Джек ходил по улице перед Кард-Хаусом. Элли стояла на подъездной дорожке. Он ждал, когда Харриет вернется домой; она ждала записку о выкупе. Никому не хотелось думать, что кто-то принесет маленькое искалеченное тело или – что еще хуже – что вообще не будет никаких вестей.

И тут она появилась. Прибежала вприпрыжку через почти опустевший парк, веселая, как кузнечик.

– Я убью ее, – прорычал Джек.

– Поделом ей будет, когда я умру, – сказала Элли, рассмотрев, кого держит за руку Харриет. А маркиз Монтфорд держал в руке маленькую корзинку.

Харриет увидела, что Элли и папа Джек ждут ее, и бросилась вперед, широко раскинув руки. Она промчалась мимо Джека, который нагнулся, намереваясь сгрести ее в охапку, мимо Элли, протянувшей к ней руки, несмотря на свое возмущение.

Харриет обняла собаку.

Пэтси и миссис Крандалл наблюдали из окон, и теперь они выбежали из дома и принялись бить в пожарный гонг с такой силой, как только могли, и так долго, как только могли выдержать руки. По всей улице из домов выбегали слуги и люди, ушедшие на поиски, они смеялись, радостно кричали и хлопали друг друга по спине.

– Выдать на кухне всем эля! – крикнул Джек, вызвав новые радостные крики. – Благодарю вас, друзья.

– Радостная встреча… э-э-э… мисс Хилдебранд? – спросил Монтфорд, презрительно кривя губы при этом зрелище.

– Лучше не бывает! Ах, Элли, вы были не правы! Его светлость вовсе не злой старый негодяй! Он дает вам приданое и позволит мне оставить у себя Хьюберта.

Джек посмотрел на старика, который по-прежнему держался на расстоянии.

– Почему маркиз вдруг признал свою старшую внучку, малышка, и кто такой Хьюберт?

Теперь Монтфорд шагнул вперед.

– Хьюберт – это лягушка. Мисс Хилдебранд говорит, что я смогу приходить навещать его, когда мне захочется. С вашего разрешения, разумеется, – сухо добавил он. – Что же до суммы приданого, можно сказать, что мы с мисс Хилдебранд заключили небольшое пари.

– О том, как далеко прыгнет Хьюберт? – Джек и сам подумывал, что можно заключать такие пари.

Монтфорд поставил на землю корзинку.

– Нет, скорее о том, сколько слез понадобится, чтобы заставить старого человека изменить свое мнение и оказаться у нее под башмаком. Болтунам в парламенте стоило бы поучиться у этого ребенка, как манипулировать людьми.

Джек усмехнулся.

– Держу пари, много слез для этого не потребовалось.

– Ах, папа Джек, вам больше нельзя держать пари. Я это обещала, а дедушка Монтфорд даст денег, чтобы вы с Элли могли пожениться.

– Что?! – воскликнул Джек. – На этот раз ты перешла все границы, дитя мое. Пойти к Монтфорду и проделать свои штучки над ним за моей спиной? Давать обещания от моего имени? Совать свой нос в то, что тебя не касается? Хотя бы из-за одного этого ты не сможешь прийти на свадьбу!

– На свадьбу? – переспросила Элли. Никто не ответил ей.

Джек повернулся к Монтфорду:

– Вы думали, что я прокучу деньги своей жены? Что без вашего золота я не пожелаю жениться на вашей внучке и восстановить ее доброе имя? В таком случае вы просто старый глупец, и вас я тоже не приглашу на свадьбу. – Он сунул руку во внутренний карман фрака и вытащил какую-то бумагу, судя по виду – документ. – Я купил особое разрешение сегодня утром, на собственные деньги, к вашему сведению. И я просил Элли выйти за меня замуж без вашего вмешательства, мисс, и без вашей неожиданной заботы о репутации мисс Силвер, милорд. И она согласилась.

Элли потянула его за руку.

– Я согласилась? Я думала, что согласилась стать вашей любовницей.

Джек хлопнул себя по губам, но с небольшим запозданием.

– Проклятие, теперь мне и вас тоже не хочется приглашать на свадьбу!

– Не будет свадьбы – не будет и приданого, – заявил маркиз. – Не желаю, чтобы мое имя обливали грязью, вот что.

Джек не обратил внимания на своего будущего родственника.

– За кого вы меня принимаете? За человека, который может обесчестить любимую женщину?

– Вы меня любите?

– Конечно, люблю! Иначе с какой стати стал бы просить вас выйти за меня?

– Вот и ладно, значит, все улажено, и я могу идти домой ужинать. – Монтфорд повернулся, чтобы уйти. – Пусть ваш поверенный зайдет к моему поверенному завтра обсудить условия и подписать документы.

– Подождите, милорд! – окликнула его Элли, стоя в объятиях Джека, где она могла бы находиться сто лет, как ей казалось. – Почему вы думаете, что я возьму у вас деньги?

– Потому что мисс Хилдебранд сказала, что вы не глупы, вот почему. Неужели вы позволите, чтобы вашей жизнью правила гордость, как это сделал я? Я заплатил за это потерей дочери. Я бы не удивился этому, потому что ваша мать была точно такой же упрямицей. Я думал, что вы поумнее, что у вас хватит ума не отказываться от прекрасного шанса, а оказалось, вы слишком несговорчивы, чтобы простить упрямого старика.

– Я решила, что ваша хваленая респектабельность вовсе не так важна, особенно если учесть, что называют респектабельностью в обществе. Быть с тем, кого любишь, гораздо важнее, как до меня решила моя мать.

– Да, но теперь вы можете получить и то и другое. Подумайте, насколько лучше будет ваша жизнь – и жизнь Эндикотта и ваших будущих детей, – если вы получите часть моего состояния. Неужели вы откажетесь от него и обречете их на жизнь, полную случайностей? Неужели вы станете рисковать их будущим, вынудив жить у границ общества, куда им не будет доступа, тогда как вам нужно всего лишь принять то, что предназначалось вашей матери?

Элли взглянула на Джека, потом на Харриет, которая уже напустила на себя несчастный вид, хотя и использовала свою квоту на слезы в доме маркиза. Джек пожал плечами.

– Я могу содержать свою семью, но не с такими удобствами, как мне хотелось бы.

Элли сглотнула, а потом сказала:

– В таком случае я согласна, милорд.

– Дедушка.

– Дедушка, – согласилась Элли, выходя из объятий Джека и протягивая руку маркизу. Монтфорд сунул ей в руку корзинку с Хьюбертом.

– Я зайду вас проведать завтра, хорошо? И вас, сэр, – сказал он Джеку. – У меня есть кое-какие идеи насчет того, что вы можете сделать, чтобы мои правнуки не стали париями.