Вот она, возможность от него избавиться. Надо лишь попросить его оставить ее, и просьба будет исполнена.

Но это выше ее сил.

— Пусти, плечи вывернешь. Мне нужно собраться с мыслями, а ты мешаешь.

Сэм отпустил ее, извинился, выругался и снова извинился. Мэгги едва сдерживалась, чтобы не броситься ему на шею.

— Мне предоставлено слово, а я даже не знаю, с чего начать.

— Может, с начала?

— Что ж… Я родилась крупной, семь фунтов и три унции весом, двадцать два дюйма ростом от макушки до самых…

— Мэгги, — предостерегающе прервал ее Сэм.

— К учебе я была безразлична, кроме математики и рисования. Нелепое сочетание, но польза от него была. Я работала брокером, теперь я скульптор — точнее, резчик по дереву, овеянный славой своих бессмертных творений…

— Кстати, о брокерстве. Мне трудно представить тебя в другой обстановке, но я всегда чувствовал, что и здесь ты не у себя дома.

Мэгги вздохнула. Она сидела у стола, повернув стул так, чтобы можно было видеть собак.

— Половина меня здесь у себя дома, а другая половина больше не знает, где ее дом. И никто не знает.

— А твой муж? Он тоже был брокером?

— Адвокатом. Мы с Карлайлом познакомились, когда я только начинала делать карьеру. Видишь ли, мой отец имеет большой вес в финансовых кругах, и меня, естественно, ожидало блестящее будущее. Как знать, может быть, в конце концов так и случилось бы. Карр считал брак со мной большой удачей, а успех значил для него очень много. Кофе?

— Что?

Словно оправдывая передышку, Мэгги встала, налила кофейник воды, всыпала полчашки молотого кофе и поставила на огонь. Потом достала две чашки и банку молока.

— Наверное, во мне есть то, что Джубал называл «дункацской косточкой», — это и помогало мне держаться. Мы с Карром беспрерывно соперничали друг с другом, только я первое время этого не замечала. Если ему доставалось перспективное дело, я должна была» соответствовать, и наоборот. Мы словно бежали наперегонки, но в один прекрасный день я почувствовала, что устала. Я плохо спала. — Карр проводил много времени вне дома.

Из-за давления постоянно болела голова, я шеи не могла повернуть и жила на «Маалоксе». Потом меня назначили младшим вице-президентом, и отец был счастлив до небес. Карр говорил, что в фирме «Дин Апхэм Росс» младших вице-президентов больше, чем цветков в горшках, но я все равно радовалась… Сэм, зачем я рассказываю тебе всю эту ерунду? Это не имеет к нам никакого отношения.

— Сделай одолжение. Нам еще наверстывать и наверстывать.

Сэм подвинул ее стул поближе к своему, она села и вытянула ногу к собачьей коробке. Боже, сколько в ней изящества, грации — больно смотреть. Карр. Карлайл Лесер. Такое имя пристало какому-нибудь модному парикмахеру, но, наверное, он все-таки был мужчиной, раз сумел ее завоевать. Она никогда не вышла бы замуж за нелюбимого. Кто угодно, только не его Мэгги.

Не трудно догадаться, какое чувство бушевало в его груди. Это была ревность. Безумная, адская ревность, ничего подобного к отцу ребенка Лорель он не испытывал.

И это только подтверждало то, о чем он давно подозревал.

— А потом я забеременела, — просто сказала Мэгги.

Сэм застонал, и она подняла на него удивленные глаза, впервые заметив страдальческие складки у его рта и погасший взгляд.

— Продолжай, — хрипло произнес он, с трудом овладевая собой.

— Мы не планировали детей — во всяком случае, никогда не говорили об этом, но я вдруг почувствовала, что мне нужен ребенок. Именно тогда я поняла, как мало радости мне доставляют моя работа и семейная жизнь. Я устала вкалывать, устала от вечной суеты, не оставлявшей ни минуты, чтобы побыть вдвоем, — не говоря уже о том, чтобы остаться наедине с собой, устала принимать дома исключительно нужных людей. — Мэгги вздохнула. — Наверное, я просто устала. Вообще.

— А Карлайл? Как он принял новость? — подсказал Сэм, когда молчание слишком затянулось.

— Он сказал, что я… что я должна избавиться от ребенка. Он не хотел детей. Сказал, что мы не можем себе этого позволить. — Мэгги коротко рассмеялась, и звук ее голоса резанул его по сердцу. — На то, что мы вдвоем зарабатывали в месяц, семья из четырех человек спокойно прожила бы целый год, а мы не могли себе позволить одного крошечного ребеночка. Я даже хотела сама кормить.

Сэм с ужасом ждал, чем кончится эта история. Ему ли не знать, что такое вина? По сравнению с тем, что совершила она, он мог бы жить со спокойной совестью. Если она отказалась от ребенка и теперь сожалеет об этом, он был готов потратить все силы, но доказать ей, что она довольно себя наказала. Ни одна женщина не должна расплачиваться всей своей жизнью за поступок, совершенный по принуждению.

— Карлайл пригрозил оставить меня. Приказал выбирать между ним и ребенком. Я выбрала ребенка, и он переехал жить в гостиницу. И понеслось. Я должна была искать новую квартиру, это требовало времени. Рынок взбесился, акции то взлетали, то падали до предела. Меня с утра до ночи осаждали клиенты, и каждого надо было убеждать, каждому объяснять…

Мэгги глубоко вздохнула и отряхнула с джинсов собачью шерсть.

— Развод — ужасно грязное дело, — тихо продолжала она. — И отнимает много времени. Помощи от родителей я так и не дождалась. Мать была уверена, что я совершаю большую ошибку, а отца волновало только одно: смогу ли я продолжать работать. Наверное, я просто не выдержала. Давление резко подскочило, я попала в больницу и… потеряла ребенка.

Кофе, шипя, полился на плиту, и запах мокрой собачьей шерсти сменился запахом горелой гущи.

— Когда я оправилась и могла снова выходить на работу, — ровным голосом продолжила Мэгги, — то вдруг поняла, что не хочу этого. Индекс «Доу Джонс» подскакивал вдвое и падал до немыслимого предела, но мне было все равно. Бракоразводный процесс шел своим чередом. К тому времени я, конечно, уже знала, что брак не помешал Карлайлу сохранить свойственный ему стиль жизни. У него была любовница, и он обеих нас обманывал. Я решила, что с меня довольно, отказалась от всех притязаний, уехала к Джубалу — и вот, живу здесь.

Она обвела взглядом стены и улыбнулась одними губами.

— Теперь ты все знаешь. Скучная история, бабьи слезы. Полжизни я убила на карьеру, которая оказалась мне не нужна, вышла за человека, которого не смогла удержать, потеряла единственное в жизни сокровище. Теперь понимаешь, почему я избегаю людей?

— Чего нет, того не потеряешь?

— Скорее, правильный учет активов и пассивов.

Улыбка растаяла, но глаза засветились теплотой и нежностью.

Сэм встал и снял кофейник с плиты. Поддерживая его под донышко, он подставил его под струю холодной воды и, подождав немного, разлил кофе по чашкам.

— Был бы бренди, я бы слегка подсластил тебе жизнь. Но у меня только виски. Если хочешь, принесу.

— У меня такой измученный вид?

— Ты прекрасна. И всегда была прекрасна, даже когда бранила меня за то, что я нарушил границы твоей территории и украл твой плавник.

— Так ты все понял?

— А ты и не пыталась скрыть, — заметил Сэм, наливая молоко в ее кофе и прижимая ее озябшие пальцы к теплой чашке.

— Прости. Наверное, я за эти годы привыкла считать себя здесь хозяйкой.

— И никогда не хотелось уехать? Или найти компанию?

Мэгги неподвижно смотрела в свою чашку.

— Порой я спрашиваю себя, смогла бы я вернуться в Бостон и, снова работать или нет. Но чтобы взять да уехать — нет, такого соблазна я не испытывала. Что до компании, так каждое лето на Перешейке полно народу. В основном приезжают порыбачить, и, конечно, большинство постояльцев — мужчины. Ведут себя вполне пристойно, однако попадаются и гнусные экземпляры. Но я справляюсь, кого бы агент сюда ни заслал.

— И со мной?

Мэгги криво усмехнулась.

— И с тобой тоже. Когда твой отпуск кончится, ты же не станешь задерживаться. Жизнь, лишенная удобств, не для тебя, так ведь?

— Я постараюсь привыкнуть. А может быть, мы даже объединим усилия: я научусь сносить здешние тяготы, а ты примеришь на себя Дархэм.