Конечно, он на минуту остановился. Наверное, коленям Элли уже стало больно. Джек осторожно опустил ее на ковер. Теперь он мог прикасаться к ее груди через фланелевую рубашку, мог обхватить их ладонями, теребить соски, которые от его ласк становились все тверже.

Сам-то он был гораздо тверже этих сосков. Нужно прекратить это дело.

Однако Элли отзывалась на его ласки так мило, так пылко, издавая от удовольствия звуки, похожие на урчание кошки. Ее руки тоже были заняты – они прикасались к его шее, теребили волосы, мяли уши, побуждая Джека не прекращать то, что он делал, и двигаться дальше.

Еще минута – и Джек непременно перестал бы целовать Элли, обязательно перестал бы ее гладить. Но сразу же после того как он распустил Элли косу и волосы упали ей на плечи, пружина его внутреннего хронометра раскрутилась, и он забыл, что пора остановиться. Руки Джека подняли подол ее рубашки, ион принялся гладить ее лодыжку, икру, бедро…

На полу? Он вознамерился дать учительнице урок наслаждения на полу? При том, что в соседней комнате спал ребенок? Господи!

Джек опустил подол рубашки и перестал ласкать тело Элли, но рука его по-прежнему лежала под ее толовой. Когда мисс Силвер посмотрела на него вопросительно, он сказал:

– Я не хочу вас обесчестить.

Она облизнула губы, отчего он чуть было не забыл обо всех своих принципах. Ему хотелось лизнуть эти губы. Ему хотелось поцелуями разгладить озабоченную морщинку между ее бровями. Ему хотелось зарыться в нее и забыть обо всем – о ее невинности, о жестком паркете, о своих сомнениях и даже о том, как его зовут.

– Значит, вот чем вы занимались? – спросила она. Вид у нее все еще был неуверенный и несчастный, она не знала, что ей делать со своими руками. – Вы меня совращали?

Он протянул было руку, чтобы разгладить морщинку у нее на лбу, но тут же отвел ее. Если он коснется ее бровей, он коснется при этом и глаз, а потом ушей, локтей и всего остального.

– Нет, я вас ласкал. Но в конце концов это кончилось бы бесчестием для вас.

– И тогда я перестала бы быть девушкой, и возможно, это не так уж и страшно. Знаете, я прихожу к мысли, что быть любовницей – не так уж плохо, учитывая преимущества, которые вы мне продемонстрировали. В конце концов, моя репутация уже погибла. Я смогу жить здесь, где никого не волнуют такие вещи, а вы могли бы сэкономить, потому что вам не пришлось бы заводить второе хозяйство. Харриет была бы в восторге, а Пэтси подружилась бы с другими молодыми женщинами.

– И кончила бы тем же самым, чего она так стремилась избежать, а Харриет выросла бы, совершенно не понимая, какое место в жизни должна занимать женщина. – Джек был непреклонен. – И потом, вы не годитесь в любовницы.

Элли вздохнула, понимая, что это правда. От его поцелуев у нее закружилась голова, и на мгновение она сошла с ума. Потом придут стыд, отвращение к себе, они перевесят наслаждения, какими бы многочисленными они ей ни представлялись. Она опозорит себя так, что уже не сможет быть компаньонкой Харриет. Вдобавок к этому она будет несчастна, став любовницей Джека, вечно ожидая, что надоест ему, неистово ревнуя его, если он посмотрит на другую. А когда он бросит ее, она уже не сможет стать гувернанткой или школьной учительницей. И ни к кому другому она не сможет пойти. Эти наслаждения, каковы бы они ни были, она способна испытать лишь с Джеком, только в его объятиях.

Элли снова вздохнула.

– Вы правы. Я не создана быть любовницей. А вы не годитесь на роль мужа.

Мужа? Джек вскочил, голова Элли стукнулась об пол. Залаяла собака.

– Элли? С вами что-то случилось? – крикнула Харриет.

– О Боже! Верно, Феддер нашел меня! – крикнула Пэтси.

Элли встала, потирая голову.

– Со мной все в порядке, волноваться не о чем. – Она сердито посмотрела на Джека. – Совершенно не о чем. Я… я читала, уронила книгу, только и всего. А теперь вам обеим нужно спать. Уже очень поздно.

Джек попытался расправить свою мятую шейную косынку. И сказал, стараясь говорить как можно тише:

– Завтра я сделаю все для того, чтобы вы переехали в Кард-Хаус.

– А Пэтси будет там в безопасности?

– В доме графа? Даже такие болваны, как Феддер, сто раз подумают, прежде чем посягнуть на представителя знати, Алекс сразу же велит заковать его в кандалы. И потом, вряд ли Феддеру захочется получить вторую дозу изобретенного мной и Кэллоуэем лекарства. Это обойдется ему слишком дорого, и ни одна маленькая девушка того не стоит. Но когда Пэтси понадобится выйти из дома по делам, я буду присылать сторожа сопровождать ее. На всякий случай.

– С этим сторожем у Харриет будет настоящая свита.

– Вот и прекрасно. У нее будет достаточно людей, которых можно изводить.

Джек пошел к двери, но обернулся и поманил Элли к себе, чтобы она могла услышать его слова:

– Я никогда никому не позволю причинить вам вред. Даже самому себе.

Кажется, принц-регент со своей свитой переезжал на лето в Брайтон не с такой помпой, с какой Элли и Харриет переместились на следующий день в Кард-Хаус.

Чуть ли не все обитатели «Красного и черного» хотели помочь им переехать. Половина желала убедиться, что маленькая буянка действительно уезжает, другой хотелось посмотреть изнутри на жилище настоящего графа. Все они знали, что кэп Джек – сын и брат графа, но это не одно и то же. Даже учитывая, что большая часть дома подверглась обновлению, мебель стояла в полотняных чехлах, а произведения искусства были убраны из соображений сохранности, служащие Джека собирались хотя бы пройти по дому.

Все они согласились, что особняк великолепен, а мускулистые столяры и веселые маляры тоже недурны. Может, им позволят еще разок навестить милую маленькую Харриет?

Они преодолевали расстояние между двумя домами – и двумя мирами, – двигаясь вереницей, как караван. Элли, Харриет, миссис Крандалл и Пэтси ехали в карете Джека вместе с Джокером и котенком. Пэтси представляла собой ворону в павлиньих перьях, в буквальном и переносном смысле. В Пэтси, облаченной в блузку с низким вырезом, взятую у одной из девушек, в красную шелковую юбку, взятую у другой, и шляпку со страусовым пером, взятую у третьей, никто не узнал бы простушку, только что явившуюся из деревни. Широкие поля шляпы скрывали ее волосы, лицо, подбитый глаз и разбитую губу. За ними ехала наемная подвода с вещами, хотя у каждой из переезжающих вещей было не особенно много. У миссис Крандалл был мужнин походный сундук, а у Харриет и Элли – их чемоданы плюс новая корзинка для котенка. У Пэтси не было ничего, конечно, поскольку она потеряла свою сумку, когда убегала от Феддера, и другие женщины щедро наполнили ее мешок теми предметами туалета, которые смогли ей уделить.