— Кто такие пчёлы? Я знаю, что они работяги, но просто оплаты за жизнь в самом низу общества мало.

— Ну, почему-же, всё зависит от оплаты. Я им плачу детьми.

— Это как?

— У меня есть человек. Преданный мне человек, один из сохазяев стаба.

Я ухмыльнулся:

— И конечно же, он здесь по своей воле и совершенно не подвержен влиянию нимф?

Мне в ответ тоже мило улыбнулись:

— Ну, разумеется. Здесь все по своей воле. Они почти все по несколько раз ходили к очень неслабым нимфам и пытались получить воздействие, и любой знахарь скажет, что на него они подействовать не смогли. Разумеется, он здесь по своей воле.

— Другие нимфы не действуют, потому что кто-то очень сильный, ну скажем, очень сильная нимфа уже установила своё влияние.

Хозяйка рассмеялась. Разговор её забавлял.

— Быть догадливым у меня не выгодно. У конкретно этого человека две жены, двое детей официальных и ещё шестеро не официальных. Он очень и очень небедный человек. У него ещё несколько запасных жён, а в доме убирается и пёрышками пыль смахивает, целая куча смазливых горничных в коротеньких фартучках. Они даже трусов не носят, что-бы со снятием каждый раз не возиться. Коллекционирует этот достойный человек каких-то ящериц. Корм для этой мерзости стоит дороже споранов и найти его можно только на другом краю стикса. Содержание этого многоуважаемого, в месяц, мне обходиться в такие деньги, что некоторые стабы этого за три года не зарабатывают.

— И чем так незаменим и важен этот человек?

— Удобен. Я-то найду чем другим заплатить за грязную работу, а вот найдёт ли он такое содержание? Он может через неделю после беременности сказать, будет ребёнок иммунный или не будет. Ты знаешь, родить сто детей, дождаться пока они станут почти взрослыми, и смотреть в глаза трёхлетнему малышу и видеть, как он превращается в заражённого. Сто раз, пока один из детей не станет иммунным. Это происходит долго, от трёх до пяти лет. Два года, каждый день, просыпаться и подходить к кроватке, и гадать, кто в ней лежит. А так, сто абортов. Тоже ничего хорошего, но кому-то везёт больше, кому-то меньше, но в среднем от тридцати до ста.

— Десять лет работы. Пчёлы работают пока не получат иммунного ребёнка?

— Это совсем не большая плата. От трёх до семи в среднем. У пчёл есть жильё, и у них хорошая зарплата. Самые отмороженные утырки их стороной обходят, и им ничего не мешает снять вечером форму и пойти в кабак напиться и подраться. Белая жемчужина предмет мифический, и всерьёз на это рассчитывать глупо. Некоторые остаются и после рождения ребёнка, есть даже несколько пар, имеющих больше одного ребёнка. Люди годами ждут вакансии пчелы.

— Вот это, да!

— Да, а что-бы ты понимал, как один из вариантов развития событий у этого милого господина, после ухода у меня со службы, так это оказаться в вонючем подвале, вместо дома с голыми горничными. Его заставят делать тоже самое, только за миску баланды и удары ног по рёбрам. Быть чрезвычайно догадливым не всегда выгодно. Это моя гарантия, что мне не выстрелят в спину.

— Но не все же такие? Ильюшеньку своего чем прельстила? Уж точно не ящерицами и голожопыми горничными?

— Он знает. Мы с ним это обсудили.

Есть моменты, когда я выгляжу, наверное, глупо. Хозяйка опять рассмеялась. Напряжение прошлого дня и решение дать задание на ликвидацию собственной дочки требовало выхода эмоций. Эта великая женщина улыбалась и с радостью болтала, а я думал, что слишком всё сложно и очень интересно.

— Резак, у тебя лицо глупое. Ильюшенька и его бригада, какие-то очень специальные спецназовцы. Я в них не разбираюсь. С ним, и его ребятами я говорила. Они попросили оставить память и согласились на то, что не смогут мне причинить вреда и будут верно служить мне, и стабу. Это моя гарантия, по-другому нельзя.

— Присяга! Так чего ты такого им сделала?

Великая градоуправительница отпила большой глоток кофе, поставила кружку и долила себе и мне, немного поухаживав, положив мне в тарелку ещё один бутерброд.

— Танк купила. У котяры еле выпросила. Он современное оружие никому не отдаёт, только по крайней необходимости. У тебя в мире танк Т-80 есть? Хороший?

— Да, современный.

— А танк кота, в одиночку, десяток таких сжечь сможет. Мои мальчишки вокруг покупки до сих пор прыгают, гусеницы тряпочками протирают и от восторга визжат. А ещё я им у пушистиков купила несколько пушек, ракет купила, ерунды всякой военной, даже не знаю как это называют, но им нравиться, — Хозяйка загибала пальцы, откинувшись в кресле. — Я очень много животным заплатила, разумеется не споранами, что-бы моих парней порадовать. Они оценили. А ещё я их к нолдам на обучение отправляю регулярно.

— К нолдам?

Нимфа посмотрела на меня как на идиота. Немного подалась в кресле вперёд и поставила чашку на стол. Как собака осматривала меня, наклоняя голову в разные стороны, и серьёзным голосом произнесла:

— Резак, ты что? Это же просто? Ну?

Я ощущал себя деревенским парнем в городе, который точно знает, что городские над ним издеваются, но не мог понять как. Соображалка работала на полную, но куда-то не туда, наверное.

Хозяйка кабинета решила меня не мучать, а взяв кружку со стола, певуче заговорила:

— Нолды, это общее название всех цивилизаций, значительно превосходящих наш средний уровень развитии. Большинство из них внешники, но есть и внутренние. Их очень много. Есть такие, которые в космосе летают, звёзды тушить умеют, есть и по проще, просто развитие лет на сто, может двести. Резак, ты просто на это не смотрел с другой стороны. Ну?

Я аж взвизгнул:

— Кот! Пересадка сознания, мои ножи, он о Брате говорил, как будто у себя в гараже вытачивает. А ещё, у него гранаты нолдовские в детских пластиковых ящиках лежат навалом, с горой.

Женщина дирижировала тонкими музыкальными пальцами в такт моим словам и кивала, как учительница, когда ей домашнюю работу рассказывают.

— Ты и гранат спёр? И, наверное, ещё чего нибудь?

Я неопределённо пожал плечами, за что получил обворожительную улыбку.

— Я своих ребят к животным на обучение отправляю и оружие покупаю, самое лучшее. Они счастливы. Так, даже лучше. Наши киски и пёсики, что ни на есть нолды, просто свои, внутренние. Да у Кота, твои великие ножи, может вообще в пыльной кладовке валяются.

Вот интересно, у неё это случайно получилось или котяра позвонил и рассказал, как можно поиздеваться? Я улыбнулся. Кот далеко, а вместо него мне теперь сама Хозяйка всякое необычное и любопытное рассказывает. Теперь всё стало ясно. Бесценные гранаты в цветастых ящиках, приборы о которой ходят легенды, за которые многие бойцы не задумываясь руку готовы отдать, автоматы, ракеты, груды легендарных предметов, висячих на вбитых в деревянные стеллажи гвоздиках. А ещё, на верхней полке стеллажа, в коробки из-под обуви, лежат оставленные мною два величайших ножа, девятьсот шестидесятая модель. Ждите папочку, я вернусь за вами, мои серые акулки.

Сколько не беседуй о жизни, а когда-то разговор о моём задании придётся продолжить. Допил кофе, дожевал очень вкусную сдобу и встал. Походил по кабинету, немного постоял и опять походил. Она ждала.

Я стоял и думал. Просто думал. Не выпендривался и не набивал себе цену, а размышлял как выполнить невыполнимые невыполнимости. Как же мне повезло встретить в той лесной глуши банду котопсов. Событие, само по себе редкое, когда Главному конструктору по голове прикладом стучат. Много лет мне не выпадала столько везения как за эти пару месяцев. Было и важное, и денежное, а интересного не было. Даже нимфы, они либо тупо прятались, и надо было пройти по стандартной розыскной цепочке. Просто узнать, выяснить, проверить, отловить, собрать факты. Были и те нимфы, которые не прятались, а просто окружали себя армией охраны. Тогда надо было узнать как до неё добраться и сделать это. Сейчас, Хозяйка мне предлагала огромный пазл, при этом общую картинку мне показывать не собирались. А в соседнем пыльном чулане лежал пазл Кота, ещё больше. Тысячи кусочков, которые мне надо будет собрать.