— Он намеревается подыскать себе жену, — ответила Фанни.

— Как интересно, — голос Амелии журчал любопытством. — Мы желаем вам удачи, мистер Марш. Разве не так, Фанни?

Как и ожидала леди Арабелла, никто не заметил, что она тихо сидела в тени, однако она смогла бросить беглый взгляд на Фанни с ее вспыхнувшими до цвета герани щеками и растрепанными волосами (эта девушка была бы красива и в дерюге, в родах, в глубокой старости) и значительно более долгий на ее спутника. Она заметила твердый подбородок и широкие умные брови. Она также заметила или интуитивно угадала взгляд сосредоточенного размышления в его почти черных глазах. Он, однако, исчез, как только мужчина заметил Амелию внизу в холле. Он приостановился на мгновение, глядя вниз с улыбкой и спокойным лицом. Он мог изменять его выражение, как хороший актер. Этот молодой человек стоил того, чтобы за ним понаблюдать. Леди Арабелла попыталась проницательно разгадать его мысли. Из двух девушек Фанни, конечно, посимпатичнее, но Амелия побогаче. Дети наверху? Они просто обеспечивали оригинальный и убедительный предлог для того, чтобы утвердиться в доме. Леди Арабелла испытывала зуд любопытства. Кто он такой?

Ей пришлось подождать до стакана мадеры перед ленчем, когда ее зять удовлетворил ее любопытство. Эдгар, также прихлебывая мадеру, не меньше хотел поговорить о своем незваном госте, чем леди Арабелла хотела о нем услышать.

— Ну что же, это прояснило загадку человека в поезде. История этого парня кажется достоверной. При его контактах с Китаем, китайская няня, естественно, привлекла его внимание. Любой джентльмен сделал бы то же самое.

— Включая даже дорогу до самого Девона? — пробормотала леди Арабелла.

Эдгар задумчиво прошелся туда-обратно.

— Кажется, он хочет поселиться в этих местах. Назовите это совпадением, если хотите. Если он покупает собственность, мы не можем сомневаться в его честности.

— А вы сомневаетесь теперь?

— Что? Подвергать сомнению слово джентльмена? Я бы надеялся, нет.

— О чем вы беспокоитесь, Эдгар? Что он убежит с Фанни?

— С Фанни?!

— А вам не приходило в голову, что именно Фанни могла привлечь его в эти места? — осведомилась милая старушка. Было очевидно, что такая мысль не возникала у Эдгара. Его лоб разгладился, и он издал свой обычный гулкий смешок.

— Да, теперь я вижу; я, должно быть, ослеп, что не заметил этого. Конечно, Фанни привлекательная молодая женщина. Но, я боюсь, это не понравится моим жене и дочери. Они сами рассчитывают прибрать мистера Марша к рукам. Я сказал, что они должны подождать, пока мы не узнаем побольше об этом джентльмене, но вы знаете, каковы женщины. Луиза смотрит па него как на непременную принадлежность наших развлечений этого лета, а Амелия… — Эдгар пожал плечами с терпеливым удовольствием, — вы могли заметить, что если эта юная леди чего-то хочет, то она твердо намеревается этим завладеть.

— Я заметила, — сказала леди Арабелла. — Я также заметила, что Фанни тоже не совсем лишена собственной воли. Конечно, у нее нет имущественных достоинств Амелии. Это позволит проверить характер мистера Марша. Такое соперничество обещает быть необыкновенно интересным, вы не думаете?

— Необыкновенно, — коротко сказал Эдгар.

Леди Арабелла наблюдала за ним из-под опущенных век.

— Я замечаю, что теперь, когда вы поняли, что интерес этого молодого человека имеет только сердечный характер, вы меньше беспокоитесь на его счет.

Эдгар бросил на нее быстрый взгляд.

— Какую же иную цель его приезда сюда вы себе вообразили? — пробормотала леди Арабелла. Она всплеснула своими маленькими белыми ручками. — Нет, не беспокойтесь придумывать ответ, потому что я знаю, вы сейчас можете только солгать. Но я бы па вашем месте не стала недооценивать даже этого романтически настроенного джентльмена.

— Вы бы не стали? — резко сказал Эдгар.

— Он силен. Очень силен. Я чувствую это. Я чувствую — нет, не важно. Я вижу, что вы презираете мои старушечьи фантазии. И, во всяком случае, раз вы говорите, что Луиза собирается устроить праздник в честь этого молодого человека, а Амелия решила завоевать его, то мы с вами, далее если мы считаем его опасным, в этом вопросе бессильны.

— В самом деле, мама, вы способны превратить в угрозу даже деревенского увальня, любого болвана, — Эдгар сердито и обвиняюще уставился на нее. — Вы делаете это для собственного удовольствия.

— О да, мой дорогой, я вечно придумываю какие-нибудь истории. Я превращаю лягушку в принца, или наоборот. Это безвредное занятие. Как мои маленькие экскурсии в историю этих мест. Между прочим, разве это не странно, что то письмо, о котором я вам говорила, исчезло, и никто из нас не может его найти?

Она подняла веки, позволяя ему встретить ее открытый невинный взгляд. Он взглянул на нее в ответ, надувая щеки в злом разочаровании.

— Каким бы ни было это письмо, если оно существует, то оно не имеет отношения ко мне. И я лишь из лучших своих побуждений собираюсь приобрести Джорджу новую охотничью лошадь. Это вас удовлетворит?

— Пока, — сказала леди Арабелла кротко. Эдгар придал своему голосу искренность.

— Чего же вы еще хотите, старая колдунья?

— Чего еще? Только счастья Джорджа. Вплоть до его женитьбы на Фанни, если он будет настаивать.

— Женитьбы на Фанни! — взорвался Эдгар. — Какая чепуха! Я не хочу даже слышать об этом. И его мать также.

— Эдгар, ваше лицо краснеет. Разве ваше здоровье так хорошо, как следовало бы? Я сделала это замечание только потому, что я не думаю, что из привязанности Фанни и мистера Марша что-нибудь получится. Джордж этого не допустит.

— Джордж, Джордж, Джордж! Разве он должен распоряжаться в этом доме?

— Однажды, мы надеемся, будет. — Старая леди одарила Эдгара своим взглядом из-под тяжелых век, лукавым загадочным взглядом, который она приглашала его разделить. — Если дела пойдут так, как, я подозреваю, должен.

— Я здесь хозяин!

Казалось, леди Арабелла погружается в одну из своих внезапных дремот. Она ничем не показала, что заметила его изменившееся яростное лицо.

За окном, на покатой лужайке, павлин внезапно издал свой хриплый всюду проникающий пронзительный крик.

Леди Арабелла открыла глаза.

— Я никогда не оспаривала это, Эдгар. Но даже вы не будете жить вечно. Хотя и проживете, возможно, дольше, чем некоторые. И если вы хозяин, не могли бы вы выяснить, почему гонг к ленчу запаздывает на две минуты. Я, например, умираю с голода.

Это было правдой, что Амелия уже твердо решила проводить в компании мистера Марша так много времени, как только возможно. Ее мать была более осторожна, заметив, что, хотя Адам и кажется настоящим джентльменом, они ничего не знают о нем.

— Ваш папа наведет справки, — повторяла она.

— О, мама, кто он такой, это совершенно очевидно по его лицу и манерам. Я считаю просто нелепым даже думать о том, чтобы наводить о нем справки. Во всяком случае, что бы ни выяснилось, я хочу, чтобы он проводил здесь много времени.

— Прекратите ненужную болтовню, мисс.

— Я ему нравлюсь, — сказала Амелия. — Он поможет мне забыть.

Ее мать изумленно обернулась.

— Забыть что, Бога ради?

— Не все лица так легко читаются, как лицо мистера Марша.

— Амелия, о чем вы говорите?

Амелия страстно обхватила мать руками.

— О мама, я хочу доброго безопасного мужа. Я не хочу, чтобы меня… мучили.

— Боже правый, дитя мое! Каких это книг вы начитались, что у вас появились такие идеи? Мучили, скажет ведь! Как будто ваш папа и я позволили бы вам встретить человека такого сорта.

Амелия издала слабый глухой смешок.

— Нет, я знаю, вы бы не позволили, если бы смогли помешать.

— Я все равно не знаю, о чем вы говорите, — сказала ее мать, теряя терпение. — Вы очень счастливая девушка. Вы живете под такой защитой.

— Да, мама, — прошептала Амелия, ее глаза потемнели. — Я знаю.

Предсказания Амелии относительно болезни Маркуса сбылись — у него действительно оказалась корь, и к концу недели Нолли тоже слегла с ней. Поэтому дети не смогли надеть свою новую одежду в воскресенье в церковь. Постоянное место Давенпортов было занято дядей Эдгаром, тетей Луизой, Амелией и Джорджем. То, что Фанни должна была остаться в комнате больных, было воспринято как само собой разумеющееся, раз уж она сама своим поведением сделала детей настолько зависимыми от себя, что в ее отсутствие они становились просто неуправляемыми. Казалось, больше никто не понимал, что два таких маленьких ребенка, потерявшие сначала родителей, а потом и верную няню, должны были иметь в своей жизни хоть что-то надежное.