Когда подоспевшая из Сан-Джироламо подмога уже сгоняла пленных в кучу, на выручку к любимым танкистам примчалась Хелен Блаувотер, вооружённая украденным где-то по дороге пожарным ведром и большой медицинской сумкой с изображёнными на ней тантрическими рисунками. - Ты ранен, о могучий воин, подвизающийся на пути к абсолютному самадхи, - сразу запричитала она. - Но я тебя вылечу! Мои курительные палочки, составленные из трав, появившихся от слёз третьего глаза Шивы, вернут к жизни любого! - Идите к чёрту, мадам, - устало сплюнул ей под ноги Адам и зашагал в сторону места, на котором столкнулся с передовым дозором итальянцев. Но Хелен не оставила попыток применить ведические знания на практике и засеменила следом, придерживая бьющую по коленям сумку. - Подожди, кшатрий, - попросила она, пытаясь на ходу заглянуть в лицо командиру. - Не гони, может быть, я на что-нибудь сгожусь. - Ага, сгодишься, - согласился Мосьцицкий и ткнул пальцем вперёд. - Трупы обыщите. - Кого? - мадам побледнела и судорожно сглотнула. - Я не могу... Их карма... Ой, яйцо... - Не говорите глупостей, откуда оно у вас? - Там, - Хелен Блаувотер дёрнула головой, указывая на выкатившуюся из кустов гранату. - Ложись, бли-а-а-а! Услышав грохот близкого взрыва, Шалва Церетели выронил блокнот, в который записывал повреждения, полученные машиной в бою, и сломя голову бросился в ту сторону. Командира он нашёл лежащим без сознания, но живым. Основную массу осколков принял на себя громадный валун, оставив Мосьцицкому только два. Первый засел в мякоти плеча, второй же ударил в грудь, что было гораздо опаснее. Сержанта спасла фляга, лежавшая в кармане комбинезона, да тонкая книжечка, пробить которую у куска металла уже не хватило сил. - Как он? - запыхавшийся Клаус Зигби присел на корточки рядом. - Ранения лёгкие, но башкой здорово приложило. - А эта? - башнёр кивнул на стоящую на четвереньках мадам Хелен. - Чёрт с ней, тащим командира. Где остальные? - Кусты прочёсывают. Слышишь? Где-то неподалёку хрустели ветки и раздавались прерываемые криками удары по чему-то мягкому. - Кямиль, ты где? - позвал Церетели. - Тута, - откликнулся наводчик и вытолкнул впереди себя упитанного итальянца. Судя по обилию нашивок и всевозможных украшений на мундире - высшего офицера. - Вот, бомбиста поймали. Троцкист или из левых эсеров. - А-а-а, сука! - Шалва подскочил к пленному и с размаха ударил в ухо. Второй раз не успел - на нём повис подоспевший Амангельды Мужикетович. - Пусти, я за командира... - Погоди, допросить нужно. - Чего там допрашивать? Ставь гниду к стенке! - Тихо! - одёрнул Клаус. - Вроде командир очнулся. Церетели повернулся к Адаму, которого уже перевязывал наводчик. Мосьцицкий застонал, схватился за голову и что-то прошептал. Кямиль наклонился ниже и напряжённо вслушивался в слова. - Просит книжку найти. - Эту? - Шалва показал тонкую брошюрку, пробитую осколком и залитую спиртом из фляжки. - Так она испорчена. - Дай сюда, - Амангельды Мужикетович осторожно перевернул несколько страниц и всмотрелся в расплывшиеся картинки. - Ничего не понимаю. - Секретная, наверное, - предположил Церетели, заглядывая через плечо лейтенанта. - Откуда? - Представления не имею. Стой, а может, это генерал Раевский дал? - Раевский? - переспросил зампотех. - Помню такого ещё по "Челюскину" - совершенно засекреченный товарищ. - Вот! Ты помнишь, а Адам с ним целый час наедине беседовал. - Точно? - Вот те крест! Точнее не бывает. - Дайте и я гляну, - попросил наводчик. - Кажется, видел что-то подобное. - Где? Ты что, тоже засекреченный? - Нет, - Кямиль увлечённо листал книжку. - У меня в университете была курсовая про испанскую инквизицию. - И чо? - А ничо! Это методичка по экспресс-допросу пленных в полевых условиях. "Шанк Пракшалана". Видишь название? - Ого! - Шалва почесал кончик носа. - Вот зачем командир про неё напоминал. Слушай, почему шанкр? - Так страшнее, - пояснил Джафаров. - Нет врагам пощады! Церетели встрепенулся и показал на пленного: - А вот он, враг! И приказ получен. Амангельды, спасибо, что остановил. - Да ладно, - смутился зампотех. - Я-то думал, что это ефрейтор Жиримховский из третьей роты, он мне должен. - Похож, - согласился радист. - Только тот покудрявее будет. Так, орлы, хорош клювами щёлкать, несём Адама в медсанбат. - А мадам? - Мадам? - Шалва чуть задумался. - Её пусть пленный несёт. Только китель с него снимите, а не то особисты заберут. - Зачем особистам китель? - Пленного... Посмотри на рожу - не меньше полковника, а то и целый генерал. Нам такие самим нужны.
Поздним вечером, когда город утих и даже патрули на улицах шествовали неторопливо и величаво, в расположении Второго Краснознамённого имени Георгия Победоносца бронетанкового полка царило оживление. Точнее сказать - локальное оживление. Полк спал, выставив караулы, и только около машины с номером семьдесят на башне горел костёр с висящим над ним закопченным чайником. - Шалва, ну что, пора? - Ага, тащи его сюда, - радист подбросил в огонь пару веток и заглянул в лежащую на коленях книжку. - Да не бойся ты, Клаус, всё по науке сделаем. - Мне-то чего бояться? - Зигби откинул брезент, под которым весь день прятали от особистов важного пленника. - Развязывать? - Представления не имею, - пожал плечами Церетели. - Нужно у специалиста спрашивать. Кямиль, клиента фиксировать, али как? - Аллах его знает, - Джафаров допивал чай из помятой жестяной кружки и был собран и сосредоточен. - Практики не было, я только курсовую... - Может, в грызло для начала? - предложил Зигби. - Кому? - Ему, - башнёр показал на итальянца. Шалва поморщился: - Клаус, ты по национальности кто? - Баварец, а чо? - А ничо! Не учи русского человека допрос проводить. Начинай, Кямиль. Наводчик воздел глаза к звёздному небу, провёл ладонями по лицу, резко выдохнул и решительно взялся за книжку: - Итак, пункт первый. Возьмите подогретую воду... Стоп, Шалва, чайник не надо. До температуры тела подогретую. - Зачем? - удивился радист. - Кипяточком надёжнее. - Здесь так написано. Ага, что там дальше... Дальше дырка от осколка. Вот... Подсоленную из расчёта пять-шесть грамм на литр. - Чё-о-о-рт, - с некоторым испугом протянул Церетели. - У нас его и так неполная бутылка. Слушай, вином заменить нельзя? - Ты про что? - Ну как же... Сам сказал - литр. - Я про воду. - А! Погоди, морская подойдёт? - Наверное. Шалва схватил пожарное ведро, то самое, похищенное мадам Хелен, и убежал к морю. В темноте слышались его торопливые шаги и перебранка с бдительными часовыми. Через пару минут он вернулся. - Во, как парное молоко, даже подогревать не нужно. Куда заливать? - Сейчас погляжу. Так... В зависимости от... Тьфу, шайтан, опять дырка... десять-четырнадцать стаканов воды... Клаус, держи клиента! Лей в пасть. Итальянец мотал головой и не желал подвергаться допросу, так что поначалу усилия Церетели были напрасны. Пленник упорно стискивал зубы, только фыркал по-тюленьи, когда вода попадала в нос. Крепкий орешек, однако. Мало того, умудрился даже лягнуть прижимающего его к земле Клауса каблуком в ухо. - Шайзе, бля! Кямиль, а обязательно через рот заливать? - Да не знаю, тут половина текста в дырках, а остальное расплылось. Хотя... - Джафаров почесал в затылке. - Наверное, можно и с другой стороны. Главное, чтобы она внутрь попала. - Понял, - быстро сориентировался башнёр и вытащенной из-за голенища финкой разрезал штаны подопечного от пояса до колен, пользуясь широким лампасом как разметкой. - Переворачиваем. Воронка где? Неизвестно, что подумал итальянец, но тут его проняло по-настоящему. Он судорожно сжал... хм, спасаемую часть тела, отчего выгнулся дугой, и открыл рот, собираясь испустить вопль ужаса. Ситуацией тут же воспользовался Шалва, влив зараз не менее четверти ведра. Так и не начавшийся крик перешёл в бульканье. - Что дальше? Кямиль ткнул пальцем в смазанный рисунок: - Поднимайте на ноги, тут нарисовано. С точностью следуя инструкции, танкисты принялись раскачивать пленника из стороны в сторону, потом скручивали, заставляли приседать самым причудливым образом. Итальянец пыхтел, сдавленно мычал, но упорно не желал говорить. Первым не выдержал Клаус Зигби: - Ну нафиг, а? Это не допрос, а спортивный праздник какой-то! - Воды мало, - решил Шалва. - Клади его обратно. Башнёр зло сплюнул, но просьбу выполнил. Только он уселся верхом на допрашиваемого, намереваясь разжать стиснутые челюсти, как послышалось жалобное: - О мамма миа! - Видишь? Заработало! - Церетели с энтузиазмом плеснул из ведра. - Всё дело в правильной дозировке! Восторженные вопли стрелка-радиста разбудили Амангельды Мужикетовича, мирно дремавшего, завернувшись в одеяло, у правой гусеницы. Зампотех зевнул, потянулся и спросил недовольным голосом: - И что разорались, ироды? - Так вот, допрашиваем, - пояснил Шалва. - Угу, а на каком языке? Вопрос вызвал у танкистов лёгкое недоумение. Нет, можно было бы и на татарском или грузинском... Но зачем, если весь цивилизованный мир говорит по-русски? - Амангельды Мужикетович, ты что-то от нас скрываешь, - Шалва с осуждением покачал головой. - Нельзя так с боевыми товарищами. - Дурак ты, а не боевой товарищ, - лейтенант Иванов подошёл и потрогал пленного ногой. - Он же итальянец. - И что? - А то! Переводчик нужен. - Да? - Точно говорю. Церетели задумался. Его с самого начала допроса что-то беспокоило, какая-то упущенная мелочь. А теперь всё встало на свои места.
