Эх. Не сделал ли я ошибку, когда посоветовал Корну обратиться к темному богу? Оказаться во Тьме в одиночку, один на один с ее голосами, холодом и непроглядным мраком — такого никому не пожелаешь. Тем более бывшему светлому магу, у которого всего несколько дней назад окончательно угас магический дар.

Стоило мне пройти пару шагов от двери и остановить на нем взгляд, как юный лорд немедленно сжался в комок и сдавленно прошептал:

— Кто здесь?!

Я запоздало подумал, что Роберт меня скорее чувствует, чем видит. А если видит, то как тень, а не как живого человека. Отступив за дверь, я избавился от брони и только тогда зашел снова, стараясь сделать это не слишком быстро, чтобы не напугать парнишку ещё больше.

— Мастер Рэйш?! — вздрогнул всем телом юный лорд. А затем на его бледном лице неожиданно появилась такая измученная улыбка, что меня снова кольнула совесть. — Ч-что вы здесь делаете?!

Я внимательно посмотрел на пацана, но тот снова сжался в комок и уткнул нос в колени.

— Мне показалось, ты звал на помощь.

— Да, — прошептал Роберт. — Звал… кого-нибудь… просто мне страшно, мастер Рэйш. И я не знаю, что делать.

Я поколебался, но потом заметил, что на мальчишке, как и в храме, почти не было инея, и рискнул подойти ближе. Медленно, осторожно, ожидая, что изо рта Роберта начнут вырываться облачка пара, как в свое время у Тори, которого я едва не заморозил. Однако время шло, я подошел к мелкому почти вплотную, а у него даже сосулька на носу не образовалась. Да и снега на пижаме если и стало больше, то совсем немного.

Странно для простого смертного, не так ли?

Еще осторожнее опустившись перед ним на корточки, я по поводку бросил Мэлу, чтобы не показывался, и протянул к мальчишке руку.

— Эй. Ты хоть понимаешь, где ты? Можешь объяснить, как ты здесь оказался?

— Мне приснился кошмар, — прерывисто вздохнул Роберт Искадо, поджав пальцы на ногах. Тьма! Он ещё и босой! — Я видел кого-то… или что-то… здесь, в этой комнате! И это было так реально, что я… сам не понял, как сюда попал. Это ведь Тьма, мастер Рэйш?

Он неожиданно вскинул голову, и я едва не отшатнулся, когда увидел на месте глаз два затопленных чернотой провала.

— Это правда она?

Я в шоке уставился на мальчишку, а у него в это время на пальцах заплясали такие же черные язычки пламени, которые я так часто видел на своих собственных ладонях. Сперва я не мог в это поверить. Потом не верить стало невозможно. И вот тогда меня кинуло сперва в жар. Потом в холод. После чего я неожиданно понял, почему именно меня Тьма прислала к нему на помощь. А потом догадался взглянуть на пацана сквозь две линзы и ошеломленно замер, обнаружив, что вместо светлой и чистой ауры вокруг него теперь танцует и трепещет такая же Тьма, как во мне самом. Прохладная, смирная, живая! Та самая Тьма, которой там не должно, да и не могло было быть!

Фол! Да разве такое возможно?!

Неожиданно в дальнем углу кто-то хихикнул. Тихо так, гаденько. И настолько близко, что я мигом пришел в себя, моментально позабыл обо всем остальном, проворно развернулся и, прикрыв собой пацана, зажег на ладонях темный огонь.

По поводку пришло мимолетное ощущение беспокойства. После чего невидимый Мэл зашел мальчишке за спину, и я уже спокойнее выпрямился, внимательно оглядывая погруженную в темноту комнату.

В какой-то момент темнота между кроватью и тумбочкой шевельнулась, и там ненадолго обрисовался человеческий силуэт. Невысокий, такой же худенький, как сжавшийся у меня за спиной мальчишка. А уж когда во тьме двумя рубинами сверкнули чьи-то глаза, я перевел дух и, погасив огонь, обернулся к Роберту.

— Ты ЭТО видел в своем кошмаре?

Юный лорд снова вздрогнул, когда увидел, что из угла на него кто-то жадно пялится, но под моим взглядом не рискнул прятать лицо, а лишь сдавленно прошептал:

— Да.

Незнакомец из Тьмы ощерился неестественно широким ртом и тихо зашипел. В темноте блеснули и пропали такие же неестественно большие зубы, мелькнуло красное жерло глотки. Странный гость заметно качнулся вперед, но броситься не рискнул — отступил. После чего во Тьме снова остались гореть только его глаза — две жутковатые рубиново-красные точки, в которых застыл нечеловеческий голод.

— Кто это, мастер Рэйш? — так же тихо спросил Роберт, когда существо затихло. — Он опасен?

— Конечно, — кивнул я, не сводя с пацана пристального взгляда. — Все, кто гуляет во Тьме, опасны.

— Даже вы?

— Особенно я. Но сейчас у тебя нет повода волноваться.

Мальчик поколебался, настороженно покосился в угол, откуда за ним продолжали следить две красные точки. Но все же нашел в себе силы подняться и, подойдя ко мне, беспокойно переступил по обледеневшему ковру босыми ногами.

— Тебе не холодно? — поинтересовался я, краем глаза тоже поглядывая за нашим гостем.

— Немного.

— Ты голоден? Устал? Может, хочешь спать?

Мальчик мотнул головой.

— Я просто хочу домой. И мне… по-прежнему страшно, мастер Рэйш. Я не знаю, что это за существо. А еще мне не по себе от мысли, что оно, возможно, голодное.

— Для мага ты слишком много сомневаешься — этом минус, — усмехнулся я, протягивая ему руку. — Но рассуждаешь здраво — это плюс. Хочешь, я вас познакомлю?

— А надо? — испуганно дернулся Роберт.

— Если собираешься еще раз сюда прийти, то надо. Если нет — давай руку, я выведу тебя в обычный мир, и больше мы к этому не вернемся.

Юный лорд откровенно заколебался. Во Тьме ему было… пожалуй, что нормально. Если не хорошо, то гораздо комфортнее, чем в свое время мне. Он почти не чувствовал холода, хотя стоял посреди обледеневшей спальни в одной шелковой пижаме. Его, судя по всему, не тревожили голоса умерших… он просто стоял, как стоял бы любой нормальный ребенок посреди самой обычной комнаты. Ничему не удивлялся. Ничего плохого не чувствовал. А если и боялся, то лишь потому, что не понимал, что происходит. Но с каждым мгновением решимость в его глазах становилась все крепче, пока наконец пацан не вскинул упрямо голову и не сказал твердо:

— Я не люблю бояться. Это неправильно. Поэтому познакомьте нас, пожалуйста, мастер Рэйш.

Я мысленно хмыкнул и, обернувшись к гостю, поманил его пальцем. А мальчишку на всякий случай придержал за плечи, особенно когда из темноты медленно и осторожно вышел… вернее, выбрался, переваливаясь, словно утка… маленький кривоногий уродец, в котором очень смутно, но все же угадывались фамильные черты семейства Искадо.

Роберт при виде него напрягся так, что его плечи буквально закаменели. Из груди вырвался прерывистый вздох, больше похожий на всхлип, но с места мальчишка так и не сдвинулся. Только задрожал, словно холод до него наконец-то добрался, а затем вцепился обеими руками в мою ладонь и срывающимся шепотом спросил:

— Это ч-что… я?!

— Такой, каким ты мог бы здесь стать, — ответил я, скептически разглядывая уродца: тощее тело, неестественно длинные руки с явственно увеличенными ногтями, деформированная грудная клетка, кривые ноги, абсолютно лысый череп с большими глазницами и огромным, усеянным треугольными зубами ртом… при виде мальчика существо довольно клацнуло челюстями, а затем низко пригнулось, как если бы собралось напасть.

— Не надо его бояться, — так же спокойно обронил я, когда из груди мальчишки вырвался еще один вздох. — Это всего лишь твое отражение.

— Так он не материальный?!

— Материальный. Ровно настолько, насколько ты ему позволишь. Тьма — это твое отражение. И она будет такой, какой ты захочешь ее увидеть.

Роберт с трудом оторвал взгляд от замершего в трех шагах астрального двойника и уставился на меня расширенными глазами.

Да, мальчик. Это — твое первое испытание во Тьме. Победить обычное чудовище несложно, потому что оно, как правило, мертвое. А вот победить чудовище в себе, посмотреть в глаза собственному страху и суметь его перебороть — это не всем дано. Каждый темный, впервые сталкиваясь с Тьмой, понимает это не разумом, а сердцем. Осознает где-то очень глубоко внутри, на уровне инстинктов. Чувствует, как порой чувствуют звери. И он должен это преодолеть, иначе ему не место на темной стороне.