой, которая могла навсегда изменить жизнь моей семьи, если бы я только смог к ней прикоснуться. На его банковском счету было больше денег, чем я мог заработать за всю свою жизнь.

Если у нас и был шанс начать новую жизнь, то, возможно, его имя было Габриэль.

Добежав до общежития, я взбежал по лестнице, поднимаясь по двое за раз, так как чувствовал, что мой час уже пролетел. Мне нужно было подняться наверх, обыскать его убежище и убраться к чертям собачьим, пока не прозвенел звонок об окончании занятий. Почти каждый день Габриэль заканчивал урок тем, что сбрасывал рубашку и пиджак, освобождал крылья и летел прямо туда. А Гарпии двигались так быстро и бесшумно, что я даже не замечал его приближения, прежде чем он оказывался рядом со мной и, без сомнения, выбивал из меня дерьмо чуть более тщательно, чем в прошлый раз. Так что до этого момента я должен был быть далеко. Потому что если он поймает меня на том, что я второй раз подглядываю за его дерьмом, то мне конец.

Я добрался до верхнего этажа и сразу побежал в свою комнату. Леон и другие мои соседи по общежитию тоже были на занятиях в течение следующего часа, так что я мог воспользоваться пожарной лестницей прямо из своего окна, чтобы попасть на крышу.

Я открыл окно и меня обдул легкий ветерок.

Мои пальцы дрожали, когда я сжимал раму и я ненадолго закрыл глаза, представив зеленые глаза Эллы, чтобы напомнить себе, почему я делаю все это безумное дерьмо. Она была самой рискованной в нашей семье. Держу пари, она бы уже обвела вокруг пальца всю эту академию, если бы была здесь. Но я был тем, кто должен был сделать шаг вперед, когда она нуждалась во мне. И сейчас я был нужен ей больше, чем когда-либо. Даже если бы я не признался ей в этом. Я думал об этом. Я долго и упорно думал о том, чтобы сказать ей, чего хочет от нее Старый Сэл, но так и не сделал этого. По двум причинам. Первая: я не хотел, чтобы она знала, что мама действительно подумывала продать ее в эту жизнь, чтобы расплатиться с долгами. Это было достаточно ужасно, когда ты растешь, зная, что твоя родительница не может нормально воспитывать тебя, не задумываясь о том, любит ли она тебя вообще. Какая мать станет торговать плотью собственной дочери, чтобы расплатиться с долгами?

И второе: часть меня, на которую я не любил смотреть слишком пристально, боялась, что Элла просто сделает это. Возьмет работу у старого Сэла и продаст себя на аукционе тому, кто больше заплатит. Не ради мамы. А ради меня. Потому что она бы не хотела, чтобы я так рисковал. Она не хотела, чтобы я отвлекался от учебы или допускал возможность того, что у меня появятся враги, которые заставляют людей платить долги кровью.

Поэтому я впервые в жизни решил солгать сестре. И чувствовал себя из-за этого как мешок с дерьмом. Но я также знал, что поступаю правильно.

Металлические ступеньки пожарной лестницы звенели под моими ногами, когда я поднимался на крышу. Когда Райдер Драконис украл у меня общежитие, мне пришлось подняться всего на один лестничный пролет на самый верх здания. Я обязательно пошлю ему открытку с благодарностью и коробку с дохлыми мышами, когда разбогатею.

Поднявшись по лестнице, я вышел на плоскую бетонную крышу, которую Габриэль выделил под свой личный участок земли.

Пространство было широким и ровным, на нем не было ничего, кроме палатки Габриэля, которую он установил на дальнем краю. Отсюда оно выглядело темным и непривлекательным, а тени внутри него обещали тайны и ужасы.

Здесь царила тишина, которую нарушал только ветер. Дрожь пробежала по моему позвоночнику. Сердце заколотилось в груди. Я сделал полшага назад к пожарной лестнице.

Это безумие. В плохой день у Габриэля в три раза больше сил, чем у меня. Если он поймает меня, то вырастит дерево из земли под моими ногами и замурует меня в нем навечно, оставив только мое лицо, пробивающееся сквозь кору и взгляд ужасающей неудачи, вытравленный на моих мертвых чертах, как предупреждение всем, кто может поддаться искушению быть таким же глупым, как я и взять его на мушку.

Ветер вокруг меня усилился и я вздрогнул, когда маленькая черная фигура переместилась через крышу, направляясь прямо ко мне. Прежде чем я успел наложить в штаны, большое черное перо поднялось вверх и я поднял его в воздух, поднеся к руке.

Я повертел перо гарпии между пальцами. Оно было больше, чем любое птичье перо, толстый и почти не ломающийся хребет, словно стальной стержень в моем захвате. Мягкий пух был черным, но при попадании солнца он переливался всеми цветами радуги, как нефть. Я всегда считал гарпий падшими ангелами, хотя и знал, что это абсурд. Но было что-то такое в том, чтобы увидеть их с этими огромными крыльями, что всегда навевало этот образ в моем сознании. Мой ангелочек не стал бы убегать от этого испытания. И я бы тоже не стал.