Софи не видела никакой причины, чтобы отступать, и прямо спросила:

— Значит, ты убил его, да? И Агнес Уэтерби?

Генри утвердительно кивнул и передернул плечами.

— Это были весьма неприятные моменты, могу тебе признаться, особенно с Агнес Уэтерби. Сейчас, по прошествии времени, я думаю, что следовало позволить Эдварду пошантажировать меня немного, пока я не заполучил бы свою булавку. Видишь ли, я разработал замечательный план: в его смерти должны были обвинить тебя. Но твой проклятый лорд Харринггон все испортил.

Софи поджала губы.

— А кража? Это тоже твоих рук дело?

Генри скрылся в овине, но Софи слышала его голос:

— О да! Пока Гримшоу не рассказал мне прошлой ночью, я не был уверен, что булавка находится у тебя. Столько лет я думал: неужели она и вправду потерялась? Но я всегда подозревал, что если кто и найдет ее, то это будешь только ты. Боюсь, я совершил ошибку, надеясь, что булавка не всплывет. Это был мой промах. Ну и конечно, Эдвард… Эдвард болтал всякую чушь, признался, что булавки у него нет, но он может взять ее в любой момент. Твой дядя также сглупил, упомянув о том, что у него был весьма любопытный разговор с тобой. С моей стороны не потребовалось большой смекалки, чтобы связать его разговор с тобой и булавку.

Подойдя к коляске с задней стороны. Генри испугал Софи тем, как изменилась его внешность. Франтоватый щеголь исчез, и вместо него появился флегматичный, скромно одетый деревенский джентльмен неопределенного возраста. Его образ дополняли очки в золотой оправе и аккуратная бородка. Софи вряд ли узнала бы его, если бы они столкнулись на улице.

— Вижу, что у меня здорово получилось, — удовлетворенно произнес он, заметив ее изумление. — За эти годы я превосходно научился менять свой облик.

— Но зачем? Зачем ты все это делаешь? — не удержалась от вопроса Софи.

Дьюхерст оценивающе посмотрел на нее.

— Меня удивляет, как много тебе известно. Ладно, теперь это не важно. Пока ты послужишь моим целям, а если будешь хорошо вести себя, то я, возможно, удовлетворю твое любопытство.

Сняв с Софи шляпку и отобрав зонтик, Генри завернул ее в мешковину и уложил под сиденье коляски. Софи не могла шевельнуться, веревки безжалостно впивались в руки и ноги, ей было темно, пыльно и душно.

Лежа на полу этой коляски, Софи чувствовала каждую выбоину на дороге и молила Бога, чтобы эта дорога поскорее кончилась. Но куда мерзавец вез ее? И что он задумал?

Айвес хорошо представлял, что задумал Лис, но это нисколько не уменьшало того ледяного ужаса, который сковал его сердце. Было очевидно, что Лис сбежал и направлялся во Францию, и Софи — его билет на свободу. Дьюхерст не убьет ее, пока не доберется до французского берега. Айвес понимал это и старался не думать о том, что случится, когда Лис окажется во Франции: у него больше не будет нужды оставлять Софи в живых.

Отправив Форреста проверить дом Дьюхерста, Айвес старался прогнать страшные мысли и торопился к своему дому, отчаянно надеясь, что удастся перехватить Софи. Но увы! Эмерсон доложил ему, что Дьюхерст заехал за леди Харрингтон почти час назад, и добавил, что хозяину оставлена записка.

Айвес схватил записку и, перескакивая через две ступени, побежал в кабинет.

— Немедленно оседлайте моего черного жеребца и пошлите ко мне Огдена, Эшби и Сандерсона!

— Милорд, Эшби ушел по вашему поручению.

В какое-то мгновение у Айвеса промелькнула небольшая надежда. Слава Богу, что он приставил одного из своих людей следить за Софи. Эшби может появиться в любую секунду и сообщить, в каком направлении уехал Лис.

Содержание записки не сказало ему ничего нового, Подозрения только подтвердились: Дьюхерст похитил Софи и будет держать ее заложницей, пока не доберется до Франции. Если Айвес проявит благоразумие, то Лис дает слово, что Софи невредимой вернется в Англию. В противном случае она умрет.

Стиснув зубы, лорд Харрингтон смял записку и швырнул ее на пол. Презренный мелкий негодяй! Сбросив свою обычную одежду, Айвес быстро надел бриджи и сапоги. В этот момент появились Огден и Сандерсон.

— Медлить нельзя, — сказал он, когда затихли изумленные возгласы. — Я собираюсь нанести визит Гримшоу. Только он может знать, из какого порта Дьюхерст собирается отплыть во Францию.

В коридоре послышались торопливые шаги, и Айвес распахнул дверь. Эшби, бледный и запыхавшийся, с трудом переводя дыхание, доложил:

— Это Генри Дьюхерст! Он должен был отвезти хозяйку на прогулку в Гайд-парк, но направился прямо по дороге на Дувр. Я бежал за ними, пока мог, но за городом это оказалось уже невозможно. Простите, милорд. Я потерял их.

Айвес успокаивающе похлопал его по плечу и, повернувшись к остальным, приказал:

— Седлайте коней — и в Дувр. Я догоню вас.

Он был уже на полпути к особняку Гримшоу, когда встретил Форреста, возвращавшегося от дома Дьюхерста. Развернув своего коня и присоединившись к другу, Форрест отрицательно покачал головой в ответ на вопрос во взгляде Айвеса.

Едва они привязали лошадей перед роскошным особняком Гримшоу, как Айвеса осенило.

— А Дьюхерст живет по соседству, да? Это объясняет странное чувство Огдена. Пока мы тратили время, наблюдая за Гримшоу, его кузен, без сомнения, наблюдал за нами! Должно быть, это здорово развлекало Лиса.

К счастью, Гримшоу оказался дома, хотя было видно, что он не слишком обрадовался их появлению. Но похоже, и не удивился.

Проводив их в библиотеку, Уильям усмехнулся:

— Какое счастье, джентльмены. Чем могу служить?

— Ты можешь сказать, куда Дьюхерст увез мою жену? — резко спросил Айвес.

— Надо же! Так она сбежала с Генри? Жаль! Я всегда надеялся, что Софи убежит со мной.

Айвес вихрем пролетел по комнате, и его пальцы сомкнулись на горле Гримшоу.

— Никаких уловок. Говори, куда направился Дьюхерст!

Уильям попытался высвободиться, но тщетно. Айвес еще сильнее сжал его горло.

— Отвечай — и я сохраню тебе жизнь. Иначе…

Гримшоу отчаянно пытался сделать вдох. Видя перед собой перекошенное от ярости лицо, он наконец выдавил:

— Фолкстоун. Там у него яхта «Лисица».

— Только яхта? Никакого дома?

— Я знаю только про яхту, клянусь, — прохрипел Гримшоу.

— А тебе известно, чем твой дорогой кузен занимался все эти годы?

Гримшоу колебался, и Айвес усилил свою железную хватку.

— Сжальтесь, милорд! Вы убьете меня!

— Я сделаю это, если ты не расскажешь все, что мне нужно.

— Я ничего не знаю, — начал было Уильям, но Айвес снова сжал его горло, — по крайней мере не уверен. Но я подозреваю, что кузен на службе у Франции.

— Ты помогал ему?

— Упаси Бог, нет! Я не предатель! — Гримшоу явно был потрясен таким предположением; похоже, у негодяя были свои понятия о чести.

Айвес мрачно улыбнулся.

— Не предатель? Но ты же подозревал Генри и ничего не сообщил властям!

С высокомерием, не слишком уместным в его положении, Гримшоу объяснил:

— Я не стану выдавать члена своей семьи.

— Ты уверен, что ничего не знаешь о каком-нибудь его укрытии в Фолкстоуне?

— Клянусь своей жизнью! Мне известно только про яхту.

Может, у него и есть убежище в деревне, но я ничего не знаю.

Айвес пристально посмотрел на него и, решив, что Гримшоу говорит правду, презрительно отшвырнул его в сторону.

— Думаю, будет благоразумнее, — с ледяной вежливостью произнес он, — если вы уедете из города. И должен предупредить, что в будущем вам лучше не попадаться на моем пути, иначе, боюсь, мне придется убить вас. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Жадно глотая воздух и держась за горло, Гримшоу покорно кивнул.

— Это была весьма познавательная беседа. Не смею больше задерживать вас, — бросил на прощание лорд Харрингтон.

Через несколько минут друзья догнали Огдена и остальных.

— Фолкстоун! — крикнул им Айвес, проскакав мимо. — И не жалейте лошадей, мы отстаем примерно на час!