Его солдаты задрожали бы от страха, чего не скажешь о Харриет. Вот уж нет! Она только широко распахнула глаза и с невинным видом захлопала ресницами.

С невинным видом? Как бы не так.

В клубе все шло своим чередом, поэтому у Джека была минутка, чтобы расспросить дитя и, возможно, внушить ей страх перед Богом или хотя бы перед опекуном.

– Что ты делала под столом? И вообще зачем ты пробралась в игорный зал? И где мисс Силвер?

– Спит, конечно.

– Конечно?

– А я уже выспалась. Надела на Джокера шляпку мисс Силвер и хотела с ним поиграть. Только он почему-то убежал вниз по лестнице. Я пошла его искать.

Джек не мог винить бедного старого пса за попытку спастись. Шляпка была просто кошмарная! Но прежде чем он успел объяснить, что одно преступление не извиняет другого, Харриет продолжила:

– Она прибьет меня, если я не верну ее шляпку.

Джек никак не мог поверить, будто, мисс Силвер способна ударить ребенка. В противном случае этот бесенок не был бы теперь таким чудовищем.

– Ты навлекла на меня столько неприятностей, что мне очень хочется самому отшлепать тебя. Ты об этом подумала?

– Да вы никогда этого не сделаете. Вы ведь джентльмен. Дарла только что сказала. И мисс Силвер тоже.

– Вот как? – Джек удивился, что училка относится к нему с уважением. Еще он удивился, что это ему страшно понравилось. – Однако эти вещи никак не связаны одно с другим. Ты ведешь себя не как леди, шляешься по дому в ночной рубашке, так что не жди, что я тоже буду сдерживаться ради хороших манер. Кажется, я ясно дал понять, что тебе ни в коем случае нельзя входить в игорный зал. Из-за тебя мое заведение могли бы закрыть. Если ты не получила никакого наследства, что я намерен выяснить завтра утром, нам нужен доход от этого заведения. И почему ты не в тапочках?

Харриет стояла на голом полу, поджав пальцы ног.

– Они сгорели при пожаре.

Джек вздохнул.

– Значит, тебе лучше бы получить какое-то наследство, потому что я вижу – ты меня разоришь.

– Но я могу сэкономить вам много денег.

Он прикинул стоимость новой шляпки для учительницы, новых тапочек, возможно, новой собаки.

– Не понимаю как, дьяволенок. Ты не сможешь работать у столов по меньшей мере еще лет восемь. – Хотя Джек в любом случае не позволил бы дочери старого друга и боевого товарища сдавать карты в игорном зале. Он повернулся, намереваясь вернуться в зал.

– Мошенник обойдется вам дороже.

Джек обернулся так быстро, что белая ночная рубашка Харриет колыхнулась, как от порыва ветра.

– Мошенник?

Девочка кивнула.

– Один из тех, что были у стола, играл нечестно.

– А ты откуда знаешь? Разве ты разбираешься в игре?

– Очень даже неплохо. Разве это по правилам, что у него за голенище сапога засунут туз?

И она протянула Джеку карту.

– Вот черт. Извини, не следует так выражаться в твоем присутствии.

Но гром и молния, какой-то шулер может уничтожить все, что создал Джек. Джеку его репутация содержателя честного заведения была важнее, чем качество его вина или приветливость его хорошеньких помощниц. Если посетители его клуба не могут рассчитывать на честную игру, он с таким же успехом понесет свои деньги в дешевый притон. Там он хотя бы знает, что его могут обчистить.

– Что это за человек? – Джек протянул руку за картой.

Вместо ответа Харриет вытерла нос рукавом.

Джек протянул ей свой носовой платок. Малышка высморкалась и с вежливым видом попыталась вернуть платок Джеку. Тот отступил.

– Не нужно, возьми себе. Что это за человек?

– А что я получу, если скажу?

– Получишь пару розог, если не скажешь!

Харриет с обидой засопела и прижала туза к худенькой груди.

– Это шантаж! – строго сказал Джек. Девочка снова засопела.

– И прочисти себе нос, бога ради. Хорошо. Что ты хочешь? Новую куклу, которую можно одевать вместо моей бедной собачки?

– Я хочу остаться здесь.

– В прихожей или на кухне? Тебя затопчут или ты замерзнешь. Может, ты хочешь есть? Я велю послать наверх сандвичей.

– Нет, я хочу остаться здесь, в этом доме, с вами.

– Нет, ты этого не можешь хотеть. Тебе полагается жить в хорошей семье либо поехать в школу в деревне.

– Где все станут указывать на меня и шептаться насчет моей мамы. Где меня никто не будет любить, и я буду жить за счет благотворительности.

– Вздор. Я буду оплачивать твое содержание, пока не найду какого-нибудь беднягу, который по глупости женится на тебе.

Харриет сжимала в пальцах туза и не сводила с Джека своих зеленых глаз.

И где только женщины учатся завязывать мужчин узлами?

– Хорошо. Но не надолго. Потом мы посмотрим, как все обернется. Это честно, да?

– А как же мисс Силвер?

Черт, что он будет делать с этой хитрой зверушкой без гувернантки?

– Я предложу ей остаться, однако ничего не обещаю. Она женщина высокоморальная, и она неодобрительно относится ко мне и моему клубу. Единственное, что я могу сделать, – это предложить повысить ей жалованье. Большего я не могу тебе обещать, дьяволенок. Если ты будешь тянуть дальше, игра кончится, и мои клиенты могут сами обнаружить, что их надули.

– Это как надувают воздушные шары, да? Но в залах я не видела никаких шаров.

– Нет! Шары здесь ни при чем. Так что это за человек?

– Разумеется, тот, у кого сапоги с высокими голенищами.

Будь она неладна. Лучше вернуться и поискать самому, а не торговаться с внучкой дьявола.

– У столов может быть не один человек в сапогах. Где он сидел?

– Спиной к двери.

Великолепно. Теперь ему нужна только Дарла и еще одна диверсия.

У бедняжки появились слезы на глазах, когда Джек сказал ей, что требуется еще одна диверсия.

– Этот мистер Даунз такой славный человек…

– Да, и ему я тоже заплачу. – Интересно, во что же обойдется ему эта ночь, подумал Джек, положив на поднос Дарле вторую гинею. – А теперь идите.

На этот раз Дарла ударила бедного Даунза подносом по голове. Удар был резонирующим, и его было слышно даже в самом дальнем конце зала, где за стулом сэра Джентро Стивена остановился Джек. Когда все обернулись посмотреть, что произошло, Джек твердо положил руку на плечо пожилого джентльмена.