«Обеспечить пространство для левого крыла германской армии в следующей войне с Россией» (кстати говоря, по своей фельдмаршальской прямоте он использовал выражение «в следующей войне» а не «в будущей», — т. е. знал, супостат окаянный, уже тогда, в конце 1917 г., знал, что обязательно будет «следующая война» с Россией!) означало заблаговременный захват вышеуказанного плацдарма, с которого и должно было развернуться стремительное наступление вглубь России по указанным выше направлениям.
Но чтобы захватить такой плацдарм в ситуации 1917 — 1918 гг., необходимо было юридически урвать эти территории (де-факто они и так были оккупированы немцами в ходе Первой мировой войны), что Гинденбург и пытался сделать на брест-литовских переговорах, выдвинув свою программу широких аннексий. Так оно и вышло по Брест-Литовскому договору от 3 марта 1918 г., но не надолго — в ноябре 1918 г. кайзеровская империя приказала долго жить Продиктованные устремленными в будущее стратегическими соображениями в пользу следующей (обязательной!) агрессии против России аннексии хорошо иллюстрирует приводимая ниже германская карта тех времен.
У этой истории с аннексиями ради пространства для маневра левого крыла германской армии в следующей войне с Россией есть не одно «дно», а несколько, но два из них — условно назовем их «германское» и «британское» (антантовское) — имеют особое значение, и поэтому вынужден остановиться на их содержании и, насколько возможно, поподробнее осветить их. Тем более это важно, что с подачи выполнявшего указания своих британских хозяев Резуна-Брехуна загуляла внешне и вовсе идиотская версия о том, что-де Ленин на третий день после окончания Первой мировой войны попытался учинить Вторую мировую (?!).
Не являясь сторонником всего того, что делал Ленин, объективности ради должен отметить, что то, что он сделал 13 ноября 1918 г., — наступление на Прибалтику (на Эстонию прежде всего), — было связано с аннексиями по Гинденбургу, управление которыми с 11 ноября 1918 г. захватила Великобритания (Антанта), уже осуществлявшая интервенцию в Россию.
Дело тут вот в чем. Как известно, 11 ноября 1918 г. в пригороде Парижа — Компьене — было подписано Компьенское соглашение, положившее конец Первой мировой войне. Когда о нем вспоминают, то, как правило, весьма «элегантно» забывают упомянуть, что это было всего лишь соглашение о перемирии сроком на 36 дней, к тому же оно было подписано без участия России, хотя бы и Советской, оказавшей своим революционным бандитизмом в Германии колоссальную услугу той же Антанте. Без помощи Ленина и К° Антанта еще долго колупалась бы с кайзеровской Германией. Но это так, присказка…
Главное же в том, что в ст. 12 упомянутого Компьенского соглашения о перемирии говорилось: «Все германские войска, которые ныне находятся на территории, составлявших до войны Россию, должны равным образом вернуться а Германию, как только союзники признают, что для этого настал момент, приняв во внимание внутреннее положение этих территорий».
В принципе и так можно догадаться, что антантовские мерзавцы во главе с Великобританией удумали на сей счет, однако для себя, родимых, вся эта сволота составила «памятку» в виде секретного подпункта к ст. 12, согласно которому Германия уже обязывалась держать свои войска в Прибалтике для борьбы с Советской Россией до прибытия войск и флотов (в Балтийское море) стран — членов Антанты.
С какой стороны не возьми, действия антантовских сволочей были явно антироссийскими, ибо они не имели никакого права решать судьбу оккупированных российских территорий без участия России, хотя бы и Советской.
Но это еще «цветочки», а вот и «ягодки»: терминологический «перл» — «… на территориях, составлявших до войны Россию» — означал, что Антанта де-факто и де-юре не только соглашается с итогами германской оккупации территорий, законность вхождения которых в состав России до 1 августа 1914 г. никому и в голову-то не приходило оспаривать, во всяком случае открыто, но и аналогичным же образом (т. е. и де-факто, и де-юре) пытается отторгнуть, или, как «изящно» выражались тогда англо-французские мерзавцы, «эвакуировать» эти территории уже постфактум германской оккупации, т. е. как бы в порядке трофея, добытого у поверженного врага — Германии. Смысл же чисто геополитический — лишить Россию выхода в Балтийское море и закупорить ее в «бутылке» под названием Финский залив со всеми вытекающими отсюда последствиями. К слову сказать, это старинная мечта Запада, особенно Великобритании, и Гитлер, пошедший по тому же пути, был не оригинален — он всего лишь прилежно скопировал британские мысли и пытался их претворить в жизнь (к глубокому сожалению, в августе 1991 г. Ельцин повторил то, что тогда сделала Антанта, а затем и Гитлер).
На вышеизложенное обстоятельство накладывалось другое, давно уже ушедшее в тень прошлого по причине страстного желания наших мерзопакостников-«демократов» поглубже лизнуть в известное место ту же самую Европу. Дело в том, что чуть менее чем за год до Компьенского соглашения, т. е. 15 (28) ноября 1917 г., Верховный Совет Антанты принял официальное решение об интервенции в Россию (неофициально это решение было согласовано еще в декабре 1916 г. — ждали только, когда превозносимые ныне «временщики-февральщики» всадят свой «революционный топор» в спину вернейшему союзнику Антанты — Николаю II). В развитие принятого решения 10 (23) декабря 1917 г, была подписана англо-французская конвенция о разделе территории России (кстати, официально не аннулированная теми же англо-французскими нелюдями и по сей день!) на сферы влияния между этими хреновыми «союзничками» согласно которой Север России и Прибалтика попадали в зону английскою влияния (этим, конечно, «аппетиты» седовласых ублюдков с Даунинг-стрит, 10, не исчерпывались, но это отдельный разговор). И, кстати говоря, 13 ноября 19 18 г. те же англо-французские мерзавцы пролонгировали действие этой конвенции, т. е. вторично объявили России, хотя бы и Советской, действительно войну, и действительно мировую, и действительно Вторую по счету в сценарии «с колес» Первой мировой! По факту это действительно было повторное объявление первой по счету в ХХ в. «Второй мировой войны» в сценарии «с колес» Первой мировой бойни.
Что же до второго «перла» из ст. 12 Компьенского соглашения — «приняв во внимание внутреннее наложение этих территорий», то здесь еще один международно-правовой «фокус» Антанты: не рискуя называть эти территории государствами — вопрос о признании их липового суверенитета будет поднят только 15 февраля 1919 г. во время Версальской т. н. «мирной» конференции, — Антанта тем не менее изготовилась уворовать их. Уворовать особенно в части, касающейся Прибалтики, хотя прекрасно знала, что это будет полностью незаконно, ибо именно таким образом негласно и без какого-либо участие России будет нагло разорван Ништадский договор от 30 августа 1721 г. между Россией и Швецией, по которому вся эта территория — по тексту договора Ингерманландия, часть Карелии, вся Эстляндия и Лифляндия с городами Рига, Ревель (Таллин), Дерпт, Нарва, Выборг, Кексгольм, острова Эзель и Даго — переходили к России и ее преемницам в полное, неотрицаемое и вечное владение и собственность, что к тому моменту без малого два века никто в мире даже и не пытался оспаривать, тем более что и сам Ништадтский договор был письменно подтвержден и гарантирован теми же Англией и Францией.
Однако воровать открыто Антанта побаивалась, потому как в период фактической германской оккупации, а также после подписания Брест-Литовского договора германскими оккупационными властями к прибалтийским территориям насильственно были «прирезаны» огромные куски чисто русских территорий: к Эстонии — части Петербургской и Псковской губерний, в частности, Нарва, Печора и Изборск, к Латвии — Двинский, Людинский и Режицкий уезды Витебской губернии и часть Островского уезда Псковской губернии, к Литве — части Сувалкской и Виленской губерний, населенных белорусами (не шибко, очевидно, способные что-либо по-честному понимать, но продавшиеся Западу власти современных прибалтийских лимитрофов нынче все время пытаются пошире раззявить варежку на эти земли).
