— С этим мы можем разобраться, — яростно произнес Наддо, переводя взгляд с Дукаса на Сертино. — Однажды мы уже это сделали, вспомните. А с тем Охотником было более двадцати человек.

— Вы не в горах Чертандо, — мягко напомнил ему Ровиго.

— Не имеет значения, — возразил Дукас. — Наддо прав. Нас окажется достаточно на улице, и с нами будет Сертино, чтобы указать на Охотника, и если мы не сможем устроить потасовку, в которой Охотника убьют, мне будет стыдно за своих людей.

— Это рискованно, — сказал Баэрд.

Дукас внезапно улыбнулся волчьей улыбкой, холодно и жестко, без всякого веселья.

— Сегодня я с удовольствием рискну, — сказал он. Дэвин хорошо понял, что он имел в виду.

Алессан открыл глаза и посмотрел на них.

— Так сделайте это, — сказал он. — Дэвин может передавать нам от вас сообщения. Мы уведем отсюда Сандре, обратно на корабль, если понадобится. Если вы пришлете сообщение, что…

Он замолчал, потом одним гибким движением вскочил на ноги. Баэрд уже схватил свой меч, который стоял у стены. Дэвин встал, выпустив руку Алаис.

Со стороны наружной лестницы снова донесся шум. Потом чья-то рука открыла раму наружу, и Эрлейн ди Сенцио, осторожно перешагнув через подоконник, вошел в комнату с Катрианой на руках.

В мертвой тишине он несколько мгновений смотрел на них всех, впитывая немую сцену, потом повернулся к Алессану.

— Если вас беспокоит магия, — произнес он тонким, как бумага, голосом, то вам надо беспокоиться еще сильнее. Я только что израсходовал очень много энергии. Если в Сенцио есть Охотник, то весьма вероятно, что все, кто окажется рядом со мной, будут схвачены и убиты. — Он замолчал, потом очень слабо улыбнулся. — Но я поймал ее вовремя. Она жива.

Мир вокруг Дэвина закружился и покачнулся. Он услышал свой собственный, нечленораздельный, радостный крик. Сандре буквально подпрыгнул и бросился к Эрлейну, чтобы взять у него бесчувственное тело Катрианы. Он поспешно опустил ее на кровать. Он снова плакал. И совершенно неожиданно плакал Ровиго.

Дэвин резко повернулся к Эрлейну. И успел увидеть, как Алессан пересек комнату двумя шагами, схватил измученного чародея в свои медвежьи объятия и приподнял его над землей, не обращая внимания на слабые протесты Эрлейна. Когда Алессан отпустил его и отступил назад; его серые глаза сияли, лицо освещала улыбка, которую он не мог сдержать. Эрлейн безуспешно пытался сохранить свое обычное циничное выражение лица. Тут Баэрд подошел к нему и без предупреждения схватил чародея за плечи и расцеловал в обе щеки.

И снова трубадур пытался выглядеть суровым и недовольным. И снова ему это не удалось. Совершенно неубедительно стараясь нахмуриться, он сказал:

— Эй, поосторожней. Дэвин и так сделал из меня лепешку, когда вы все выскочили из двери. Я весь в синяках. — Он сердито взглянул на Дэвина, который в ответ радостно улыбнулся.

Сертино подал Эрлейну бутылку. Тот жадно припал к ней, вытер рукавом рот.

— Нетрудно было догадаться по тому, как вы мчались, что случилось нечто серьезное. Я бросился следом, но теперь я не слишком быстро бегаю, поэтому решил прибегнуть к магии. И добрался до дальнего конца стены сада как раз тогда, когда Алессан и Дэвин добежали до ближней стороны.

— Почему? — резко спросил Алессан с удивлением в голосе. — Ты же никогда не прибегаешь к магии. Почему сейчас?

Эрлейн демонстративно пожал плечами.

— Я никогда раньше не видел, чтобы вы все так куда-то мчались. — Он скорчил гримасу. — Полагаю, я поддался общему порыву.

Алессан снова улыбался: казалось, он не может надолго удержаться от улыбки. Каждые несколько секунд он бросал быстрый взгляд на кровать, словно желая убедиться в том, кто там лежит.

— А потом? — спросил он.

— Потом я увидел ее в окне и понял, что происходит. Тогда я воспользовался магией, чтобы перебраться через стену и ждал в саду под окном. — Он повернулся к Сандре. — Вы послали поразительной силы чары с такого большого расстояния, но у вас не было никаких шансов. Вы не могли знать, потому что никогда не пробовали, что нельзя остановить падение. Нужно находиться прямо под падающим человеком. И, как правило, этот человек должен быть без сознания. Такой вид магии действует почти исключительно на наше собственное тело: если мы хотим направить ее на кого-то другого, его воля должна быть отключена, иначе все путается, человек понимает, что происходит, и его мозг начинает сопротивляться.

Сандре качал головой.

— А я думал, дело в моей собственной слабости. Что я просто недостаточно силен, даже связав себя с Ладонью.

На лице Эрлейна появилось странное выражение. На секунду показалось, что он что-то хочет на это ответить, но вместо этого он продолжил рассказ.

— Я произнес заклинание, чтобы лишить ее сознания на полпути вниз, а потом более сильное, чтобы поймать ее над землей. А потом последнее, чтобы снова перенести нас через стену. К тому моменту я уже полностью выдохся и был в ужасе, что они нас сейчас же обнаружат, если в замке находится Охотник. Но они не обнаружили, там царил слишком большой кавардак. Думаю, там и сейчас что-то происходит. Мы какое-то время прятались за главным храмом Эанны, а потом я принес ее сюда.

— Вы несли ее на руках по улицам? — спросила Алаис. — И никто не заметил?

Эрлейн ласково улыбнулся ей.

— Это не такая уж редкость в Сенцио, дорогая. — Алаис покраснела как рак, но Дэвин видел, что ее это не слишком волнует. Все было в порядке. Внезапно все оказалось в полном порядке.

— Тогда нам лучше выйти на улицу, — обратился Баэрд к Дукасу. — Надо позвать Аркина и еще кое-кого. Есть тут Охотники или нет, но это меняет дело. Когда они не обнаружат тела в саду, город начнут прочесывать. Думаю, придется организовать небольшую драку.

Дукас снова улыбнулся, и улыбка его еще больше напоминала волчью.

— Надеюсь, — вот и все, что он сказал.

— Минутку, — тихо произнес Алессан. — Я хочу, чтобы все были свидетелями. — Он снова повернулся к Эрлейну и заколебался, подбирая слова. — Мы оба знаем, что ты сделал это сегодня без какого-либо принуждения с моей стороны, и вопреки собственным интересам, в любом смысле.

Эрлейн бросил взгляд на кровать, и два красных пятна неожиданно проступили на его худых щеках.

— Не надо преувеличивать, — ворчливо предостерег он. — У каждого человека бывают моменты безумия. Мне нравятся рыжеволосые женщины, вот и все. На это ты меня и поймал, помнишь?

Алессан покачал головой.

— Это, возможно, и правда, но не вся, Эрлейн ди Сенцио. Я связал тебя с нашим делом против твоей воли, но, думаю, ты только что присоединился к нему добровольно.

Эрлейн с чувством выругался.

— Не будь глупцом, Алессан! Я тебе только что сказал, что…

— Я слышал, что ты мне сказал. Но я выношу собственные суждения всегда. И правда состоит в том, как я поневоле сегодня понял, благодаря и тебе, и Катриане, что есть пределы тому, что я хочу делать или видеть сделанным, ради любого дела. Даже своего собственного.

Произнеся эти слова, Алессан быстро шагнул вперед и положил руку на лоб Эрлейна. Чародей отшатнулся, но Алессан его удержал.

— Я, Алессан, принц Тиганы, — четко произнесен, — прямой потомок Микаэлы, именем Адаона и его дара своим детям, возвращаю тебе свободу, чародей!

Оба они внезапно отшатнулись друг от друга, словно разрезали туго натянутую между ними струну. Лицо Эрлейна стало смертельно бледным.

— Я еще раз повторяю тебе, — прохрипел он, — ты глупец!

Алессан покачал головой.

— Ты меня называл и похуже, и не без причины. Но теперь я скажу тебе то, что тебе, возможно, очень не понравится, я разоблачу тебя: ты — порядочный человек, так же стремящийся к свободе, как и любой из нас. Эрлейн, ты не можешь больше прятаться за своими настроениями и своей затаенной враждебностью. Не сможешь переносить на меня свою ненависть к тиранам. Если ты предпочтешь нас покинуть, можешь это сделать. Но мне кажется, этого не произойдет. Добро пожаловать в нашу труппу по собственному желанию.