Но оставалось еще одно дело, которое Мигель хотел уладить до своего отъезда. Он прочистил горло и ждал, пока Даниель не поднимет голову.

– Тебе что-то надо? – спросил наконец Даниель.

– Я хотел обсудить с тобой денежный вопрос, – сказал Мигель. – Это щекотливая вещь, и не подумай, пожалуйста, что мне доставляет удовольствие говорить об этом. В данный момент мои дела в порядке, благодаря Всевышнему, слава Тебе, но мне стало известно, что ты должен мне деньги.

Даниель вскочил с места:

– Я должен тебе?! Что за чепуху ты несешь?! После того как я давал тебе приют в течение шести последних месяцев, ты будешь говорить, что я что-то тебе должен?

– Дать мне приют было великодушно с твоей стороны, Даниель, но это великодушие не может стоить две тысячи гульденов. Рикардо мне все рассказал.

– Не могу поверить, что ты способен сказать такое прямо мне в лицо! – закричал он. – Я дал тебе в долг денег, когда никто не давал, когда твое имя стало синонимом неудачи. Я приютил тебя и дал тебе кров, когда ты остался без крыши над головой. И теперь ты нагло заявляешь, что я тебе должен.

– Я не требую, чтобы ты заплатил немедленно. Я знаю, что твои финансы расстроены.

– Кто тебе сказал эту ложь? Теперь, когда у тебя в кармане завелось несколько монет, ты мнишь себя самым умным в Амстердаме. Скажу тебе, братец, из этого ничего не выйдет. Если ты обрел платежеспособность, это вовсе не означает, что я должен быть разорен.

– Я не имел в виду этого, – спокойно сказал Мигель.

– И еще скажу тебе кое-что. Эта твоя ничтожная махинация на бирже не сработала бы, если бы ты не воспользовался моим именем без моего ведома и не рисковал моими деньгами ради своих делишек. Полагаю, ты считал себя слишком умным, чтобы тебя вывели на чистую воду.

– Я посчитал это справедливым, – сказал Мигель, – поскольку у тебя хватило наглости потребовать, чтобы я вернул тебе долг, когда ты прекрасно знал, что сам мне должен.

– Я тебе этого не прощу, – сказал Даниель. – Ты заработал эти деньги, нарушив планы сеньора Паридо, планы, в которые я тоже сделал вложения. Когда ты нажился на торговле китовым жиром, я потерял, но никто не упрекал тебя за твое коварство. А твоя прибыль от этой махинации с кофе стоила кучу денег сеньору Паридо. Неужели, Мигель, ты способен зарабатывать только на махинациях и обмане, которые наносят вред другим?

– Как ты можешь говорить о махинациях и обмане, когда весь интерес Паридо к кофе с самого начала был продиктован не чем иным, как местью? Уверяю, это не деловой подход. Было бы лучше, если бы он искал возможности заработать деньги, а не разорить меня.

Даниель покачал головой:

– Я всегда знал, что ты необязательный и недисциплинированный, слишком любишь выпивку и женщин, но никогда не думал, что ты негодяй.

– Можешь тешить себя любой ложью, – с горечью сказал Мигель. – Я не стану отдавать тебя на суд маамада. Сам решай, где добро, а где зло, и поступай как знаешь.

Письма были посланы всем агентам, нанятым Мигелем: в Лондон, Париж, Марсель, Антверпен, Гамбург и на полсотни других бирж. Он не писал агентам, за которых отвечала Гертруда и которых она нашла с помощью своего адвоката. Гертруда сама отсылала им письма и не догадывалась, что они сильно отличались от писем Мигеля.

В указанный Мигелем день агентам Гертруды в Лиссабоне, Мадриде и Опорто предстояло скупить весь имеющийся в наличии кофе. Слухи о лихорадке на амстердамской бирже наверняка уже дошли до бирж других стран. После операции Мигеля цены должны были упасть, а Гертрудины агенты должны воспользоваться низкой ценой.

Гертруда появилась на амстердамской бирже в полдень. Она не была там единственной женщиной, но представительницы ее пола были все же редки, и она привлекла немало внимания, проходя по двору биржи в своей развевающейся юбке, величавая как королева. Когда Мигель только начал задумывать их план, он хотел, чтобы Гертруда пришла на биржу посмотреть на торги и стать свидетельницей рождения их богатства. Мигель больше не повторял приглашения, но Гертруда о нем не забыла.

Она лучезарно улыбалась, слегка склонив голову, что всегда сводило Мигеля с ума. И вот он Мигель, ее партнер, ее друг, ее марионетка. Она послала его выполнять свое поручение, и он его выполнил.

Однако она увидела совершенно другое. Ее партнер не покупал, а продавал. Он стоял в толпе торговцев, выкрикивавших свои цены. Мигель продал свои девяносто баррелей по частям – десять одному торговцу, пять другому. После последних событий кофе стал считаться рискованным товаром и никто не покупал его в больших количествах.

– Что вы делаете? – Она бросилась к нему, как только Мигель освободился. – Вы сошли с ума? Почему вы не покупаете?

Мигель улыбнулся:

– Несколько манипуляций и хорошо спланированные слухи – и мне удалось поднять цену на кофе до тридцати семи гульденов за баррель, поэтому я распродаю баррели, купленные у Нунеса. Я получу солидный доход, который укрепит прибыль, полученную от моих опционов. После событий последнего расчетного дня я приобрел несколько краткосрочных фьючерсов и рассчитываю получить от них солидную прибыль тоже.

– Прибыль? Опционы и краткосрочные фьючерсы? Вы лишились ума. Когда на других биржах узнают, что цены в Амстердаме не упали, мы потеряем деньги во всей Европе.

– Это меня не волнует. Агенты ничего не будут покупать. Я их уволил.

Гертруда смотрела на него с изумлением. Она хотела что-то сказать, но у нее перехватило дыхание. Она сделала вторую попытку:

– Мигель, в какую игру вы играете? Прошу вас, скажите, что происходит.

– Происходит то, – невозмутимо сказал Мигель, – что я изменил план для своей выгоды, а вы выпутывайтесь как хотите.

Гертруда потеряла дар речи и отвернулась, чтобы прийти в себя.

– Почему вы так со мной поступили? – Она щурилась и смотрела куда-то мимо Мигеля. – Почему вы это делаете?

Мигель улыбнулся:

– Потому что вы меня обманули, предали меня. Вы продолжали до сих пор думать, будто я никогда не узнаю, что наше знакомство не было случайным. Вы манипулировали мной с самого первого дня нашего знакомства. Теперь я манипулирую вами. Вы желали, чтобы это кофейное предприятие меня разорило, но я разгадал ваш план и извлек неплохую прибыль. Поверьте, не о такой прибыли я мечтал, но этого вполне достаточно, чтобы восстановить мою репутацию, расплатиться с долгами и дать мне свободу торговать так, как я хочу. Вы же связали себя обязательствами перед вашими агентами в Иберии и, насколько я понимаю, будете вынуждены заплатить им. Голос совсем не слушался Гертруду, а Мигель продолжал:

– Конечно, я верну ваш капитал. Хоть вы и желали моего разорения, я не стану вас обкрадывать. Деньги пойдут на компенсацию закупок ваших агентов.

– Мне конец, – прошептала Гертруда и схватила его за руку, словно он был свидетелем, а не виновником ее краха.

– Может быть, ваш хозяин вас спасет. Это входит в его обязанности. Подозреваю, те три тысячи гульденов были его. Естественно, этот инцидент не прошел для Паридо бесследно, и он, возможно, не будет столь щедр, как раньше. Но это не мои заботы.

Гертруда по-прежнему не могла вымолвить ни слова и только смотрела, вытаращив глаза, отказываясь поверить. Мигелю нужно было распродавать кофе, и он занялся делом.