Джеймс повез ее как можно медленнее и кружными путями, опасаясь, что Элли позовет стражу или выпрыгнет из кареты, если он направится обратно в «Красное и черное», где он боялся встретиться с хозяином и получить нагоняй за неисполнение приказания.

Мистер Дей из конторы «Дей и Дей» заявил, что вакансий нет.

Мисс Смит из «Избранных услуг» фыркнула и чуть не захлопнула дверь перед носом Элли, едва та назвала свое имя.

Герр Готтлиб заявил:

– Ми здесь не хотим такие, как вы.

– Они, наверное, нанимают только иностранок, – сказала Элли Джеймсу, а потом добавила, что перейдет улицу и сходит по следующему адресу.

Но ни там, ни еще в одной, ни в других конторах ничего для нее не было.

После посещения еще двух контор Элли действительно пала духом. После пяти она разозлилась. Клерки держались грубо, презрительно фыркали, половина из них даже не прочитала ее рекомендации. Другая половина не предложила ей сесть у своих рабочих столов.

– Нет, для таких, как вы, у нас мест нет.

– Мы не нанимаем таких женщин, как вы.

– Как вы посмели подумать, что мы поместим вас в приличный дом?

– Ступайте обратно в сточную канаву, где вам и место. Все-таки Лондон – город недоброжелательный.

Джеймс смущенно потянул себя за ухо.

– А ведь это даже не те конторы, которые написал кэп Джек.

– Что такое?

– Давайте поедем домой, мисс?

– В списке есть одно место, в доме лорда Бейнбриджа.

– Вы не можете заявиться к лорду, мисс, если вам не назначено.

– В объявлении сказано, что леди Бейнбридж приглашает заинтересованных претенденток прийти на собеседование во второй половине дня.

Леди Бейнбридж назвала Элли «поживой холостяка».

Элли вошла в клуб через черную дверь и направилась по длинной приемной к письменному столу в ее дальнем конце. За столом сидел Эндикотт, изучая бухгалтерские книги, вид у него был подавленный, волосы спутаны, шейный платок смят. Очевидно, капитан не нашел свою сестру или деньги, в которых нуждался. Элли это было все равно. Она хлопнула по столу газетой с объявлениями.

Джек поднял голову и улыбнулся.

– Как, никакой работы?

Она ткнула пальцем в страницу, и так неудачно, что на пальце ее изношенной перчатки появилась дырка. Это привело ее в еще большую ярость.

– Они знают.

Джек все еще улыбался.

– Что они знают?

– Они знают, что я жила здесь, под крышей игорного дома, с известным распутником.

Джек захлопнул бухгалтерскую книгу.

– Что?! Я не писал ничего насчет вашего нынешнего положения. Упомянул лишь, что в ближайшем будущем вашими высокоценимыми услугами намерен воспользоваться граф Кард.

– Что?! – воскликнула Элли.

– Не беспокойтесь, я не ставил свое имя на записках. И потом, это правда. Туз наймет вас незамедлительно, при условии, что новорожденный окажется девочкой. И я написал ему об этом.

– Я что-то не поняла. Вы послали записки моим предполагаемым нанимателям, подписавшись именем вашего брата?

– Я, конечно, мог бы подделать его подпись, если бы это было нужно. Я научился этому еще в школе. Но на этот раз я ограничился своими инициалами, как сделал бы его секретарь. Ведь графы сами не ведут свою переписку. А кому есть дело до имени секретаря?

– Но зачем?

– А как бы еще я мог сделать, чтобы вы не подошли для того или иного места? Я намекнул, что вы очень скоро уедете, и другое место вам не нужно. Я понимаю, что это нечестно, но вы ведь и в самом деле мне нужны. Харриет…

– Вы написали во все лондонские конторы? Ну, на это у него не было времени.

– Только в три. В те, список которых я вам дал.

Так вот почему все лукаво улыбались ей. Элли ужасно разозлилась.

– Вы прибегли к уловкам и обману только для того, чтобы не дать мне уехать?

– Вам должно быть это лестно.

.– Но меня ведь практически назвали вашей шлюхой!

Капитан в ярости вскочил на ноги.

– Кто это сказал? Я пошлю ему вызов! – Джек забыл о данной им клятве никогда не драться на дуэли.

– Я же сказала, что они знают. – Она указала на стол. – Те, кто не назвал меня напрямик вашей любовницей, уклонялись от разговора или захлопывали дверь у меня перед носом. Я погибла!

– Вот черт. Наверное, Рашель все-таки рассказала все хозяину своей квартиры. Утром я сжег газету раньше, чем успел прочесть ее…

– Ага! Вы даже сожгли газету. Вы – вредный лжец, беспринципный обманщик и гнусный негодяй.

– Но ведь я не пытался вас соблазнить.

– И вы думаете, что мне от этого легче?

Джек на минуту остолбенел.

– Так вы бы предпочли, чтобы я попытался?

– Конечно, нет, нахал вы этакий! Лучше бы вы позволили мне остановиться на постоялом дворе, как я намеревалась сделать. Лучше бы я вообще никогда не встречалась с вами!

Теперь он перестал думать о том, что было бы, если бы он соблазнил эту раздраженную педантку, с прямой спиной. Пусть он картежник, но он никогда не заключал такие странные пари.

– Ну что же, вы действительно пришли в мой дом и действительно встретились со мной. Однако дело обстоит не так уж плохо. Позвольте принести вам чаю. Нет, я не посмею показаться на кухне, пока там повар. Кэллоуэй мог бы… нет, сегодня он пошел навестить свою матушку.

– А что, у Змея – то есть мистера Кэллоуэя – есть матушка?

– Сегодня вечером – да. А Даунз спит. Либо обдумывает заявление об отставке. По его нытью я так и не понял, чем это вызвано. – Джек обошел вокруг стола и протянул Элли руку. – Давайте пойдем в чайный магазин и обсудим все как разумные взрослые люди.

– А что Харриет?

– Харриет не взрослая и не разумная. Иначе зачем бы она стала смазывать колесо рулетки кремом для лица, взятым у Дарлы?

– Где она?

– Харриет и Джокер гуляют в саду позади дома.