А я все еще сижу и молчу, пытаясь переварить услышанное.

— Тана, — решаюсь нарушить свое тормознутое молчание, — а долго я спала?

Она все еще не смотрит на меня, витая где-то в своих мыслях, но при этом отвечая на заданный вопрос:

— Если честно, то я думала, что после такого разряда магии ты дольше будешь находиться в беспамятстве, а так, всего-то десять часов. — И тут варла взглянула на меня, не задумчиво, как до этого, а нормально, осмысленно. — Ох ты ж, Великий предок всех варлов, Ирина, ты же изменилась!

— Да неужели? — с огромной долей иронии и сарказма, удивилась я. — А я-то и не заметила!

— Да ты в зеркало-то глянь! Вон какие волосюшки отросли, хоть пол ими мети, не хуже метелки будут! А это что такое? — Она подалась вперед, касаясь одной из своих рук моих фиолетовых прядок, после чего благоговейным шепотом произнесла: — Ратхар. Этого не может быть, Ирина. Тебя приняла магия погибшего Ратхара. Но почему? Не понимаю. — Она внимательно оглядела меня с ног до головы, после чего велела: — А ну-ка, перекинь-ка свою косу из-за спины на плечо. — Послушно сделала, не понимая, в чем, собственно, дело. — Невероятно! — Слышу восхищение в голосе варлы, поэтому решаю посмотреть на свою косу, чтобы понять — чем вызвана такая странная реакция. И увидела: кончики, примерно десять сантиметров, окрашены в красный цвет. Красный! Ёкарный едрить, да я же теперь на разукрашенного павлина похожа! У-у-у, жесть!

— Ирина, ты… это… невероятно, — спотыкаясь на каждом слове, восхищалась Тана. — Ты хоть понимаешь что это означает? — Отрицательно качаю головой. Ну вот откуда мне знать, а? Варла тем временем продолжила: — Это означает, что ты стала нареченной одного из братьев, а если учесть, что Ратхар давно погиб, то твоим суженным становится наш Оэр. Ирина, теперь ты законная невеста Дакхара, ведь его магия полностью приняла тебя. А такого, чтобы у Демона Высшего порядка появилась его истинная, его единственная, предназначенная самой судьбой, не происходило уже более четырех тысяч лет.

Мне раньше казалось я знаю что такое шок, но как же сильно в этом ошибалась — сейчас, да-да, только сейчас я на себе его испытала. «Я невеста Дакхара? Вот жешь, дохлый скунс! Нет уж, лучше сразу убейте меня! Не хочу-у-у!» — панически подумала я, после чего мир как-то быстро завертелся-закружился и я хлопнулась в обморок, кажется головой успела удариться. «Ай, больно же!» И все, полная темнота.

Лежу, ага, снова лежу, — скоро в привычку войдет, — глаза открывать совершенно нет желания, но… меня тихонько бьют по щекам и приговаривают:

— Очнись, очнись уже, Ирина. Ну что за упертая девчонка, совсем не желает брать себя в руки — нашла тоже из-за чего в обморок падать, — причитала Тана, продолжая хлопать по щекам. — Да приди же ты уже в себя, незачем валяться посреди комнаты, изображая из себя дохлого зарда. — И ка-а-ак врезала по лицу, что я, волей-неволей, распахнула свои очи.

— Ай, ты чего, больно же! — обижено завопила я, потирая ушибленное место. — А если синяк соскочит?

— Ничего, Оэр залечит, — буркнула варла, стоя надо мной, пока я, распластавшись на полу, взирала на нее. — Поднимайся давай, а то разлеглась тут.

Глубоко вздохнув, приподнялась на локтях.

— Тана, я не хочу быть невестой Дакхара, — голос дрожит, а на глаза навернулись слезы.

Варла нахмурилась:

— А ну, прекрати мне мокроту тут разводить, ишь, чего удумала — затопишь комнату-то. — Улыбнулась сквозь слезы и присела, принимая более удобное положение. — Тут от тебя, Ирина, ничего не зависит — его магия тебя полностью признала, только пока неясно — подвластна она тебе или нет. — Прищурившись, она с некоторым подозрением заглянула мне прямо в глаза и спросила: — А скажи-ка мне, девочка, ты ничего в себе необычного не заметила?

Не знаю почему, но отрицательно покачала головой и ответила:

— Нет. Я очнулась, кое-как встала с кровати, вернее свалилась с нее, запутавшись в простыне, а потом еще и в своих волосах, которые отросли по самое не балуйся! Жутко испугалась и ломанулась в ванную, чтобы глянуть что со мной произошло. Если честно, то увиденное ужаснуло.

Тана вздохнула:

— Ясно. А магия, магия-то про проснулась, хоть чуть-чуть?

— Неа, — снова отрицательно качнула головой. — Ничего такого не заметила у себя. — А взгляд такой честный-честный, аки у агнца божьего.

— Ага. — Тана подняла с пола кружку, которую я выронила, когда в обморок бухнулась, и предупредила: — Как только заметишь, что магия начала просыпаться в тебе, сразу же сообщи Оэру, иначе ее проявление может тебе навредить — неизвестно, как она себя проявит, а может и вовсе останется дремать. Сейчас любое проявление магии может плохо на тебе сказаться — перекрыть магические потоки в твоем теле, а то и того хуже — высушить весь жизненный резерв. А так хоть Оэр будет приглядывать за тобой, чтобы чего худого не случилось — ты теперь, как-никак, его невеста.

Я нахмурилась. Как так может быть, я ведь сегодня пользовалась магией Водных Демонов и со мной ничего не произошло… Ладно, пока никому не буду об этом говорить, тем более Дакхару.

— Тана, скажи, пожалуйста, а Дакхар в курсе, да, что я его, — меня аж передернуло, — невестой стала?

Варла хлопнула себя всеми четырьмя руками по своим маленьким бедрам:

— Тю-ю, да откуда же ему это знать-то, он ведь после того, как оставил тебя в этой комнате, сразу же ломанулся в Приемный зал эсх, чтобы попытаться устранить тот погром, что ты учинила, ну и защиту, само собой, заново поставить, — пусть и маленькую, но все же, — и ничего-то у него не вышло — без магии брата ее не восстановить до того состоянии, которое было. Он носился по всему залу: глаза от гнева красные, желваки на скулах ходуном ходят, мышцы шеи напряжены, а потом, у-у-у, он принял свой истинный облик — Демонический, а он его, к слову, о-о-чень редко принимает. Так что, девочка, не до тебя ему было, — хихикнула варла.

Я от ее слов аж подпрыгнула.

— Тана, Таночка, помоги мне, я не хочу становиться его невестой, а раз он ничего еще не знает, то давай пострижем мои волосы? Уберем это разноцветное безобразие, тогда он точно уже не узнает ничего! Я не хочу принадлежать ему. Теперь на мне нет ни ошейника, ни браслетов, поэтому я буду сопротивляться ему, а приняв статус невесты, — всхлипнула, — он…он…

Смотрю на опешившую от моих слов варлу, которая покачивала головой, а во взгляде читалось сочувствие:

— Кошмар какой — остричь такую красоту! Ты с ума сошла? И не жалко будет?

— О-о-о, ты даже и представить себе не можешь, как я жажду избавиться от этой разноцветной копны!

Тана почесала свой кучерявый затылок и, немного подумав, согласно кивнула:

— Хорошо, подожди немного, сейчас вернусь. — И она с легким хлопком исчезла из комнаты, прихватив с собой кружку, чай из которой, по моей вине, оказался пролит на ковре.

Не прошло и пары минут, как варла вернулась с ножницами в руке:

— Держи, — протянула она мне сей инструмент, — но стричь будешь сама — мне жалко портить такие роскошные волосы.

Я лишь хмыкнула на это и, схватив ножницы, без какого-либо сожаления, отчекрыжила косу по самое «ни фига себе!» — коротко, в общем; затем ринулась в ванную, и уже там, перед зеркалом, избавилась и от фиолетовых прядок, чуть-чуть подравняла, и, вуа-ля, почти прежний вид!

Говорят, что саму себя стричь ни в коем случае нельзя, — типа жизнь свою укорачиваешь, — да и фиг с ним, главное, что избавилась от этого разноцветного ужаса, который не оставлял мне никакого выбора, кроме как принять статус невесты Дакхара. А теперь… Ура-а-а-а! Аж голове легче стало.

Моя радость не знала границ, поэтому я, чуть пританцовывая, с довольной моськой покинула ванную.

— Все! — счастливо оповестила Тану.

Варла грустно вздохнула:

— Жаль, красивые бы… — не успела она договорить.

Эх, радость моя была недолгой… Ведь не успела Тана договорить, как меня окутало легкое белое облачко, и я почувствовала легкий зуд на голове. «Что происходит?» — в душе зародилась паника… И тут… на грудь опустилась косища, только немного длиннее, да и… вот ведь!.. выкрашенная в разноцветные прядки, которые теперь переплетались между собой. «Это что же получается — раньше у меня было только две фиолетовые пряди, идущие от висков, а теперь они расползлись на всю голову, да при том еще и по всей длине? И красные тоже? И мой собственный цвет волос? А-а-а-а!!! Я только хуже сделала! А-а-а-а!!! Помогите-е-е!» — Страшно, мне страшно до жути, и этот страх начал заполнять изнутри, не позволяя нормальны дышать. Астма? Не, вряд ли. Тогда, тогда…Что же это? Паника? У меня случился приступ паники! От обиды и несправедливости того, что эти жутчайшие волосы заново отросли, словно я их и не остригла, на глаза навернулись слезы, захотелось зареветь в голос, как маленькой.