– А ведь я пережила войну лучше многих, – пробормотала Краста. – Силы горние!

Она в последний раз глянула на Колонну каунианских побед. Триумфы, в честь которых был воздвигнут монумент, давно ушли в прошлое. Император, одержавший победы, остался лишь именем в учебниках истории – учебниках, которые Краста не читала. Очень скоро альгарвейцы напишут свои учебники, и тогда это имя будет забыто. Навсегда.

Маркиза поспешно направилась обратно в дом. И даже там еще долго не могла согреться.

Навощенные усы графа Сабрино обледенели. Далеко внизу бескрайние равнины Ункерланта покрывал снег, но здесь, в вышине, где нес летчика дракон, было еще холодней.

Одной рукой пытаясь сбить лед, другой полковник огрел дракона стрекалом по длинной шее, направляя чудовище на юго-запад. Тварь зашипела громко и яростно. Тупая, как все ее сородичи, она мечтала лететь, куда ей взбредет в безмозглую башку, а не туда, куда хочет ее седок.

Сабрино треснул дракона еще раз, посильней.

– Ты будешь слушаться или нет, скотина?! – рявкнул он, хотя морозный ветер тут же унес слова прочь.

Дракон уже не зашипел – завизжал. Летчику пришло в голову, что тварь может, извернувшись, плюнуть в седока огнем. То был смертный грех для любого ездового дракона, и седок изготовился в случае чего ткнуть чудовищу в чувствительный нос, чтобы то забыло о глупостях.

Но, испустив еще один обиженный вопль, дракон свернул на указанный курс. Сабрино бросил взгляд через плечо, проверяя, следует ли за ним боевое крыло. Тридцать семь драконов в цветах альгарвейского флага – зеленый, белый и алый – повторили его маневр. Полковник скривил губы; как все его соотечественники, Сабрино не стеснялся выказывать свои мысли. По уставу боевое крыло насчитывало шестьдесят четыре единицы. Но в последние недели с пополнением стало совсем туго. Люди и драконы гибли быстрей, чем поступали новые им на смену.

Столб дыма от горящей деревушки поднимался высоко, почти достигая эшелона, в котором летел Сабрино. Полковник уставился на дым с некоторым удивлением; он-то полагал, что большая часть поселений в округе сожжена еще при наступлении альгарвейцев на Котбус. Сейчас внизу, на земле, наступали уже привычные к морозам ункерлантцы.

Едва эта мысль успела оформиться в мозгу Сабрино, как полковник заметил впереди группу вражеских бегемотов. Деревню, где могли закрепиться альгарвейские пехотинцы, они в своем движении на восток обошли стороной. Огромные звери ступали по сугробам – самом буквальном смысле «по». Какой-то хитрый ункер придумал надеть им великанские снегоступы, и по глубокому снегу ункерлантские бегемоты двигались не в пример быстрее альгарвейских. Сабрино поморщился: что за позор – уступить в сообразительности ункерлантцу!

Но, когда дело доходило до зимних боев, ункеры могли дать подданным Мезенцио фору. И не раз. Сабрино был уверен, что бегемотов прикрывает пехотный заслон, но увидать солдат с высоты не мог. Поверх шинелей ункерлантцы набрасывали белые накидки, почти невидимые на снегу. Соотечественникам Сабрино это в голову не пришло. А теплые шинели и толстые чулки, валенки, меховые шапки и подбитые мехом шубы помогали ункерлантцам согреться – пока альгарвейцы мерзли.

Дракон пролетел над очередной деревушкой – на сей раз снесенной до основания за время предыдущих сражений. Из-под снега проступало что-то массивное – должно быть, туши дохлых бегемотов. Занесенные снегом трупы солдат Сабрино не мог видеть – слишко высоко. Да и слишком много было их, чтобы примечать каждый.

Впереди замаячили развалины Лехестена. Городок лежал северней Котбуса и чуть восточней. Альгарвейские войска захватили его в какой-то момент – так же, как вступили в Тальфанг к югу от ункерлантской столицы. Сабрино доводилось слышать, что из Тальфанга видны верхушки башен дворца Свеммеля, но правду говорят или брешут – он не мог сказать. Так или иначе, видны они были недолго. Отчаянная контратака ункерлантцев выбила противника из Тальфанга – да и из Лехестена.

Теперь ункеры сосредотачивали близ Лехестена пехоту, бегемотов, даже остатки кавалерии на единорогах и лошадях, используя городок как опорный пункт при развертывании контратаки. Сабрино взвыл торжествующе, приметив колонну бегемотов, запряженных в тяжелые сани с ядрометами. Невзирая на снегоступы, колонна продвигалась к фронту очень и очень медленно.

Чтобы активировать хрустальный шар, прикрепленный к седлу, довольно было наспех брошенного волшебного слова. В глубине камня проявились лица троих командиров звеньев, крошечные, но идеально подобные оригиналам.

– Атакуем колонну, – приказал Сабрино.

– Так точно! – воскликнул капитан Домициано.

– Так точно, – повторил капитан Орозио. – Врежем сучьим детям.

Он был лет на пять старше Домициано телом и лет на тридцать – душой.

– Ваши люди и драконы, – обратился Сабрино к недавно назначенному звеньевому капитану Олиндро, – прикроют нас сверху. Если появятся ункерлантские звери, придержите их, пока мы не наберем высоту и не присоединимся к вам.

«Или умрите, пытаясь это сделать», – мысленно добавил Сабрино. Так погиб предшественник Олиндро.

– Так точно! – отозвался молодой капитан вслед за Домициано и Орозио.

Если он и вспомнил о судьбе своего предшественника, то не подал виду. Настоящий солдат держит при себе тревоги и заботы, хотя Сабрино не знал еще ни одного бойца, лишенного их.

– Вперед! – гаркнул он и вновь огрел дракона стрекалом, на сей раз по загривку, подавая команду пикировать. Тварь подчинилась легко. Даже ее крошечный мозг научился связывать пикирование с атакой, а драться чудовище любило больше, чем жрать, даже больше, чем спариваться. Звенья Домициано и Орозио устремились за капитаном. Ледяной ветер хлестал в лицо. Если бы не летные очки, Сабрино бы ослеп.

Бегемоты и сани с орудиями в мгновение ока из точек превращались в игрушечные фигурки, из фигурок – в орудия войны. Сабрино зашел на колонну с тыла, надеясь оттянуть насколько можно тот миг, когда ункерлантцы поймут, что атакованы.

Он пользовался этим приемом всегда. Порой – как сегодня – результат превосходил все ожидания. Уверенно овладевшие Лехестеном, уверенно перехватившие инициативу, уверенные в своей безопасности вражеские солдаты не поднимали глаз к небу, покуда Сабрино не подал своему ящеру команду изрыгнуть огонь.

Струя пламени, питаемого серой и ртутью, вырвалась из драконьей пасти и окутала бегемота, его экипаж и ядромет на санях в полутора десятках шагов от зверя. Бегемот издох, не издав ни звука, – должно быть, наглотался огня на вдохе. Зверь молча повалился в снег и околел раньше, чем бок его коснулся земли.

Пара солдат в белых накидках, что шагали обок саней, успели вскрикнуть, прежде чем пламя окутало их. Занялись деревянные сани и сколоченные из досок ящики с боеприпасами. Мощные чары защищали содержимое ядер от обычных повреждений, но драконий огонь оказался сильнее. Волны всеразрушающей магии от разрывов закончили то, что начало пламя.

Остальные драконы двух крыльев, которые послал в атаку Сабрино, обрушились на колонну следом за ним. Первого удара избежали лишь горстка солдат и два бегемота.

Никто еще не утверждал, будто ункерам недостает отваги,– а если утверждал, то был редкий дурак. Уцелевшие открыли огонь по своим мучителям.

Только слепая удача могла позволить пехотинцу сбить дракона: подбрюшья зверей были покрыты серебряной краской, и,даже попав в глаз, огненный луч мог не добраться до крошечного мозга под толстым костяным панцирем. Летчики были более уязвимы. Над ухом Сабрино прошипел луч. Полковник зацепил ящера стрекалом под горло, побуждая набрать высоту. Твари приказ не понравился: ящер жаждал вернуться и жечь, жечь… но в конце концов подчинился.

Сабрино готов был пойти на второй заход и добить уцелевших врагов, но не успел он отдать приказ, как в хрустальном шаре появился Олиндро.

– Драконы!– крикнул звеньевой, скривившись от волнения. – Ункерлантские драконы, много!