— Слишком занят, чтобы увидеться со мной, Рэндал? — спросил я, ухмыляясь.

По ту сторону двери поспешно отперли несколько замков и сняли магическое силовое поле. Наступила тишина, затем Грейшайн распахнул дверь. Он выглядел разгоряченным и встревоженным при виде меня. Его воротник был расстегнут, как будто он его дергал, а лысина на голове блестела от пота.

— О, мистер Оскура, чем я могу вам помочь? — его взгляд метался по пустому коридору, как будто он искал спасательный круг. Его спина была обращена к двери, как будто он собирался помешать мне войти, но хрен с ним. Я протиснулся мимо него и вошел в его кабинет, который, по сути, представлял собой маленькую и неубранную библиотеку. Книги заполняли все свободное пространство на полках, на его столе, в кучах на полу. Единственная часть стены, которая не была скрыта за огромной стопкой книг, была той, где висели его грамоты за отличную учебу в Академии Авроры.

Грейшайн закрыл дверь, заперев ее на ключ и немедленно создав вокруг нас пузырь тишины.

Я спихнул стопку книг со стула перед его столом и опустился на него. Он задохнулся и поспешил вперед, чтобы собрать их с пространства вокруг моих ног, а затем аккуратно сложить их в углу комнаты. Он дрожал. И у него были чертовски веские причины для этого.

— Я могу что-нибудь для вас сделать? — спросил он, полностью отбросив весь этот дерьмовый сленг в моем присутствии. Он знал, что я вижу его насквозь, вплоть до его трусов и не только. Я закинул ноги на стол и мои блестящие кожаные туфли легли на томик по астрологии.

Грейшайн смотрел на это, ему было не по себе, но он не посмел бы мне запретить. Он прошел за свой стол между стопками и опустился в кресло, несколько раз прочистив горло.

— Я просто проверяю, Рэндал. Убеждаюсь, что ты не замышляешь ничего такого, что могло бы заставить меня опубликовать определенное видео на Фейбуке.

Определенное видео, которое Гарет достал для меня. Черт… Гарет.

Грейшайн смертельно побледнел, смочил рот, уставившись на меня.

— Я бы ничего не сделал против вас, мистер Оскура.

Он сжимал и разжимал пальцы, бисеринки пота катились по его лбу: — Пожалуйста, не публикуйте это, — мямлил он, в его тоне слышались нотки отчаяния.

Я сделал вид, что обдумываю его слова. — Хорошо. Но…

— Но? — вздохнул он.

— Мне нужно, чтобы ты освободил меня от ареста у профессора Марса за драку с бандой на днях.

— Конечно, — тут же ответил он. — Что-нибудь еще?

— В буфете на завтрак стало заметно меньше шоколадных поптартов, — размышлял я, взяв одну из его книг и пролистывая ее.

— Ну… видите ли, дело в том, что… у нас были некоторые экономические сокращения и…

— И? — прорычал я, электричество заплясало по моей коже.

— И-и-и я обязательно закажу побольше шоколадных п-п-поптартов.

— Хорошо, — радостно ответил я, одарив его улыбкой. Я даже не любил шоколадные поптарты. Мой взгляд остановился на фотографии темно-синего дракона в его книге, который был очень похож на меня. — Могу я оставить это себе? — спросил я, вырывая страницу и Грейшайн вздрогнул всем телом.

— Конечно, — заикнулся он.

— Отлично, — я поднялся на ноги, сунул фотографию в карман и обошел его стол. Он сжался в своем кресле, съежившись подо мной, когда я нагнулся к нему.

— Что вы делаете? — задыхался он.

Я осыпал его воздушными поцелуями в обе щеки и наклонился, чтобы прошептать ему на ухо: — Un amico che diventa nemico è il nemico più crudele di tutti.

— Что это значит? — вздохнул он, его голубые глаза округлились от страха.

— Это значит, что друг, который становится врагом — самый жестокий враг из всех.

Я похлопал его по плечу, улыбаясь, прежде чем двинуться к двери.

— Ciao, Директор.

Я вышел в коридор с энергией, бурлящей в моих венах. Теперь, когда с этим было покончено, пришло время полетать.

Низко паря над Железным лесом, я сгибал свои тяжелые крылья, когда электричество потрескивало на моей чешуе и заставляло ее вспыхивать, как бушующее небо. Я взревел на луну и моя стая завыла в ответ, взывая к своему Альфе, который несся над ними по ветру. Гордость всколыхнулась в моей груди и я издал еще один рев, вдыхая звук воя Оборотней в лесу подо мной. Mia famiglia (прим. пер.: Моя семья). Мои друзья. Мой Клан.

Я мельком увидел их шерсть между деревьями, их головы, поднятые вверх, воющие навстречу огромному зверю, который пронесся над головами. Мои крылья задевали верхушки деревьев, когда я резко набирал высоту, направляя их к озеру Темпест в северо-западном углу кампуса. Я достиг кромки воды раньше них и опустился ниже, мои крылья пронеслись по неподвижной поверхности и пустили по ней рябь на многие мили.

Я обогнул темный водоем на большой скорости и вернулся обратно к тому месту, где моя стая хлынула из-за деревьев на галечный пляж. Они купались в свете луны, ее сила пополняла их магические резервы, пока они мчались вдоль берега.

Двумя мощными взмахами крыльев я опередил их и полетел как можно ниже над береговой линией, распушив за спиной хвост. Табита радостно залаяла, поравнявшись с моим боком, ее серая шерсть казалась почти серебряной в лунном сиянии.

Я издал еще один рев, в котором была нотка смеха, упиваясь ощущением полета в форме моего ордена. Я провел волков вокруг озера четыре раза, пока они не устали и не остановились. Некоторые из них зашли в воду, другие играли и обнимали друг друга на берегу. Я опустился рядом с ними и Табита потерлась своим мокрым носом о мой, прежде чем отправиться в погоню за Никитой.

Это был единственный раз, когда я действительно почувствовал разницу между нами. Черт, мне нравилось быть чертовым Штормовым Драконом. Альфой самой страшной волчьей стаи в Солярии. Звучало это тоже очень круто. Проблема была лишь в том, что иногда я вспоминал, насколько я отличался от них.

Когда я был ребенком, все мои братья и сестры сформировались рано, как это было принято у оборотней. Я катался на их спинах, купался с ними, играл с ними в лесу. Но когда появился мой Орден, мама призвала меня взять на себя ответственность, меняться, когда меняются волки и вести их как Альфа Дракон. Но чем дольше это продолжалось, тем менее легко было присоединяться к ним вот так. А иногда мне этого не хотелось.

Как бы я их ни любил, драконы по природе своей были более одинокими. Время от времени мне просто хотелось ускользнуть в облака и в одиночестве расправить крылья. И когда мы спускались к озеру, они знали, что в конце концов я улечу. Это было мое любимое место для полетов в кампусе и, кроме того, здесь было место, куда я любил уходить, когда мне нужно было собраться с мыслями.

Я расправил крылья и моя стая завыла на прощание, когда я взлетел мощным рывком, поднимаясь все выше и выше в небо. Я мчался к облакам, виляя по ним и наслаждаясь влажными поцелуями влаги на моих крыльях. Сила излучалась через меня, мое возбуждение росло по мере того, как я поднимался все выше в небеса.

Энергия все нарастала и нарастала в моем теле, умоляя вырваться наружу и я наконец выпустил ее. Я раскрыл свои огромные челюсти и из самой груди, словно молния, вырвался огромный заряд белого раскаленного электричества. Звук, который я издал, был сродни громовому раскату и тучи вокруг меня потемнели, пульсируя от моей штормовой силы. Дождь полил далеко внизу и я услышал, как он ударил по озеру, подобно бурным аплодисментам.

Волки снова завыли, пока я мчался сквозь облака, эмоции вырывались из меня в виде электричества.

Когда я окончательно выдохся, я прижал крылья к бокам и позволил себе свободно падать к озеру, кувыркаясь по спирали сквозь облака. Это была свобода. Ничто в мире не могло сравниться с ней. Буря, ветер, дождь, шторм. Я был ее живой, дышащей частью. Это было то, для чего я был рожден.

Я остановился перед озером, дождь каскадом стекал по моей спине, когда я нацелился на причал у кромки воды. Приземлившись на пирс, под моим весом деревянные рейки жалобно заскрипели. Приняв форму дракона, я направился вверх по пирсу и в моей крови бурлило ликование.