Дейрдре Мидоуз отъехала от своего дома довольно далеко, но интуиция подсказывала ей, что к месту назначения она все-таки приближается. «Итальянская черепица и изделия из мрамора Джей Джей», – прочитала она вслух.

Дейрдре посмотрела свои записи. Это то, что нужно. Наконец после долгих поисков, езды кругами и проверки дюжины других заведений, имеющих название «Итальянская черепица и изделия из мрамора таких-то хозяев», Дейрдре нашла то, что искала.

Она заглушила двигатель и потушила фары. Во внезапно наступившей темноте ей стало не по себе. На улице было темнее, чем думала Дейрдре. Она зажгла внутреннюю лампочку и посмотрела, что у нее в кошельке. Ручка и бумага, конечно же. Диктофон. Сотовый телефон с полностью заряженной батареей. Это, конечно, не панацея, но, пока у нее был сотовый телефон, Дейрдре пошла бы куда угодно – куда угодно в поисках материала для репортажа, разумеется.

Телефон зазвонил сразу после полуночи. Дейрдре в своей гостиной смотрела по телевизору Леттермана, держа рядом беспроволочный телефон. На дисплее высветился символ ID, а это свидетельствовало лишь о том, что звонили из уличного телефона-автомата. Вызов прозвучал дважды, прежде чем она ответила.

И Дейрдре еще раз – в последний раз – продумала все свои предстоящие действия.

– Алло.

– Вы готовы? – спросил незнакомец. Прозвучал опять тот же самый металлический голос, словно шедший из-под воды.

– Еще бы, – ответила она.

– Поезжайте к «Итальянской черепице и изделиям из мрамора Джей Джей», на Корт сто тридцать два, что западнее Восемьсот двадцать шестой улицы. Заезжайте с задней стороны. Там, в проволочном заборе, есть ворота. Они на засове, но я оставлю его открытым. Войдя внутрь, пройдите примерно сто ярдов по направлению к погрузочной платформе.

– Почему там?

– Потому что я так сказал.

– Послушайте, я не так сильно заинтересована во встрече с незнакомым человеком в полночь где-то у черта на куличках.

– Тогда не приходите.

– Вы все еще намерены рассказать мне свою историю?

– Не намерен, если вы не придете. И еще одно. Когда я говорю «приходите», я имею в виду «одна», без сопровождения.

– Почему вы поступаете именно так?

– Потому что хочу знать.

– Знать что?

– Очень ли вы заинтересованы в том, чтобы узнать правду о Салли Феннинг.

– Почему вы думаете, что я очень хочу узнать ее?

– Потому что эта история связана с выплатой кругленькой суммы, сорока шести миллионов долларов.

– Если я узнаю, кто убил Салли, каким образом это поможет мне получить сорок шесть миллионов долларов?

– Это не поможет решить вопрос в вашу пользу, но вы окажетесь на шаг ближе к заветной цели.

– Но как?

– Убийца Салли не получит ничего из оставленного ею имущества. Таков закон, верно?

По спине журналистки пробежал холодок. Она поняла, что ее собеседник далеко не гений, но весьма осведомленный человек, знающий о существовании «Статута убийцы».

– Это так, – ответила она. – Убийц лишают права на любую часть наследства их жертвы.

– Вот так и получается. Один отпадает, остаются пятеро.

– Вы хотите сказать, что убийца Салли – один из шести наследников, упомянутых в ее завещании?

– Я говорю, чтобы вы были у магазина «Итальянская черепица и изделия из мрамора Джей Джей» через полтора часа или раньше. Конец истории. На данный момент.

Дейрдре посмотрела на часы на приборной доске. Со времени разговора прошло более часа, но в ее ушах все еще звучал вопрос: очень ли она заинтересована в том, чтобы услышать эту историю?

«Почти так же сильно, как в получении денег».

Она почувствовала, что непроизвольно тянется к ручке дверцы. Дверца открылась, и Дейрдре вышла из машины. Шоссе отсюда не было видно, оно находилось где-то за блоком строений без окон, но с востока слышался несмолкаемый гул автомобилей. Казалось странным, что там каждую минуту проезжают сотни автомобилей, а она тем не менее чувствует себя такой одинокой. Ведь в пределах видимости не было ни одной машины, ни одной живой души. Прежде чем захлопнуть дверцу, Дейрдре нагнулась к приборной доске и включила подфарники. Потом долго смотрела через плечо на темную улицу. В ответ на включенные ею подфарники зажглись и погасли оранжевые подфарники другой машины. Это ее дружок. Она почувствовала себя несколько увереннее, зная, что он всего в сотне ярдов от нее и с ним можно быстро связаться по мобильному телефону. Дейрдре закрыла дверцу, глубоко вздохнула и пошла к воротам. Каждый ее шаг сопровождался хрустом мелкого гравия.

«Будем надеяться, что все обойдется без проблем», – подумала она.

В баре Джона Мартина на Чудо-Миле, в центральной части Корал-Гейбл, больше всего похожего на настоящую ирландскую пивную, подали сигнал последнего заказа. Обшитые темными панелями стены, бочковое пиво «Харп лагер». Обычную для такого заведения закуску, состоящую из сосисок с картофельным пюре, едва ли назовешь нормой для южной Флориды, но бар Джона Мартина составлял приятное исключение. Длинная стойка бара красного дерева с резными украшениями местных умельцев была прекрасна. И хозяин время от времени приглашал к себе настоящих ирландских музыкантов, чья игра всегда заставляла посетителей постукивать ногами и похлопывать руками. Но даже хорошенькие рыжеволосые веснушчатые официантки не могли скрыть того, что здесь не Ирландия, особенно когда бар Джона Мартина ласково именовали на испанский манер баром Хуана Мартино. Дело в том, что его завсегдатаями были деловые люди, главным образом выходцы из Латинской Америки, которые даже в День святого Патрика предпочитали пинте зеленоватого пива «Лагер» ром с лимоном, сахаром и газированной водой. Это могло показаться странным, но, однажды попробовав этот напиток, его нельзя было не полюбить.

– Еще один «Джеймсон» и воду? – спросила официантка.

Джерри Коллетти покрутил кубики льда в своем почти пустом стакане и решил, что выпил уже достаточно.

– Спасибо, не надо. Мы почти закончили.

Понаблюдав за тем, как покачивались ее бедра, когда она уходила, он обратил свой взор на документы, лежавшие на столе. Напротив него за столом сидел Бил Хансон. Своим видом и манерой поведения он напоминал ответчика по делу 14 апреля. Пил он только кофе. Хансон был актуарием, специалистом по описанию вошедшей в поговорку «линии жизни» языком математических вероятностей. Как только Джерри понял, что ему предстоит пережить остальных наследников, чтобы получить все наследство Салли, он нанял Хансона для проведения статистического анализа возможного прохождения им теста на долголетие, учрежденного завещанием Салли.

Еще раз посмотрев на чертежи и графики, Джерри отложил их в сторону.

– Все это выглядит впечатляюще, но мне претит перспектива интерпретации этого материала. Просто объясни мне, пожалуйста, что все это значит.

Хансон, казалось, был разочарован, словно эти чертежи и графики составляли его единственную гордость и радость.

– Предпочитаешь длинный или сокращенный вариант?

– Я хочу получить ответ на вопрос, который я поручил тебе исследовать. Существует шесть наследников по завещанию Салли Феннинг. Тот, кто проживет дольше всех, получит сорок шесть миллионов долларов. Так что давай применим в данном случае обычные критерии, которыми пользуются страховые компании, оценивая риски, связанные с человеком, пожелавшим застраховать свою жизнь. Кто проживет дольше остальных?

– Я не смогу сказать тебе, кто проживет дольше остальных. Я готов сделать одно: расположить наследников в порядке оценок, которые я им дал.

– И что же эти оценки показывают?

– Чем выше оценка, тем выше риск для страховой компании. Конкретно в твоем случае они показывают наибольшую вероятность ранней смерти.

– Значит, мне нужно, чтобы у всех остальных претендентов оценки были выше моих?

– Совершенно верно. Заметь, эти расчеты не столь надежны, как те, которые я произвел бы в случае получения конкретного заявления на страховку. Заявители обязаны предоставить всю информацию, касающуюся здоровья – своего и ближайших родственников. В данном случае я пользовался только теми данными, которые мне удалось собрать по этим людям.