— Его оставили позавчера, двенадцатого апреля, но тогда дежурил не я, — объяснил портье.

— А господа Аллан сейчас в гостинице? — перебил его Вильмовский, в голосе которого звучала надежда.

— Господа Аллан?.. Сейчас посмотрю… Нет, к сожалению ключи от номера висят здесь. Они сняли для вас номер рядом.

— Благодарим. Нам нужна вся информация, касающаяся этого письма. Это крайней важно и очень срочно.

Портье посмотрел на часы.

— Мой коллега, который тогда дежурил, сменит меня через час.

Они расположились в номере, поужинали, переоделись, а через час снова спустились.

— Письмо принес нанятый господином Алланом слуга, — пояснил молодой улыбчивый араб, занявший теперь место портье. — Но точно я ничего не могу сказать, — добавил он.

Они вышли на улицу.

— Меня мучают дурные предчувствия, — сказал Вильмовский.

— Что делать, надо переправиться на другой берег, — предложил Абер.

— А вы взяли оружие? — негромко спросил Смуга.

Вильмовский в раздумье посмотрел на него и повернул к гостинице.

На другой берег их быстро перевез небольшой парусник, владельцу которого перепал щедрый бакшиш. Колоссы Мемнона и поставленные рядом палатки они увидели сразу же. Их издалека приветствовал радостным лаем Динго. Слуги-арабы рассказали все, что знали.

— Да, это я отнес письмо. Госпожа Аллан ушла с незнакомым человеком. Говорила, что идет к мужу. Муж ушел раньше на прогулку в Мединет Хабу и не вернулся. Госпожа беспокоилась.

Дополнительные вопросы ничего не дали. Оказалось, никто из слуг не знал человека, с которым ушла Салли. Да, это был араб. Низкий, худой, в галабии. Говорил немного по-английски. Наверное, они бы его узнали. Вчера ждали и очень переживали. Собирались уже обратиться в полицию. И это было все. Могли еще показать, в каком направлении ушла Салли.

— Почему она не взяла собаку? — спросил Вильмовский, а Абер перевел его вопрос.

— Она взяла, но собака тут же вернулась, — пояснил Смуга.

— Где Салли, песик? Салли, Салли… — Вильмовский повернулся к псу, тот тревожно заскулил.

— Может быть, что-то из этого и выйдет, — сказал Смуга. — Попробуем! — и он подсунул Динго блузку Салли.

Динго старательно обнюхал блузку, поднял на Вильмовского умные глаза и уверенно взял след. Они бежали за ним по узкой, скалистой тропе, делавшей резкие повороты. Тишину прерывало повизгивание собаки, хруст песка под ногами, да их тяжелое дыхание. Динго опередил их, скрывшись между двумя скальными монолитами. До них донесся его протяжный вой. Они увидели, как он обнюхивает заваленное камнями отверстие в скале. Здесь след обрывался.

Они посмотрели друг на друга. Абер, будто разом лишившись сил, опустился на камень.

— Господи, Боже! — прерывающимся голосом произнес Вильмовский. — Что они сделали с моим ребенком?

Смуга сохранял спокойствие.

— Давайте подумаем, что здесь могло произойти! — воззвал он к своим спутникам.

— А что тут думать? Они вошли в пещеру, и их засыпало, — ответил Абер.

— Вошли? Кто вошел? — Вильмовский начал приходить в себя.

— Ну кто… Жена вашего сына и этот… гонец.

И только в эту минуту они осознали, что гонца послал Томек. Неужели все оказались заваленными? Новицкий, Томаш, Патрик, Салли и гонец? Кто еще мог с ними быть? Никто не вымолвил ни слова. Первым, кто начал перебирать камни, был Вильмовский.

— Успокойся, Андрей, — остановил его Смуга. — Нам нужны люди и снаряжение.

— Вы идите, — ответил Вильмовский. — А я останусь.

— Не надо терять надежды. Мы не знаем, что и где засыпано. Может они живы.

— Тем более, спешите.

Их прервал Абер:

— Ради Аллаха! Тише!

Смуга успокоил собаку, Абер приложил ухо к скале.

— Аллах керим! Кто-то стучит! — воскликнул он.

Вильмовский со Смугой опустились у стены на колени. Действительно, кто-то равномерно по ней ударял: три коротких удара, три длинных, снова три коротких и молчание. Потом опять тоже самое.

— Это SOS! — воскликнул Вильмовский. — Новицкий зовет на помощь, используя азбуку Морзе[119].

— Значит, он жив! Они живы!

Смуга схватил большой камень и начал ритмично бить по скале. Дав узникам знать, что спасение близко, он приступил к делу.

— Ты, Абер, собери в ближайшей деревне спасательную команду. Плати щедрой рукой! Пусть несут лопаты, кирки, веревки, ведра… Все, что может понадобиться. Я бегу в лагерь за слугами. А ты, Андрей, оставайся здесь. И будь осторожен! Мы ведь не знаем, был ли это несчастный случай.

— Ты допускаешь, что их засыпали?

— А ты можешь это исключить? Не можешь… Поэтому будь осторожен.

Оставшись один, Вильмовский огляделся. Скалы полностью скрывали вход в пещеру, наткнуться на него можно было лишь случайно. «Как хорошо, что с нами был Динго, он еще ловкий для своих лет. После болезни для него будто началась вторая молодость». Вильмовский погладил общего любимца.

Чувство, что он теряет время, вскоре стало невыносимо. Он попытался было разобрать камни, но быстро понял, что это бесполезно.

«До наступления сумерек осталось несколько часов, — подумал он. — Стоит получше ознакомиться с местностью, это поможет организовать работу, когда придут люди».

Осмотревшись повнимательней, Вильмовский заметил что-то вроде каменных ступеней, ведущих на самый верх. Они были неровными, по-разному отшлифованными природой, но воспользоваться ими было можно.

— Неплохо было придумано лечить здесь мои недомогания. Я чувствую себя великолепно, — иронизировал Вильмовский сам над собой, поднимаясь на первую ступеньку. Он быстро одолел последующие и вскоре оказался на плоской вершине. Ему сразу бросилось в глаза ведущее в глубь отверстие и аккуратно свернутая толстая веревка, лежавшая тут же в углублении. Вильмовский поднял небольшой камень и, бросив его внутрь стал считать секунды.

— Одна, две, три… десять… двенадцать…

Он повторил процедуру еще раз.

— Что ж, — сказал он сам себе. — Ужасно глубоко.

Вильмовский померял веревку, в ней оказалось более пятидесяти метров длины. Он склонился над отверстием.

— Томек! Салли! Тадек! Патрик! — звал он. Ему вторило эхо из глубины, потом все смолкало. Вильмовский крикнул снова, но тишина продолжалась. Он колебался, не спуститься ли ему по веревке, но потом решил, что это будет неразумно, ведь сверху не было никого, кто бы мог помочь ему. Оставалось лишь терпеливо ждать возвращения Абера и Смуги. Вильмовский решил вернуться на то место, где он с ними расстался, но, едва он шевельнулся, снизу послышался женский голос:

— Я здесь! Здесь!

Он узнал голос Салли.

— Салли, как, все в порядке? — крикнул он.

— Да!

— Кто еще с тобой?

— …никого. Я одна.

Эхо усиливало их голоса, а волнение мешало понять другого.

— Подожди, идет помощь! — прокричал еще Вильмовский, чтобы ее подбодрить.

Однако снизу послышался вопрос, которого Вильмовскому — хотя его и самого терзала тревога — хотелось избежать:

— Где Томми?

Вопрос повис, как камень, который нельзя сдвинуть.

Салли давно уже пришла в себя. Поначалу она никак не могла справиться со страхом, боялась открыть глаза, шевельнуться. Ничем не нарушаемая тишина понемногу придала ей храбрости, к ней возвращалась способность мыслить. Инстинкт самосохранения толкал ее искать выход из создавшегося положения.

«Надо как следует осмотреть пещеру», — наконец решила она. Усилием воли Салли приказала себе успокоиться. В конце концов мумия оказалась живым человеком, а человек должен был, как и она, каким-то образом сюда попасть, а потом выбраться. Он мог воспользоваться тем же входом, но выйти через него уже не мог, поскольку вход был завален еще до того, как на нее напала «мумия». Очевидность этого придала Салли сил, и она направилась вглубь пещеры, внимательно вглядываясь в окружающее.

Прежде всего Салли заметила падающий с высоты лучик света. Она поняла, что в этой непроницаемой тьме, в невидимом снизу пещерном своде должно быть отверстие. «Как труда попасть?» — вспыхнула мысль.