Первая ракета задрожала, шевельнулась и сорвалась с места. Почти мгновенно за ней умчалась вторая, потом еще две. Тележка вдруг затряслась, задергалась – ракеты одна за другой летели к цели. Пуля ударилась о борт тележки, вторая отколола кусок камня от стены углового здания, но дальнейших выстрелов не последовало – их сменили крики ужаса. Хвостатые снаряды начали взрываться. Кто-то завопил от боли. Гремели взрывы, прыгало сжатое узкой улицей эхо, стелился дым. Наконец с днища тележки сорвалась последняя ракета.

– Сейчас будет потруднее, – предупредил Шарп, ухватился за ручки и покатил тележку вперед.

Подвергшаяся массированному ракетному обстрелу улица превратилась в ад: клубящийся дым, бешено вертящиеся неразорвавшиеся ракеты, яркие вспышки, злобное шипение и брызги искр. Шарп прорывался через весь этот хаос, надеясь, что тележка защитит от пуль, если у бочки остался кто-то живой. Лоуфорд не отставал.

Атаку пережили четверо, еще один укрылся в глубокой нише у дверей ближайшего дома, но все они были оглушены, растеряны, напуганы и едва ли что-то видели из-за лезущего в глаза едкого дыма. В последний момент Шарп изо всех сил толкнул тележку в их сторону. Один из джетти, заметив опасность, бросился на Шарпа с обнаженной саблей, но Лоуфорд разрядил в него мушкет, и пуля прошила индусу горло. Все получилось быстро и ловко, как будто он стрелял не в человека, а в поднявшегося из гнезда фазана. Тележка врезалась в двоих, они пошатнулись, и подоспевший Шарп оглушил одного прикладом мушкета, а второму влепил ногой в пах. Первый, француз, рухнул на землю, второй, джетти, согнулся от боли и тут же получил прикладом в лицо. Громила-индус отпрянул, прикрывая выбитый глаз. Лоуфорд схватил валявшуюся на земле саблю и с размаху рубанул джетти по шее. Захваченный горячкой боя, он даже не почувствовал отвращения, когда брызнувшая кровь зашипела, упав на догорающую ракету. Лежавший на земле с перебитой ногой сержант Ротье навел было на Лоуфорда мушкет. Шарп оказался быстрее и проворнее – он мгновенно обрушил на голову француза приклад. Череп хрустнул. Шарп схватил мушкет и повел дулом из стороны в сторону, готовый выстрелить в любого, кто появится из-за дымной завесы. Никто не появился. Взгляд натыкался только на раненых, убитых и обугленные трубы ракет.

Чудом избежавший огня запал лежал около перевернутой бочки, в которой Ротье держал подожженный фитильный пальник. Шарп шагнул к бочке и вдруг замер, услышав щелчок курка.

– Довольно с вас, – произнес полковник Гуден.

Ожидая сигнала Типу, он стоял на стене над воротами, а после ракетной атаки спрыгнул сначала на крышу, потом на землю и теперь стоял у Шарпа за спиной. Лоуфорд, с саблей в руке, замер в десятке шагов от полковника, слишком далеко, чтобы помочь. Гуден поднял пистолет.

– Опустите мушкет, Шарп, – спокойно приказал он.

Шарп повернулся, держа мушкет у бедра. От полковника его отделяло не более трех-четырех шагов.

– Опустите пистолет, сэр.

Выражение сожаления скользнуло по лицу полковника. Рука его напряглась... Уловив это движение, Шарп выстрелил, не целясь, от бедра. Пуля угодила в правое плечо, и пистолет вылетел из разжавшихся пальцев полковника.

– Извините, сэр.

Шарп повернулся, поднял догорающую ракету, подбежал к бочке и, схватив запальный шнур, остановился, прислушиваясь. Орудия еще стреляли, но он знал, что огонь ведет только артиллерия Типу, потому что британцы не стали бы бить по крепости из опасения нанести урон своим. Трещали мушкеты. У стены шел бой, но Шарп не слышал характерного, грозного, идущего из глубины сотен глоток рева устремившихся на штурм главных сил. Он понял, что у бреши дерутся «Форлорн хоупс», и это означало, что в пространстве между стенами британских солдат еще нет. Шарп наклонился поджечь запал, и тут Лоуфорд отвел его руку в сторону. Шарп поднял голову.

– Сэр?

– Думаю, мину лучше не трогать. Наши могут быть слишком близко.

Шарп не выпустил тлеющую трубу.

– Здесь ведь только мы, сэр, вы и я, да?

– Вы и я? – Лейтенант изумленно посмотрел на него.

– Через пять минут Типу спросит, почему его фейерверк не срабатывает, так, сэр? Он пошлет сюда десяток солдат, так? А здесь только мы с вами, сэр. Будем драться с ними вдвоем?

Лоуфорд заколебался.

– Не знаю, – неуверенно сказал он.

– Я знаю. – Шарп поднес трубу к запалу, и огонек, вспыхнув, побежал по пропитанному порохом шнуру. Гуден попытался затоптать пламя, но Шарп бесцеремонно отодвинул полковника плечом. – Сильно ранены, сэр?

– Плечо перебито. – Француз едва не плакал, но не из-за боли, а потому что, будучи солдатом, не исполнил свой долг. – Думаю, доктор Венкатеш сумеет привести меня в порядок. Как вы сбежали?

– Убили тигра, сэр, да пару-тройку этих жутких джетти.

Гуден невесело улыбнулся.

– Султану следовало убить вас, когда была такая возможность.

– Мы все совершаем ошибки, сэр, – заметил Шарп, глядя, как огонек исчезает в каменной баррикаде, сложенной перед старинными воротами. – Пожалуй, нам лучше укрыться, сэр.

Он схватил упирающегося полковника за здоровую руку и потащил к нише, где уже притаился Лоуфорд. Дым на улице почти рассеялся. Один раненый джетти полз вдоль противоположной стены, другого рвало, сержант Ротье стонал. На затылке у него запеклась кровь, красная струйка сочилась из носа.

– Думаю, Шарп, вы только что заработали сержантские нашивки, – заметил Лоуфорд.

Шарп улыбнулся.

– Думаю, я их заслужил, сэр.

– Отличная работа, сержант. – Лоуфорд протянул руку.

Шарп ответил на рукопожатие, но покачал головой.

– Только вот работа еще не закончена, сэр.

– Не закончена? Бога ради, Шарп, что вы еще задумали?

Узнать ответ Лоуфорд не успел, потому что в это мгновение взорвалась мина.

Саперы Типу знали свое дело. Почти вся сила заряда ушла в заданном направлении, и сила эта была огромна и разрушительна. Взрыв выжег пространство между внешней и внутренней стенами, пространство, где, по расчетам султана, должны были находиться британские солдаты.

Выглянувшему из-за угла Шарпу сначала показалось, что разрушилась сама воротная башня – облицовывавшие ее гранитные блоки заскрипели и сдвинулись, противостоя неимоверному давлению изнутри. Громадные камни отделились от связующего их раствора, щели выдохнули вековую пыль, и все скрылось за дымом, пламенем и грохотом. Шарп отпрянул, обхватив голову руками и лишь на миг опередив пронесшуюся мимо оглушающую волну горячего воздуха.

Грохоту, казалось, не будет конца. Сначала – нарастающий «бум-м-м!» взорвавшегося пороха, потом глухой скрежет раскалывающихся и ворочающихся камней, затем свист разлетающихся осколков и наконец – звон в ушах и за этим звоном пронзительный, сложившийся из сотен голосов крик людей, на которых обрушились огонь и камень. И лишь потом пришел шум ветра, не природного, а рукотворного, опаляющего тростниковые крыши, срывающего черепицу и гонящего по улицам вертящихся в бешеной пляске пыльных дьяволов.

Те, кто стоял на стене в непосредственной близости от места взрыва, увидели только вспышку, которая и оборвала жизнь каждого из них, потому что ударная волна начисто смела всех защитников Серингапатама, имевших несчастье оказаться на укреплениях к югу от бреши. Сама стена устояла – старые ворота вылетели, как затычка из бутыли, и чудовищный язык пламени вырвался в проем вместе с нашедшей выход ударной силой взрыва, – но вот приземистая башня над воротами рухнула. Подброшенные вверх осколки камней и кирпичей разлетелись на сотни ярдов, обрушившись на реку прямо перед наступающими колоннами Бэрда. Еще больше их упало на город.

Шум постепенно ослабевал. Звон в ушах утих настолько, что Шарп уже слышал, как неподалеку кто-то скулит от ужаса. Выглянув, он увидел, что вихрь унес с улицы и мертвых, и раненых. Не было видно и тележки. Не было вообще ничего, кроме обломков камней, горящего тростника и пятен крови.