Зачем армиям прикрытия чем-то овладевать, тем более в порядке достижения конечной цели, когда те же, по тем или иным соображениям выгодные стратегические рубежи можно преспокойно занять не только до нападения противника, но и до нападения же соответственно оборудовав и укрепив их, в полной боевой готовности встретить любого супостата непробиваемой обороной?!

На то ведь они и армии прикрытия, что находятся на своей территории и прикрывают либо конкретный участок государственной границы, либо конкретное направление, в т. ч. от линии госграницы и в глубь своей территории до определенного Генштабом рубежа. Причем не просто какое-то конкретное направление, а именно то, которое Генштаб считает наиболее вероятным направлением главного удара противника.

И с какой такой стати группировки армий прикрытия должны концентрироваться на флангах по отношению к наиболее вероятным направлениям главного удара противника?! Это что, роты почетного караула, что должны вытянуться во фрунт, приветствуя вторгающегося в родное Отечество супостата?!

Ведь если основные силы прикрытия в сконцентрированном виде, т. е. в виде группировок, выставляются на флангах всей многотысячекилометровой границы СССР, например, западной, то без весьма острого вопроса уже никак не обойтись: а с остальной частью границы, в данном случае западной, как же — она что, остается без прикрытия или, по меньшей мере, без должного прикрытия?! Тогда о какой же обороне родного Отечества может идти речь? Ведь такой характер дислоцирования войск прикрытия как то самое шило, что в мешке-то не утаить, — любая военная разведка, тем более такая солидная, как германский абвер, очень быстро установит этот факт (что, кстати говоря, и было на самом деле, в чем скоро убедимся) и тем самым Верховному командованию противника будут предоставлены неоспоримые стратегические козыри (что опять-таки и произошло в 1941 г., в чем также убедимся). А ради чего все это?!

В том-то все и дело, что, по Тухачевскому, речь шла не о прикрытии рубежей родного Отечества и уж тем более не об обороне последнего, а о немедленном встречно-лобовом вторжении на территорию противника прямо по факту его нападения на СССР!

Но что окончательно вгонит в оторопь любого, так это цели такого вторжения, в качестве которых без каких-либо обиняков, прямо и однозначно назывались срыв в ситуации уже начавшегося наступления противника, его же мобилизации, но прикрытие собственных мобилизации и сосредоточения войск! Срывать мобилизацию у уже напавшего на СССР противника?!

Тут уж поневоле придешь к удручающему выводу: при жизни пребывавший в звании Маршала Советского Союза и в должности заместителя наркома обороны СССР, а посмертно, точнее, а результате хрущевской «реабилитации», причисленный еще и к лику «гениальных», «стратег», выходит, ни в зуб ногой не разумел, что нападение осуществляется уже отмобилизованными силами. Хорош «стратег», нечего сказать! И чего немчуре-то, хоть догитлеровской, хоть пригитлеровской, было опасаться такого «стратега»? Об этом знает не только любой фельдфебель или ефрейтор, но и любой солдат-первогодок!

Хорош маршал, нечего сказать! Откуда без собственной, заблаговременно мобилизации возьмутся наши фланговые группировки? Он что, из «задних фасадов» своих единомышленников собирался их формировать?

А если нет, то что должна была означать такая заблаговременная мобилизация в глазах окружающего мира, исходившего в те времена из той точки зрения, что «мобилизация — это война»?!

Что, СССР должен был предстать пред всем миром в ипостаси агрессора?!

…И опять, как сильнейшим магнитом, притягивает к себе внимание поразительная схожесть этой политики «стратега» с поведением Тимошенко и Жукова накануне войны. Как утверждал в своих приватных байках сам Жуков, они вдвоем с Тимошенко тоже пытались заполучить у Сталина разрешение на открытую мобилизацию, за что, если верить этой байке, получили жесткий отлуп со стороны Иосифа Виссарионовича. И если продолжать верить этой банке, Сталин так прямо и заявил им, что мобилизация — это война, и неужели они этого не понимают?!

Четырежды Герой Советского Союза, маршал Жуков почему-то не соизволил хотя бы самому себе отдать отчет в том, что даже в рамках этой байки Сталин был исключительно прав, потому как по условиям тех времен объявление в стране мобилизации до начала военных действий означало войну, вследствие чего можно было запросто выставить СССР как страну, готовящую агрессивное нападение. А ведь Гитлер именно этого и добивался и все время горько сетовал, как, впрочем, и его генералы, что Советы не дают никакого, даже малейшего повода, чтобы обвинить их в агрессивных приготовлениях.

Между тем позиция Жукова и Тимошенко в этой байке практически аналогична концепции Тухачевского — тот также настаивал на том, чтобы эти группировки заранее были укомплектованы по штатам военного времени, а это и есть фактическая мобилизация[412], чего, к слову сказать, долго скрывать невозможно — любая военная разведка, тем более такая, как германский абвер, быстро установила бы такой факт.

Однако в действительности реального отказа в проведении мобилизации в 1941 г. не было, как, впрочем, и самой мобилизации в общепринятом смысле слова до 22 июня тоже не было.

Просто глубоко и творчески мысливший Сталин сделал это значительно тоньше, естественней, не перенапрягая и без того до крайности напряженную международную обстановку, чем до предела затруднил выдвижение в адрес Советского Союза обвинений в нагнетании милитаристского психоза (кстати говоря, затруднил их до такой степени, что сделал их просто невозможными, даже для германских послевоенных историков!).

Были организованы БУСы — большие учебные сборы резервистов, что в общем-то явление вполне естественное для любой армии. Как-никак, но ведь почти 800 тыс. резервистов было призвано, потом еще 300 тыс.[413] Не говоря уже о том, что еще в феврале 1941 г. Жуков получил разрешение на формирование еще 100 стрелковых дивизий[414].

Кроме того, как известно, с середины мая 1941 г. началось выдвижение войск внутренних округов в сторону западной границы. Чего, кстати говоря, в СССР и не скрывали — наоборот, делали подчеркнуто демонстративно, о чем свидетельствуют все донесения германских разведчиков и дипломатов из Москвы[415]. Демонстративно подчеркивался именно оборонительный характер таких действий, что в условиях известной всему миру крупномасштабной концентрации германских войск у границ СССР выглядело вполне логично, о чем и говорилась еще в Сообщении ТАСС от 9 мая 1941 г.[416]

К слову сказать, и советские послы в зарубежных странах открыто говорили об этой концентрации частей РККА на западных границах. Так, в середине мая 1941 г. советской посол в Швеции — А. М. Коллонтай — совершенно открыто заявляла в дипкорпусе Стокгольма, что «никогда еще в русской истории на западной границе России не было сосредоточено такое большое количество войск, как сегодня»[417]. Едва ли нужно объяснять, что посол говорит только то, что приказывает его правительство.

И без особо жалостливых просьб Жукова и Тимошенко Сталин делал все, что нужно, только в отличие от этих крутолобо-крутозвездных и привыкших всегда идти напролом вояк делал это политически точно выверенно, осторожно, соразмеряя каждый свой шаг с политической целесообразностью, что, по ряду причин объективного и субъективного свойства, интеллектуально было недоступно ни Тимошенко, ни Жукову. К тому же Сталин таким образом еще и прикрывал их же действия. Так что силы-то были сосредоточены своевременно, и силы немалые, но вот что Тимошенко и Жуков сделали с ними — вот ведь в чем вопрос-то!