– Я не знаю, откуда мне знать? – мальчишка выпрямился и возмущённо посмотрел на меня.

– Значит, неоднозначно, – я же интерпретировал его ответ по-своему. Если они и пересекаются, то далеко от точек, которые уже Конор изучил. Если проводить аналогии с почившим мастером этих подземелий, то это вполне вписывается в то, что он успел мне рассказать. Ведь гибель эльфеныша произошла потому, что он не успел изучить путь и не сумел предугадать наличие на нём чвыр. – Отойдите в стороны, – приказал я, и, вытянув меч, в направлении прохода, начал читать заклинание. Оно было чертовски трудоёмкое, и становилось понятно, почему один маг без поддержки воинов никогда с этими тварями не справится, а также то, что они успевали довольно плотно поужинать, прежде чем, их вышвыривали вон.

На самом пике произнесения заклятья я заколебался: радиально, или всё-таки вертикально нужно направлять основной поток силы? Почему-то мне запомнилось, что радиально. Приоткрыв глаза, я провёл мечом условную линию в воздухе по кругу, и пустил по ней энергию.

Образовавшийся круг вспыхнул, опалив лицо огнём, и пропал из зоны видимости даже на энергетическом уровне. Сначала ничего не происходило, и я уже в сердцах подумал, что что-то напутал, и нужно начинать всё сначала, но примерно через полминуты я почувствовал, что под ногами земля заходила ходуном. Становилось всё сложнее удерживать равновесие, и я вытянул вперёд руки, предварительно вложив меч в ножны, балансируя на своей непрочной опоре. Нужно валить отсюда, но как, если, как только я делаю шаг, то меня сразу же тянет упасть. А с другой стороны – не можешь идти – ползи. И я позволил себе упасть на колени и пополз за пределы шатающегося круга, граница которого была описана очень чётко. Где-то невдалеке от меня Конор и Вольф тоже пытались удержаться на ногах. Эти кретины не послушались приказа и отошли от меня недостаточно далеко, и вот теперь попались в эту странную ловушку, которую, похоже, всё-таки создал я, что-то определённо напутав в заклинании.

Доползти до спасительного края мне не удалось. В тот момент, когда это небольшое землетрясение местного масштаба стало наиболее сильным, земля подо мной на какой-то короткий миг пропала, и я провалился под землю в самом прямом смысле этого слова. Вместе со мной в образовавшийся провал последовали и Конор, и Вульф. Сквозь раздающийся вокруг шум я услышал истошный крик всё ещё наблюдавшей за нами девицы. Летел я довольно долго, но упал, как ни странно, довольно удачно на кучу шкур, наваленных прямо на полу. Шкуры были пушистыми и удивительно мягкими, словно выделанными, но это всё, что я смог бы про них сказать.

– Ты кретин! Нужно было строго вертикально вниз направить самую большую концентрацию силы! – завизжала Эва.

– Я тебя спрашивал, ты мне ничего не ответила! – ну, я тоже научился орать мысленно.

– Да мне просто в голову не могла прийти, что это не шутка и ты спрашиваешь меня о таких вещах вполне серьёзно! Всем давно известно, что закрытие можно делать по-разному, но никогда нельзя применять радиальный метод, чтобы не попасть под удар собственных чар! – Ага, последнее слово запоминается всегда лучше всего. И Арн мне сказал о запрете, но я, чтобы не опровергать красивую теорию, запомнил только эту фразу, не помня, в каком контексте она произносилась. Блеск, ты просто уникальное создание, принц Бертран.

Рядом со мной раздалось постанывание и из шкур выползи мои сопровождающие, решившие, видимо, сопровождать меня до конца. Откуда здесь шкуры и чьи они, этот вопрос был если не основным, то уж точно входил в первую десятку. Я задрал голову и посмотрел наверх. Прямо в надо мной светило тёплое солнышко, которое разгоняло вечную тьму подземелий. Я уже хотел было подниматься на ноги, но вдруг ощутил, как земля снова содрогнулась. Мне на голову посыпались: земля, какой-то мусор. Пришлось даже опустить голову, чтобы ничего не насыпалось в глаза. Послышался гул и стало темно. Я быстро посмотрел наверх, но не увидел ведущего наружу отверстия. Быстро выпустив светляка, я, приоткрыв рот, смотрел, как стены лаза притягиваются друг к другу и словно сшиваются гигантской иглой.

– Ну, зато проход закрыли, – пробормотал я и повернулся к моим спутникам. – Аларм! – они вскочили сразу же, как только услышали клич. Даже Конор перестал причитать и поднялся на ноги. – Что же, – я обратился именно к мальчишке. – Теперь на тебя вся надежда. Показывай, куда нам идти, чтобы попасть домой.

Пока Конор стоял с закрытыми глазами, пытаясь настроиться на подземелья, или что он тут делал, когда туннели обследовал, я нагнулся и принялся рассматривать сваленные на пол меха. Свалены они были не просто так, а определённым образом, как-то кругообразно, что ли. Поднял одну шкурку и при свете светляка внимательно изучал её, всё больше и больше убеждаясь, что не знаю животное, с которого эта шкурка была снята. Мех был густой, шелковистый, серебристо-фиолетового оттенка, вот что мне было понятно, так это то, что в природе такого окраса шкурки не встречается. А вот подшёрсток был вполне классический: белый, настолько, что даже казалось, что он светится в темноте, и очень пуховый. Я никогда не видел ничего подобного. Шкурка небольшая, размером, наверное, с крупную норку, а ещё она была выделана. Кто и самое главное, зачем бросил здесь целое состояние? Я бросил быстрый взгляд на Вольфа.

– Ты не знаешь, сэр Кауст, какому животному они принадлежали? – в ответ рыцарь лишь пожал плечами.

– Нет, ваше высочество, ничего подобного я раньше никогда не видел. Хотя, видят Пресветлые боги, я повидал множество мехов как на различной живности, так и на туалетах прекрасных дам.

– Императорский горностай, – голос Эвы прозвучал настолько внезапно, что я даже отступил на шаг назад и едва не завалился на пол. – Ты что не видишь, что шкурки под заклятьем сохранности? Согласно легендам, эти тварюшки были специально выведены древними ради шкурок. Это же просто прелесть какая. Но потом древние того… вымерли… а за ними пошли вымирать и эти зверушки, что-то им не хватало, что могли дать только их создатели. Сначала мех укоротился, затем начал меняться оттенок, ну а под конец они совсем исчезли, или же просто выродились, постоянно скрещиваясь с обычными горностаями.

– Это всё безумно интересно, но откуда это богатство здесь? – да, это целое состояние, мне не показалось. Я даже боюсь представить, сколько стоит такая шкурка.

– Да ты посмотри, кретин, как они навалены! Шкуры же не просто так брошены как попало, они выложены определённым образом. Полагаю, что здесь было гнездо чвыр, и в борделе мы видели весь выводок, ну, или несколько выводков, судя по размерам, гнёзд было много, но их потом соединили в одно.

– Ни хрена себе ясли, – я выпустил из рук уже не кажущуюся мне такой привлекательной шкурку. — Так они выглядели по-разному, вели себя по-разному и вообще отличались от той здоровенной страхолюдины, потому что это не разные виды, а просто они были разного возраста?

– Ну да, я думала, что ты знаешь, – в голосе Эвы прозвучало искреннее удивление.

– Твою ж мать! Нет, я не знал таких подробностей. Интересно, чтобы случилось, если бы мы не на ясли с мамкой или папкой, я так и не понял, какого пола было то здоровенное чучело, нарвались, а с несколькими вполне половозрелыми особями? Хотя нет, неинтересно, и так понятно, что ничего хорошего бы точно не случилось. А они что, из яиц нарождаются?

– Скорее всего, да, – Эва сказала это несколько неуверенно. – Этой теории способствует количество мелких особей, особенно во время прорывов, а затем их резкое сокращение, потому что взрослых никто в таких количествах никогда не видел. Вероятно, что большая часть просто не выживает, чтобы достичь своего взрослого размера. Может быть, они даже каннибалы, и в отсутствии другой пищи пожирают друг друга. Таким образом, выживают сильнейшие, но для естественного воспроизводства необходимо просто огромное количество выводков.