Мэгги почувствовала, как кровь бешено застучала в висках.

— Не лги мне, Сэм. Если ты просто хочешь со мной переспать — это одно, но не пытайся прикрыться красивыми словами. Это нечестно по отношению к нам обоим.

— Почему ты решила, что я неискренен? Мэгги глотнула кофе и поморщилась. Сэм терпеливо ждал ее ответа. Сама виновата — не надо было выворачивать перед ним душу. Теперь не отвертишься.

— То есть ты любишь меня? — неуклюже выпалила Мэгги.

Не успел Сэм и рта раскрыть, как Мэгги уже была готова провалиться сквозь землю.

— Забудь, что я сейчас сказала. Прошу тебя. — Наверное, он сейчас в таком же шоке, как и она.

— Может быть, я не хочу забывать. Мэгги, между нами действительно что-то происходит, и мы оба об этом знаем.

— Родство душ? — с надеждой спросила она. Сэм усмехнулся, но в полумраке трудно было прочитать его взгляд.

— Не думаю. Столкнувшись в этой дыре, мы только и делали, что злились и ругались, и тем не менее это произошло. Ты согласна, Мэгги?

Допустив столь непростительную оплошность, Мэгги не была намерена уступать. И куда подевалась холодная выдержка, выработанная с таким трудом?

— Тебя тревожит перспектива снова впустить в свою жизнь мужчину?

— Тревожит? Пугает до смерти. Ведь мы едва знакомы.

— Чтобы действительно узнать друг друга, нужно время. Может быть, мы скорее пройдем этот путь, если я поясню причину моей женитьбы. Терпеть не могу неудач — в чем бы то ни было, — но мой брак с самого начала не обещал ничего хорошего.

Мэгги ясно видела, каких усилий стоит ему это признание. Замкнутость — одна из немногих черт, которые их роднили. В остальном между ними было мало общего.

— Жену свою я не любил. Я любовался ею — она была молода и восхитительно красива. Она ждала ребенка от другого мужчины. Я женился на ней, потому что был одинок, а Лорель нуждалась в поддержке. Отец ее ребенка был женат, а родители ничего знать не хотели.

Сэм умолк. Мэгги тоже молчала, и он не знал, стоит ли продолжать. Может быть, ей наплевать? Может…

Мэгги перегнулась через стол и накрыла его руку своей.

— Спасибо, что рассказал, Сэм. Лорель не могла сделать лучшего выбора. Из тебя получился бы замечательный отец.

— Ну уж и замечательный, — пробормотал Сэм, безмерно польщенный. — Но, думаю, я бы справился. Уверен, что смог бы соответствовать.

— И вырастил бы безнадежно избалованное дитя. Кстати, пожалуй, стоит выпустить Принцессу пробежаться. Как ты думаешь, может, ее еще раз покормить? Дать что-нибудь вкусненькое на сон грядущий?

— Ну, и кто из нас растит баловней? Мэгги замахала руками, изображая смирение и невинность.

— Тогда я пошла в душ, а ты пока будь за хозяина. Я оставлю тебе горячей воды.

Она больше не могла находиться с ним рядом. Это становилось опасно. Странная смесь радостного возбуждения и страха, как при езде на большой скорости. Словно несешься вниз по крутому склону.

— Спасибо. Ты хоть меня не балуй, — улыбнулся Сэм и открыл дверь, выпуская собаку.

Лежа в постели некоторое время спустя, Мэгги услыхала, как в ванной выключили воду. Принимая душ сама, она намеренно экономила горячую воду, зная ограниченные возможности титана. Но Сэм больше заслуживал удовольствия, чем она.

Он постучал и, прежде чем она успела отозваться, заглянул в дверь.

— Мэгги, можно открыть окно? Твой дом меньше моего, здесь душновато.

— Как хочешь.

— Угу. Спасибо.

Он помедлил, и она взглянула на него вопросительно. Она оставила для него свет в гостиной, и яркий луч падал из двери на край кровати.

— Никогда не приходилось спать на перине. Как на большой подушке, да?

— Многим не приходилось. У Джубала жесткая кровать, но в ней по крайней мере тебе будет тепло.

— Я-то знаю, где мне было бы во сто раз теплее, — отозвался Сэм, и Мэгги нервно заерзала.

А ей? Разве она не следила за каждым его движением, когда он возвратился с Принцессой с прогулки? Разве не представлялся он ей стоящим под душем в ее старой, на кривых ножках, ванне, за прозрачной пластиковой занавеской, не скрывающей его тела? Во всех подробностях?

— Сэм, ты хочешь что-то сказать? Время уже за полночь.

Он помолчал, потом медленно произнес:

— Наверное, просто хотел пожелать тебе спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Сэм.

И вдруг он толкнул дверь и шагнул в комнату. Мэгги увидела, что на нем только джинсы и ничего больше.

— Черт побери, Мэгги, как ты можешь! Неужели ты думаешь, я засну, зная, что нас разделяет только эта стена? Неужели ты не видишь, как я хочу тебя? Или тебе все равно?

Мэгги не стала ждать, когда страх снова завладеет ею. Одним движением руки она откинула одеяло.

— Иди ко мне, Сэм.

Сэм посмотрел на нее, и длился этот взгляд, казалось, целую вечность. Все его желания и чаяния обрели ответ в призыве ее глаз. Потом, не медля более ни единого мгновения, он скинул джинсы и приблизился к ней. Его волосы были еще влажными после душа, от него исходил свежий аромат зубной пасты, хвойного лосьона и жимолости. Он был прекрасен.

— Мэгги, ты уверена?

Он стоял у края ее постели, из комнаты лился свет, играя в волосах на его груди. Они были не седыми, а черными. У него было тело мужчины, вступившего в пору зрелости: твердое, мускулистое — такое куется годами. Его лицо оставалось в тени, и Мэгги включила ночник.

Она хотела видеть его.

Она хотела видеть его всего.

— Я уверена.

Она улыбнулась ему из своего уютного гнездышка, и иных уверений не требовалось. Через миг два тела потонули в пуховых глубинах, погрузились в собственный уютный мирок.

Сэм склонился над ней, и его губы прильнули к ее губам, как мотылек к цветку, и пили из них, пока Мэгги не забилась беспомощно, вцепившись пальцами в его плечи. Легчайшим прикосновением языка он провел линию меж ее губ и, приподняв голову, послал ей улыбку. Желание жгло ее невыносимым пламенем. Не в силах более сдерживать себя, она, извиваясь, высвободилась из ночной рубашки, чтобы всем телом ощутить каждый дюйм его плоти, ее тепло и силу. С ее губ слетел тихий стон, похожий на плач, и Сэм, словно услыхав долгожданный зов, сжал ее в объятиях и зарылся лицом в волосы.

— Мэгги, Мэгги, что за колдовские травы ты подмешала в капусту? Клянусь, я жестоко недооценил последствия.

Его твердый, гладко выбритый подбородок скользнул по ее щеке, он нашел ее губы и раскрыл их своими. Его язык дерзко и жадно овладел ее ртом, требуя ответного вожделения.

От былых сомнений не осталось и следа. Мэгги поняла, что никогда не насытится этим мужчиной, что сила, влекущая ее к нему, не иссякнет, что он нужен ей весь — телом, душой и разумом. Жажда обладать им ослепила ее, и ей стало жутко.

Что, что я делаю? — в отчаянии твердила она. Ведь они такие разные, любая мелочь становилась причиной ссоры. Зачем только она рассказала ему о прошлом? Он задал какой-то незначащий вопрос — она даже не могла припомнить, какой именно, — но ведь он не просил ее выворачивать душу наизнанку. А она, словно жаждущая любви школьница, захотела, чтобы он знал о ней все и все-таки любил. Воистину здравый смысл оставил ее. Мать ведь предупреждала, что одиночество сказывается на женской психике не лучшим образом.

— Мэгги, Мэгги, очнись, ты нужна мне здесь, — прошептал Сэм.

Она глубоко вздохнула. Ее неподвижный взгляд был устремлен поверх его плеча. Он поднял голову и посмотрел на нее — она нехотя встретилась с ним глазами. Выйти из игры теперь уже невозможно.

— Не пугай меня так, милая. Если ты не готова, я подожду. Только не исчезай — не удаляйся туда, где я не смогу быть рядом с тобой.

Его ладони, его губы нежно ласкали ее лицо. Странно, неужели его рот когда-то казался ей грубым? Его губы и эта улыбка с удивительными характерными складочками в уголках. О, как она любит каждый их изгиб!

Мэгги приподнялась с подушки и легко поцеловала его. Он обнял ее крепче. «