– Сколько ты там пробыл? – спросил Дитер, не отрывая взгляда от дороги.

– Около года.

– Около года, и ты не знаешь, что такое мобильный телефон?

– Меня лечили электрошоком. Память иногда отшибает. Что я могу сказать? Я не дурной человек, Дитер, клянусь тебе.

– Ладно, – сказал Дитер и снова умолк.

После долгого мучительного молчания, которое Нед не решался прервать мольбами или новыми уверениями, Дитер заговорил сам, на этот раз застенчиво и едва ли не смущенно.

– Знаешь, я тоже несколько лег назад связался с наркотой. Я ведь по образованию инженер. Работа была хорошая, денег куча. Ну я и пристрастился к героину, работу потерял. Только благодаря моей чудесной жене Труди да милосердию и любви моего спасителя Иисуса Христа я теперь чист и здоров. Я отвезу тебя в Гамбург и введу в мою церковь. Церковь лучше больницы. Один Господь способен помочь людям вроде нас с тобой.

– Будь благословен, – прошептал Нед. – Ты воистину – добрый самаритянин.

– Я так понимаю, – продолжал чуть покрасневший от комплимента Дитер, – что паспорта у тебя нет?

– Нет, – подтвердил Нед. – Боюсь, что нет.

– На границе его обычно не требуют, но документы на груз таможенники захотят посмотреть непременно. Будет лучше, если тебя они не увидят. До границы десять миль. Я остановлюсь у следующей заправочной станции, а ты спрячься в кузове. Обыскивать машину они не станут.

– Разреши, я дам тебе денег на топливо.

На один страшный миг Неду показалось, что он снова ляпнул что-то не то. Возможно, дизельное топливо осталось в прошлом и грузовики ходят теперь на метане, или кислороде, или бог знает на чем еще.

– Денег? Зачем мне твои деньги, – отказался Дитер. – Я делаю это для моего Спасителя. В нем моя награда.

На протяжении десяти оставшихся до заправки миль Нед, стараясь не пережать, расспрашивал Дитера о его пристрастии к наркотикам и о том, каких денег те ему стоили.

– Неужто героин так дорог? – изумился он.

– Еще бы! Правда, если его курить, выходит дешевле, – ответил Дитер. – Уж это-то ты должен знать. Ты на чем сидел?

– На марихуане.

– И семья отправила тебя в больницу за марихуану? Господи Боже! Да у меня мать каждый вечер по косячку выкуривает.

– Мои родители люди старомодные, – сказал Нед, охваченный неуютным чувством, что ему многое еще предстоит узнать об этом новом мире.

На одном из первых пригородных светофоров Гамбурга Нед не без чувства вины подхватил клеенчатую сумку, открыл дверь и спрыгнул на асфальт.

– Прости, Дитер, – крикнул он, обернувшись к кабине, – но я и вправду не думаю, что твоя церковь сможет мне помочь.

Дитер сокрушенно покачал головой, дважды громко посигналил и тронулся с места. Нед отпрыгнул на тротуар и махал на прощанье, махал, пока грузовик не свернул за угол. Он надеялся, что Дитер по крайней мере увидит в зеркальце этот прощальный жест и поймет, что его помощь оценена по достоинству.

Как оно на самом деле и было. Нед, затиснувшийся между тюками с бумагой, провел по обе стороны границы не больше часа. Заднюю дверь грузовика даже не открыли, хотя боковая, справа от Неда, хлопала, пока они подвигались вперед, дважды, отчего у Неда до сих пор звенело в ушах. Дитер, развеселясь, поддразнивал его на этот счет по пути через Шлезвиг-Гольштейн:

– Это Господь говорил с тобой, Карл. Можешь мне поверить.

Нед повертелся, оглядываясь. Час был уже поздний, а дел предстояло еще немало. В маленькой Sparkasse [63] он обменял кроны на дойчмарки, перешел улицу, спустился в подземку и поехал в предместье Святого Павла. Его не покидало пронзительное чувство, что Бэйб наблюдает за ним и страшно недоволен тем, что он собирается сделать.

Из предместья Нед перешел в Рипербан. Сидя у окна бара «Беммель», напротив «Лемица», он вертел в руках стакан молока, наблюдая, как улица снаружи заполняется суматошной толпой, – начиналась лихорадка пятничной туристской ночи. Фонари, краски, шум, музыка – все казалось ему абсолютно чужим. Он видел мужчин и женщин с ювелирными украшениями и металлическими полосками, продетыми в носы, уши и брови. Видел чернокожих с выкрашенными в соломенные тона волосами и азиатов с волосами оранжевыми. Видел мужчин, гуляющих, держась за руки. Какая-то наголо обритая женщина показала ему, проходя мимо, язык. В языке торчало нечто, сильно похожее на стальной гвоздь. Нед заморгал и судорожно сглотнул.

– Как род людской красив! И как хорош тот новый мир, где есть такие люди [64] , – пробормотал он и тряхнул головой, точно вылезшая из воды собака.

На станции подземки он купил карту и три брошюрки для туристов, которые успел прочитать дважды, прежде чем к нему подошла официантка, сказавшая, что, если он хочет остаться здесь, ему придется выпить что-то еще, кроме единственного стакана молока, который он ухитрился растянуть на два часа.

– Разумеется, – кивнул Нед и, указав на розоватый коктейль, стоявший на соседнем столике, попросил: – Принесите мне такой же.

– Все коктейли по пять марок, – известила его официантка.

Нед предполагал (да, собственно, и видел это), что его облачение датского рыбака – джинсы, толстый белый свитер и плотная куртка – не пользуется популярностью у ночных обитателей Гамбурга, и потому понимающе улыбнулся, протягивая официантке бумажку в десять марок.

– Я весь день рыбачил. Оставьте сдачу себе и выпейте тоже.

Подозрительная гримаска мгновенно сменилась радостной улыбкой.

– Спасибо, сэр!

– Э-э, забыл спросить, – сказал Нед, когда девушка принесла коктейль. – Что тут намешано?

– Клюква, грейпфрут и водка, – последовал ответ. – Называется «Морской ветерок».

– Хорошее название, – осторожно отхлебывая, похвалил Нед. – М-м… очень вкусно.

– Вы турист? – Официантка указала на лежащие перед Недом карту и путеводители.

– Верно. Приехал поразвлечься. Этот район не опасен?

– Рипербан? Нет! – Сама эта мысль рассмешила ее. – Когда-то давно – может быть, но теперь тут одни бизнесмены да туристы.

– Ага. Значит, торговцев наркотиками или кого-то похожего здесь нет?

Вопрос был задан тоном достаточно невинным, но, произнося его, Нед смотрел девушке прямо в глаза.

Она наклонилась, чтобы вытереть его и прошептала Неду на ухо:

– Вы, может, ищете что-то? Заплатить сможете?

– Да, я кое-что ищу, – ответил Нед. – Вы не знаете никого… э-э… респектабельного? Я был бы крайне благодарен. – Он подчеркнуто взглянул на свой бумажник и затем снова на официантку.

– Я позвоню одному человеку. Он знает нужных людей. Вам куда – в центр или на окраину?

Смысл вопроса дошел до Неда не сразу.

– А, понимаю, – сказал он. – На окраину, пожалуйста.

– Хорошо. – Вид у официантки был немного удивленный. – Посмотрю, что можно сделать.

– Спасибо… э-э… я не знаю вашего имени.

– Козима.

– Спасибо, Козима. Карл Фрейтаг, к вашим услугам.

Нед смотрел вслед Козиме, направлявшейся к телефону на стойке бара. Проговорив не больше тридцати секунд, она положила трубку и кивнула Неду. Он кивнул в ответ и приветственно поднял бокал с коктейлем. Потом взял сумку и отправился в уборную, чтобы подготовиться к встрече.

Человек, полчаса спустя вошедший в бар «Беммель», был старше Неда – лет около пятидесяти, что Неда несколько удивило. Он больше походил на преуспевающего издателя или рекламного агента, чем на татуированного гангстера в кожаной куртке, которого ожидал увидеть Нед.

– Понтер, – представился он, обойдясь без рукопожатия и присев за столик Неда. – Насколько я понимаю, у вас ко мне дело. Чем могу быть полезен, герр Фрейтаг?

– Я хочу, чтобы вы взяли то, что я держу под столом, – сказал Нед. – Это шприц… не бойтесь, на нем колпачок.

– Эй, послушайте, – Гюнтер начал подниматься со стула, – мое дело – продажа, а не покупка.