22 июня 1941 г. особенно трагична была участь тех, кто был ослаблен не количеством войск или оружия, и именно крайней неадекватностью поставленных перед ними задач реально складывавшейся ситуации, что наиболее «ярко» проявилось в ЗапОВО — формально призванный оборонять от супостатов наиболее опасное (белорусское) направление округ, правым крылом должен был вспомоществовать в контрблицкриге ПрибОВО, а левым, особенно, — КОВО. Печальный итог такой раздвоенности задач, к сожалению, известен…
Потому что между блицкригом и контрблицкригом, как, впрочем, и в равной степени, между внезапным наступлением, тем более нападением, и немедленным встречно-лобовым контрнаступлением существует очевидный, понятный даже и не военному человеку принципиально непримиримый антагонизм: даже самый резвый в своей немедленности контрблицкриг всегда окажется вторичным и потому априори будет опаздывать как минимум на те самые пять мгновений, что уже требуются для произнесения самой этой приставки «контр-»! А на войне мгновения, тем более целых пять, могут решить чрезвычайно много, в т. ч. даже в исход кампании, а может быть, даже в исход самой войны как таковой!
Именно об этом и шла речь в упоминавшемся еще в первой главе этого раздела меморандуме, подготовленном для Генерального штаба Франции. Помните: «…на первых же порах Красная Армия потерпит серьезные неудачи, которые скоро приведут к полному военному разгрому и развалу армии». Именно об этом же, но уже с учетом всех имевшихся тогда в распоряжении ГРУ данных говорилось и в его докладе Сталину в декабре 1935 г.
Именно на этом и был построен разработанный Тухачевским совместно с подельниками план поражения. Именно это имел в виду и Троцкий, постоянно намекая, а то и просто утверждая, что в схватке с гитлеровской Германией СССР обязательно потерпит военное поражение (здесь, очевидно, есть резон слегка забежать вперед и сказать, что намекал-то он намекал, но всего лишь потому, что сам же и отдал распоряжение о разработке плана поражения, которое Тухачевский в К° выполнили; ну а о других подробностях на сей счет, как говорится, в свою очередь).
Именно к таким, крайне негативным последствиям претворения в жизнь идеи немедленного встречно-лобового контрнаступления и пытался привлечь внимание высшего руководителя Я. М. Жигур, единственной ошибкой которого в этом деле было то, что всю ответственность за такое планирование он попытался свалить на маршала А. И. Егорова, как начальника Генштаба РККА в то время, хотя прекрасно звал, что далеко не один А. И. Егоров был причастен к этому.
…Но вот ведь что далее-то происходит — оказывается, что то же самое говорил и ближайший соратник Тухачевского Иероним Петрович Уборевич.
В своих показаниях следствию И. П. Уборевич собственноручно указал, что «вредительством являются операции вторжения, если они имеют разрыв во времени с окончанием сосредоточения главных сил» (см. приложение № 11)!
Тухачевский же, даже сидя на Лубянке, продолжал упорствовать, настаивая на якобы очевидной целесообразности этих операций[432]. Небезынтересно, кстати говоря, отметить и то обстоятельство, что Тухачевский настаивал на этом в заочной полемике с Уборевичем, осуществлявшейся с помощью следователей НКВД.
По тексту собственноручно исполненного Тухачевским «Плана поражения» видно, что он был ознакомлен с письменными показаниями Уборевича, который, к слову сказать, в военном отношении был на несколько голов выше «Красного Бонапарта». Тем не менее вопреки всему, в т. ч. и элементарной логике, Тухачевский продолжал настаивать на целесообразности операций вторжения (прикрытия) как на наиболее приемлемом, по его мнению, сценарии начала войны со стороны СССР. Т. е., используя терминологию И. П. Уборевича, продолжал упорствовать в своем вредительстве.
Между тем трагедия 22 июня 1941г. громыхнула именно так, как ее и описал следствию Уборевич — «вредительством являются операции вторжения, если они имеют разрыв во времени с окончанием сосредоточения главным сил».
Во всех приграничных округах имел место тот самый, в т. ч. и по времени, разрыв между эшелонами в рамках Первого стратегического эшелона и между последним и Вторым стратегическим эшелонам. Все состоялось именно так, как это описал Уборевич за четыре года до трагедии!
Анализируя природу и причины трагедии 22 июня 1941 г., автор блестяще аргументированной книги «АнтиСУВОРОВ. Большая ложь маленького человечка» — Алексей Исаев — справедливо отмечает, что «с военной точки зрения главная причина поражений 1941 г. — это разорванность РККА на три эшелона без оперативной связи друг с другом. Над каждым из эшелонов (войска у границы, выдвигающиеся к границе «глубинные дивизии» округов и, наконец, Второй стратегический эшелон) немцы имели численное превосходство. И каждый из эшелонов имел плотность построения, непригодную ни для обороны, ни для наступления. Соответственно вермахт поочередно перемалывал эти три «забора» на своем пути. Т. е. сначала войска у границы, потом, пройдя 200 — 100 км, «глубинные» дивизии округов, потом Второй стратегический эшелон на рубеже Зап. Двины и Днепра. Каждый из эшелонов в силу расстояния в несколько сотен километров от других эшелонов ничем помочь им не мог, как а не могли помочь дивизия ВСЭ «глубинным» дивизиям особых округов, а «глубинные» дивизии в свою очередь ничем не могли помочь избиваемым у границы войскам «армий прикрытия» (они же армии вторжения. — А. М.)[433].
По сути дела А. Исаев дал развернутую картину того, что задолго до него письменно изложил Уборевич. Единственное, в чем хотелось бы подправить уважаемого коллегу, так это в том, что названная им причина не являлась самой главной. Она была одной из главных, ибо краеугольный камень трагедии 22 июня 1941 г. был заложен неверным, неуместным, а самое главное, незаконным избранием дуэтом Тимошенко — Жуков в качестве стратегии отражения агрессии ставки на стратегические (фронтовые) наступательные операции. Проще говоря основу трагедии составляла их неуместная, незаконная и негласно протащенная ставка на немедленный встречно-лобовой контрблицкриг!
Именно из этого и проистекала та самая разорванность группировки РККА на три эшелона. Потому как без злостного, а по сути, умышленно спровоцированного бардака негласная подмена замысла официального плана отражения агрессии и особенно принципа обороны обойтись не могла.
Если бы более или менее точно исполнялся официально утвержденный план отражения агрессии, то при активной обороне хотя бы относительно организованно отступающее войско, с каждым шагом назад в глубь своей территории, столь же организованно и совместно с «глубинными» дивизиями Второго оперативного эшелона и резерва ПСЭ, и тем более с дивизиями ВСЭ значительно уплотнили бы систему обороны, в т. ч. и в порядке ее эшелонирования на глубину, не говоря уже о линейной плотности.
При таких обстоятельствах и в ситуации, когда за спиной вплотную и в плотных же боевых порядках стоят свои же войска, контрудары даже явно несовершенными мехсоединениями дали бы куда более значительный эффект.
Но этого не случилось и не могло случиться. С одной стороны, потому что во всех «Красных пакетах» был заложен один смысл: «аллюр три креста», вперед к границе и далее, «гремя огнем, сверкая блеском стали» в блиц-«Дранг нах Вестен»-криг наказывать окаянных супостатов!
