Второе, что Эндеру известно, а остальным членам команды — нет, это оружие, которое не использовалось в прежних имитациях. Оно вообще появилось впервые, о нем никто не слышал. Эндер почему-то называл его «Маленький Доктор» и ни о чем больше не рассказывал, пока не приказал Алаи применить его там, где концентрация вражеских кораблей была наиболее значительной. К их изумлению этот «Маленький Доктор» вызвал цепную реакцию, которая перебрасывалась с корабля на корабль, пока все подготовленные для удара силы жукеров не были уничтожены. Дальше все было просто: оставалось смести, как метлой, жалкие остатки неприятельского флота. Поле сражения очистилось.

— Почему их стратегия была такой идиотской? — спросил Боб.

— Вот и я удивился тому же, — ответил Эндер, — но мы не потеряли ни одного корабля, так что все о'кей.

Позже Эндер передал им слова Мейзера: тот задумал целую серию оборонительных сражений жукеров против наших атак на их планеты, причем жукеры будут учиться на собственных ошибках.

— К следующему разу они станут уже опытнее, так что готовьтесь — будет труднее.

Боб услышал эти слова, и они его сильно встревожили.

Серия вторжений? Зачем выбран такой странный сценарий?

Почему не стычки передовых флотилий перед началом общего сражения?

Потому что у жукеров не одна заселенная планета, решил он. Разумеется, так оно и есть! Они обнаружили Землю и решили превратить ее в еще одну из своих колоний, как уже поступали неоднократно.

Значит, и у нас не один флот, а несколько. По одному на каждую планету муравьеподобных. А причина, по которой они могут обучаться на опыте уже состоявшихся сражений, заключается в том, что у жукеров тоже есть средства связи быстрее света, которыми они пользуются в межзвездном пространстве.

Все догадки Боба подтвердились. Теперь он твердо знал, что стоит за этими «тестами». Мейзер Ракхейм вовсе не командовал имитированным флотом жукеров. Это были настоящие, совершенно реальные сражения, и единственная функция Ракхейма состояла в том, чтобы наблюдать за их развитием, а затем разбирать с Эндером смысл вражеской стратегии и обсуждать, что следует противопоставить ей в будущем.

Вот почему они отдают свои приказы голосом. Эти приказы мгновенно передаются на реальные корабли реальным командам, которые выполняют их и ведут настоящий, а не виртуальный бой.

Каждый потерянный нами корабль, думал Боб, означает множество погибших людей. Любая наша небрежность оборачивается многими смертями. Но нам этого не говорят, ибо боятся навалить на наши слабые плечи чудовищное бремя этого знания. В военное время всем командующим приходится принимать решения с учетом так называемых приемлемых потерь.

Но тот, кто по-настоящему гуманен, никогда не согласится с понятием «приемлемости потерь». Боб это хорошо понимал.

Приемлемость выгрызает им души. Вот почему они защищают нас — детей-солдат — и стараются убедить в том, что все, что мы видим на дисплеях, это всего лишь игра и тестирование.

Поэтому я никогда и никому не скажу, что знаю, в чем тут дело. Поэтому я должен принимать потери, не говоря никому ни слова, не выдав даже сокращением мышц лица, какую боль они мне причиняют. Я должен заблокировать свой мозг, должен не допустить в него даже мысль о людях, которые погибают там, выполняя наши приказы, о людях, которые теряют в этой игре не фишки, а свои жизни.

«Тесты» сменяли друг друга, их разделяли нерегулярные промежутки времени, а каждая битва длилась все дольше и дольше. Алаи как-то пошутил, что их следует обеспечить хорошими памперсами, чтобы ребята не отвлекались от игры, когда мочевые пузыри у них переполняются до краев. Уже на следующий день всем были выданы катетеры. Однако против этого восстал Бешеный Том. «Хватит дурить, — сказал он. — Принесите нам горшки побольше, чтоб было куда отлить. Мы не можем играть как надо, если из наших „хлыстиков“ свисают какие-то штуковины».

Так и сделали, но Боб не видел и не слышал, чтобы мальчики пользовались горшками. И хотя ему было интересно, как обходится Петра, но спросить ее он не рискнул: пробудить гнев Петры — дело рискованное.

Вскоре Боб убедился, что Эндер начинает делать в игре кое-какие ошибки. Во-первых, Эндер слишком полагается на Петру. Ей всегда поручалось командование над главными силами, так что Петре приходилось следить одновременно за сотней разных вещей, чтобы дать Эндеру время на придумывание ложных ударов и всяких других хитростей и уловок. Но неужели Эндер не видел, что Петра, педантичнейшая Петра, прямо сгорает от стыда и чувства вины из-за каждой допущенной ею ошибки? Эндер, который так хорошо понимал людей, все же, по-видимому, считал ее крутой, не видя, что ее суровость и резкость — всего лишь маска, под которой Петра скрывает свою неуверенность и тревогу. Каждая ошибка увеличивала тяжесть бремени, которое Петра несла на своих плечах. Она плохо спала и предельно изматывалась во время боев.

Может быть, однако, что причиной, по которой Эндер так издергал Петру, было то, что он сам страшно устал и находился на пределе своих сил? Правда, вымотались все. Иногда усталость проявлялась слабее, иногда сильнее, иногда сказывалась на поведении явно, иногда завуалированно. Они совершали все больше ошибок, а «тесты» становились все труднее и проводились все чаще.

Поскольку битвы от «теста» к «тесту» ожесточались, Эндеру приходилось перекладывать все большую ответственность на командиров флотилий. Вместо того чтобы элегантно воплощать в жизнь точные и детальные приказы Эндера, командирам флотилий теперь приходилось все чаще и чаще принимать собственные решения. Эндер был слишком занят на одном участке сражения, чтобы успевать давать им новые указания.

Командиры флотилий в таком случае начинали переговоры друг с другом, чтобы согласовать тактику, пока Эндер не обращал на них внимания. И Боб с удовлетворением заметил, что, хотя Эндер все еще не возлагал на него особо ответственных поручений, некоторые командиры стали обращаться к нему, когда внимание Эндера было отвлечено другими делами. Бешеный Том и Горячий Супчик сами вырабатывали свои планы, но обычно проверяли их у Боба. Поскольку же сам Боб чуть ли не половину своего внимания уделял изучению генерального плана Эндера, он всегда имел возможность дать им четкий совет, что следует сделать, чтобы помочь выполнению этого общего плана кампании. Время от времени Эндер хвалил Тома или Супчика за решения, принятые с помощью Боба. Что ж, Боб чувствовал себя так, будто похвалили его самого.

Другие бывшие командиры взводов, а также старшие ребята к Бобу почти не обращались. Он понимал почему: им было обидно, что в отсутствие Эндера учителя поставили над ними Боба. Теперь же у них был настоящий командующий, и они не собирались делать ничего такого, что напомнило бы им о былом главенстве Боба. Он все это понимал, но боль не стихала.

Хотели они или не хотели, чтобы он наблюдал за их действиями, были или не были уязвлены его чувства, но у него было тайное поручение учителей, и Боб надеялся, что ничто не застанет его врасплох. И по мере того как давление становилось все более сильным, а вся их команда слабела, Боб должен был напрягать свое внимание еще больше, так как вероятность ошибок росла.

Однажды Петра уснула в разгаре сражения. Находившиеся в ее распоряжении корабли оказались в тяжелейшем положении, а неприятель бросился вперед, в клочья разрывая флотилию Петры. Еще хуже было то, что Эндер не сразу заметил, что произошло с Петрой. Бобу пришлось подсказать ему, что с Петрой что-то случилось. Эндер громко окликнул ее. Она не отозвалась. Только тогда Эндер передал ее уцелевшие корабли Бешеному Тому и попытался спасти положение. Флотилия Петры, как всегда, занимала центральное место, и потеря большей части ее судов была оглушительным ударом. Только потому, что противник опьянел от успеха, Эндер успел устроить ему несколько ловушек и перехватил инициативу. Сражение было выиграно, но с большими потерями.

Петра очнулась от обморочного сна только к концу сражения. Она обнаружила, что контроль над ее флотилией передан другому, а микрофон отключен. Когда микрофон снова включили, все услышали горькие рыдания Петры: