А ведь она взяла у него деньги! Господи, он ведь мог подумать, что она не отвергла его намеки.

Ей, конечно же, следовало уйти.

Хотя Эндикотт был прав, уговорив ее остаться. У нее раскалывалась голова, она проголодалась, и ей нужны были деньги. А на улице темно, и Харриет осталась бы совсем одна… да и самой Элли было страшно. Завтра можно будет попробовать сходить в конторы по найму жилья, если капитан не найдет для них какого-нибудь дома. Нет, это тоже не годится. Если он найдет им жилище в Лондоне, люди подумают самое худшее. Они решат, что Элли находится под протекцией холостяка-повесы, или решат, что она его очередная Рашель. Может, ей изменить имя и называться Эллин д’Аржант? Ведь ее фамилия означает «серебро», а по-французски это будет «Аржан». Элли подавила нервный смешок, понимая, что в соседней комнате горничная возится с Харриет.

Пожалуй, она выпила слишком много вина. Кэллоуэй сказал, что это поможет от головной боли. Вместо этого вино да еще горячая ванна навели ее на распутные мысли. Элли вышла из ванны и быстро вытерлась, стряхнув вместе с водой нежелательные мысли. Она напомнила себе, что когда капитан Эндикотт пошлет Харриет в школу, то снова останется без дома и без работы, и ей придется искать приличное учебное заведение для девочек. Но найдет ли она его с рекомендацией от владельца казино «Красное и черное»?

При мысли о том, что она будет искать работу с рекомендациями от распутника, Элли пробил озноб. Хорошо, что она быстро надела чистую фланелевую сорочку, иначе бы она долго не смогла согреться. И где только Мэри раздобыла эту сорочку? Ведь собственная сорочка Элли после пожара в школе пропахла дымом.

Да, Элли чувствовала себя комфортно в доме распутника Эндикотта, и именно поэтому ей следовало уйти. Ничего хорошего не получится от пребывания в «Красном и черном». Не существует способа, которым капитан мог бы придать приличный вид её работе у него; зато есть сколько угодно способов, которыми работа у него могла погубить Элли.

Конечно, думала она, укладываясь в постель рядом с Харриет, единственное, о чем ей не нужно беспокоиться, так это о своей добродетели. Пусть капитан Джек и любитель женщин, она интересует его только как нянька. По крайней мере, соблазны ей не грозят. Элли это понимала, однако радости ей это не доставило.

Не радовало и то, что утром придется навсегда оставить эту удобную и мягкую, как гагачий пух, постель.

Мысли у нее были мрачные, собака храпела громче, чем мисс Вулф, а Харриет постоянно металась и вертелась, и Элли не могла уснуть, несмотря на вино и крайнюю усталость. Она попросила симпатичную горничную принести ей салфетку, надушенную лавандой – средство от головной боли, – и в конце концов погрузилась в дремоту, не думая о завтрашнем дне, не думая о капитане Эндикотте, Харриет и вообще ни о чем, что случилось за день. Все это скоро исчезнет, как дурной сон.

Но кривую улыбку капитана Эндикотта забыть будет трудно.