Прикрыв глаза рукой, Бронвин всмотрелась туда, где скользил новый корабль. Он выглядел именно так, как был описан: старый, непримечательный, едва ли заслуживающий внимания. Парус покрывали заплаты, создавая впечатление, будто корабль является собственностью семьи рыбаков-неудачников. Но количество людей, присутствовавших на палубе, как и их вооружение, разрушали эту иллюзию. Грунион был отлично защищен, а его команда — как никогда готова к бою.

— Приготовиться к тарану! — взревел Орвиг.

Мышцы на его огромных руках напряглись, когда он вывернул колесо, заменившее руль. Крик эхом пронесся по кораблю. Пытаясь поймать весь возможный ветер, матросы ухватились за канаты, управлявшие парусами. Летя вперед, корабль неуверенно покосился в сторону. Бронвин и прежде считала, что Нарвал идет быстро. Но теперь он разрезал волны с небывалой скоростью, оставляя вслед за собою глубокую борозду, рассекавшую морскую воду.

Корабль работорговцев попытался уклониться, но оказался слишком неуклюжим и медленным. Бронвин подумала о кролике, который застыл от страха, ожидая когтей хищника.

— Приготовиться!

Крик огра взлетел над шумом стремительного ветра и быстрой воды. Вдоль всей палубы, моряки схватились за рукояти своего оружия, готовясь к предстоящему рывку. Обхватив руками мачту, Бронвин вцепилась в неё покрепче. Эбенайзер поймал рукою якорную цепь, второй же схватился за пояс Бронвин. Это внезапное проявление заботы заставило улыбку коснуться губ Бронвин.

Оба корабля вздрогнули, словно гигантские рыцари, сошедшиеся в неравном бою. Первый удар сопровождал резкий треск. Дерево заскрипело, столкнувшись с деревом, когда бушприт погрузился в корпус Груниона.

Как только дрожь от столкновения пошла на убыль, экипаж Нарвала бросился в бой. Восемь матросов схватили большие щиты и, выставив их, встали на колени, образовывая стену. Из-за их спин, дюжина лучников, и вполовину этого числа заряжающих, обрушили на палубу работорговцев сверкающий шторм стрел. Бронвин поспешила присоединиться к ним, и быстро приноровилась к ритму перезарядки маленьких смертоносных арбалетов.

Оставшись один, Эбенайзер поискал дело для себя. У перил собрались самые сильные и крупные члены экипажа. Они поднимали свернутые канаты и забрасывали крюки на борт второго корабля.

Пожав плечами, дворф решил попробовать. Он рванулся к перилам. Схватив один из канатов, Эбенайзер раскрутил его, подражая тому, как делали другие, и метнул в воздух.

Со свистом рассекая пространство, крюк стукнулся о борт противника на пару отметок ниже намеченного места. Несмотря на то, что цель не была поражена, Эбенайзер все же позволил себе разгуляться в полную силу. Дерево треснуло, и крюк погрузился в борт корабля.

Подвиг этот принес ему серию кратких и недоверчивых взглядов остальных моряков. Дворф лишь пожал плечами, хватая второй канат. На этот раз он выбрал цель получше. Крюк пролетел над перилами и угодил в грудь чернобородому наемнику, который усиленно пилил другой канат. Железные крючья вошли глубоко под ребра. Мужчина отлетел назад, абсолютно и бесповоротно мертвый.

Решив, что человек больше не нуждается в своем теле, Эбенайзер подумал его использовать. Резким рывком он потянул канат обратно. Голова наемника врезалась в край дыры, образованной последним броском Эбенайзера. Дворф попробовал потянуть за веревку.

— Должна выдержать, — сказал он удовлетворенно и повернулся к следующему канату.

Но дело было сделано. Все крючья заброшены. Теперь, весь обвешанный канатами, корабль работорговцев выглядел, словно рыба, пойманная в сети.

Некоторые из самых быстрых матросов рванули к веревкам под прикрытием стрел товарищей и, затем, вступили в бой на борту вражеского корабля. Эбенайзер с удивлением наблюдал за людьми-котами, а затем наклонился над перилами, чтобы оглядеть темное пространство воды. Бронвин встала рядом с ним. Дворф заметил, что она ничуть не больше его самого желает перебраться на другой борт.

— Думаю, ты тоже не умеешь плавать, — рискнул заметить он.

Ответом её была мрачная улыбка.

— Нам просто нужно постараться не упасть.

Перебравшись через перила, Бронвин обеими руками ухватилась за канат. Глубоко вздохнув, она прыгнула вниз, повисая над голодными волнами. Держась за веревку, Бронвин начала карабкаться вперед. Ноги её неловко шатались туда-сюда, помогая сохранять импульс.

— Камни, — выдохнул Эбенайзер, и проклятие в его устах прозвучало комплиментом. — Да у этой женщины их целая бочка!

Будучи преисполнен решимости не отставать, он втащил себя на поручень и обследовал пару канатов, прежде, чем найти тот, что, как он решил, смог бы выдержать его вес. Прыгнув вниз, дворф начал свой путь к борту вражеского корабля.

Бронвин справилась с делом моментально. Перевалившись через перила корабля работорговцев, она бросила быстрый взгляд на дворфа, все еще борющегося с канатом. Нетерпеливо махнув рукой, она извлекла из ножен длинный нож и бросилась в бушующую на палубе битву.

— Поторопись, говорит она, — пробормотал Эбенайзер, осторожно продвигаясь вперед стараясь не отрывать рук от веревки. — Ей легко. Длинные руки, худая, не нужно таскать тяжести…

Внезапный резкий рывок остановил рвущееся с его губ сквернословие на середине. Бросив взгляд через плечо, дворф выпучил глаза от накатившей паники. Канат рвался, и там, где он касался перил Нарвала, его волокна провисали свободно.

Дворф отчаянно ускорился, руки его пульсировали, грозясь разомкнуться. Эбенайзер был футах в десяти от корабля, когда канат позади него лопнул.

Ревя от ужаса, Эбенайзер полетел в темную воду. Изо всех сил держась за веревку, дворф инстинктивно вытянул перед собою ноги, от чего мышцы его напряглись.

Тело его врезалось в борт корабля прямо у самой ватерлинии. Сила удара заставила зазвенеть его кости, посылая вспышки обжигающей боли сквозь все мышцы и сухожилия. Старое дерево поддалось, и ноги дворфа погрузились в борт судна. Он высвободил их, и с помощью нескольких решительных ударов пробил дыру, в которую мог бы проползти.

Извиваясь, Эбенайзер мысленно проклинал щепки, которые впивались в его спину и ноги. Взгляд, брошенный в трюм, остановил его проклятия.

Там он увидел свой потерянный клан. Дворфы выглядели худее и оборваннее, чем мог бы позволить себе любой дворф. Их приковали к деревянным койкам, которые стояли настолько тесно, что напоминали собой книжные шкафы. Везде валялись бочки и ящики. В центре хаоса находилась маленькая девочка с каштановыми волосами. Лицо её было совершенно бело, а глаза — распахнуты от ужаса.

Внезапно, корабль перекатился с боку на бок. Это море освободило его от похожего на копье носа каравеллы. Вода хлынула сквозь пробитый корпус. На мгновение, Эбенайзера охватило чувство, что он угодил в личный кошмар Бронвин.

— Неподходящее время для проклятой ванны! — воскликнул мужественный и невыносимо любимый женский голос. — Ты собираешься нас освобождать или просто мыло принес?

Улыбка прорезала бородатое лицо дворфа. Тарламера жива и злобна. Как обычно! Он поспешил на голос сестры, на ходу подхватывая ребенка. Дворф поставил девчушку на ящик, туда, где холодной воде, которая струилась у его лодыжек, было до неё не добраться. Прежде, чем оставить ребенка, он снял с пояса маленький нож и вложил ей в руку.

— Для крыс. Двуногих или четвероногих. Если вдруг они тебя побеспокоят, — объяснил он любезно.

Пальцы девочки сомкнулись на ноже. Она кивнула ему с пониманием, и в глазах её застыла решимость.

Усмехнувшись, Эбенайзер потрепал её по подбородку. Еще одна женщина, которой хватало всего, кроме бороды. В эти дни туннели полны такими.

Затем он двинулся прочь. Сжимая в руке топор, он словно сбрендивший лесник разрубал тюрьму Тарламеры. У него не было шанса разбить так много цепей — так что лучший и быстрейший способ освободить дворфов — снести нары.

Тарламера скатилась с полки в тот же момент, как была освобождена. На запястье за собою она тащила длинную цепь с куском расколотого дерева. Сестра двигалась напряженно, явно страдая от боли, однако лицо её сияло от радости и жестокости.