28. I.11
Гелуан (под Каиром)
«Океан под ясною луной…» *
Океан под ясною луной,
Теплой и высокой, бледнолицей,
Льется гладкой, медленной волной,
Озаряясь жаркою зарницей.
Всходят горы облачных громад:
Гавриил, кадя небесным Силам,
В темном фимиаме царских врат
Блещет огнедышащим кадилом.
Индийский океан
25.11.11
«Мелькают дали, черные, слепые…» *
Мелькают дали, черные, слепые,
Мелькает океана мертвый лик:
Бог разверзает бездны голубые,
Но лишь на краткий миг.
«Да будет свет!» Но гаснет свет, и сонный
Тяжелый гул растет вослед за ним:
Бог, в довременный хаос погруженный,
Мрак сотрясает ропотом своим.
26.11.11
Ночлег *
Мир — лес, ночной приют птицы.
В вечерний час тепло во мраке леса,
И в теплых водах меркнет свет зари.
Пади во мрак зеленого навеса —
И, приютясь, замри.
А ранним утром, белым и росистым,
Взмахни крылом, среди листвы шурша,
И растворись, исчезни в небе чистом —
Вернись на родину, душа!
Индийский океан, 11.11
Зов *
Как старым морякам, живущим на покое,
Все снится по ночам пространство голубое
И сети зыбких вант, — как верят моряки,
Что их моря зовут в часы ночной тоски,
Так кличут и меня мои воспоминанья:
На новые пути, на новые скитанья
Велят они вставать — в те страны, в те моря,
Где только бы тогда я кинул якоря,
Когда б заветную увидел Атлантиду.
В родные гавани вовеки я не вниду,
Но знаю, что и мне, в предсмертных снах моих,
Все будет сниться сеть канатов смоляных
Над бездной голубой, над зыбью океана:
Да чутко встану я на голос Капитана!
8. VII.11
Солнечные часы *
Те часики с эмалью, что впотьмах
Бежали так легко и торопливо,
Давным-давно умолкли. И крапива
Растет в саду на мусорных холмах.
Тот маятник лучистый, что спесиво
Соразмерял с футляром свой размах,
Лежит в пыли чердачного архива.
И склеп хранит уж безыменный прах.
Но мы служили праведно и свято.
В полночный час нас звезды серебрят,
Днем солнце озлащает — до заката.
Позеленел наш медный циферблат.
Но стрелку нашу в диске циферблата
Ведет сам бог. Со всей вселенной в лад.
<1906–1911>
Источник звезды *
Сирийский апокриф
В ночь рождения Исы,
Святого, любимого богом,
От востока к закату
Звезда уводила волхвов.
В ночь рождения Исы
По горным тропам и дорогам
Шли волхвы караваном
На таинственный зов.
Камнем крови, рубином
Горела звезда перед ними,
Протекала, склонялась —
И стала, служенье свершив:
За долиной, на склоне —
Шатры и огни в Рефаиме,
А в долине — источник
Под ветвями олив.
И волхвы, славословя,
Склонились пред теми огнями
И сказали. «Мы видим
Святого селенья огни».
И верблюды припали
К холодной воде меж камнями:
След копыт и доныне
Там, где пили они.
А звезда покатилась
И пала в источник чудесный:
Кто достоин — кто видит
В источнике темном звезду?
Только чистые девы,
Невесты с душой неневестной,
Обрученные богу,
Но и то — раз в году.
<1906–1911>
Матери *
Я помню спальню и лампадку,
Игрушки, теплую кроватку
И милый, кроткий голос твой:
«Ангел-хранитель над тобой!»
Бывало, раздевает няня
И полушепотом бранит,
А сладкий сон, глаза туманя,
К ее плечу меня клонит.
Ты перекрестишь, поцелуешь,
Напомнишь мне, что он со мной,
И верой в счастье очаруешь…
Я помню, помню голос твой!
Я помню ночь, тепло кроватки,
Лампадку в сумраке угла
И тени от цепей лампадки…
Не ты ли ангелом была?
<1906–1911>
Без имени *
Курган разрыт. В тяжелом саркофаге
Он спит, как страж. Железный меч в руке.
Поют над ним узорной вязью саги,
Беззвучные, на звучном языке.
Но лик сокрыт — опущено забрало.
Но плащ истлел на ржавленой броне.
Был воин, вождь. Но имя Смерть украла
И унеслась на черном скакуне.
