Хоть меня и мутило, я все равно задала этот вопрос:

- Фэй, они у вас?

Она стерла влагу с глаз пальцами одной руки.

- В них может быть подсказка. Что угодно. Я должна его найти.

В голове вертелась мысль, что я могу увидеть нечто на заднем плане, что помогло бы решить загадку. Будто удача повернется ко мне лицом.

Я почувствовала горе, овладевшее Фэй, пока она раздумывала над моей просьбой, и поняла, что снимки у нее есть. Тяжело вздохнув, она поднялась и подошла к серванту, который с трудом можно было заметить в общем беспорядке.

- Я сохранила только одну, - сказала она пропитанным печалью тоном. – Остальные сожгла. Оставила только ту, от которой не выворачивало наизнанку. – Выдвинув покосившийся ящик, она достала поляроидный снимок, отводя взгляд. – Смотреть на это тоже не в радость. Но остальные были настолько хуже, что я не могла держать их дома. А эту сохранила на случай, если вдруг полиции понадобятся доказательства того, что этот человек творил с мальчиком.

Из-за ее слов мое сердце сжималось от страха и плохих предчувствий. Фэй протянула мне снимок. Я взяла его дрожащей рукой, повернула к свету, собралась с духом и посмотрела.

Может быть, дело в злоупотреблении кофеиновой диетой. Может быть, в пятнадцати сутках без сна. А может, в запахе, который висел вокруг меня густым туманом и мешал свободно дышать. Как бы то ни было, я взглянула на фото, и земля ушла из-под ног. А потом пропал и весь мир.

Только в полчетвертого мы с Развалюхой оказались на парковке у моего дома. У меня так опухли глаза, что я с трудом видела дорогу. Из обморока меня вывела Фэй и предложила стакан воды. Я упала в обморок! Стыдно признаться, но я на самом деле потеряла сознание, едва взглянув на фото, которое сейчас прижимала к груди. Смотреть на него снова не было сил. И вряд ли они когда-нибудь появятся. Впрочем, это не имело значения. Изображение выжглось у меня на роговицах, и я прекрасно понимала, что с этим ничего нельзя поделать.

Спотыкаясь, я поднялась наверх и сразу бросилась к ящику с нижним бельем, куда и засунула снимок лицом вниз, боясь еще раз его увидеть.

Веревки. Порезы и гематомы. Стыд. Кажется, это и было худшим из всего. Я чувствовала: Эрл намеренно сделал этот снимок, чтобы утопить Рейеса в стыде. Он связал его так крепко, что веревки впились в плоть, открывая раны, которые, казалось, только-только начали заживать. Несмотря на повязку, скрывающую глаза, я сразу узнала Рейеса по спутанным темным волосам, по гладким, текучим и четким линиям татуировок на плечах и руках, по чувственным губам. На фото ему было около шестнадцати. Лицо отвернуто в сторону, губы плотно сжаты от унижения. На шее и ребрах – огромные черные синяки. Руки и торс покрыты длинными глубокими порезами. Заживающими и свежими.

Всего лишь мысль об этой фотографии вырывала из меня рыдания. Этим я и занималась у Фэй. Прорыдала больше часа. Потом мы поговорили. Я порыдала еще немного. Что же было на сожженных Фэй снимках, если, по ее словам, они были еще хуже, чем тот, что теперь лежал у меня в ящике? Тяжело сглотнув, я с трудом заставила себя переключиться на Терезу Йост, стараясь думать только о том, как поскорее ее найти.

До рассвета оставалось добрых три часа, поэтому я решила принять душ и переодеться в чистую одежду и туристические ботинки, раз уж мне в некотором смысле и предстояло побыть туристом. До Пекоса я доберусь за полтора часа и, если правильно рассчитаю время, смогу отправиться на поиски Терезы с первыми лучами.

- Налево?

- Направо.

- Направо?

- Ой, нет. Ты права. Сворачивай налево.

- Куки, сосредоточься! – рявкнула я в трубку.

Найти домик Йоста оказалось труднее, чем я думала. Даже несмотря на то, что Куки у себя дома не отрывалась от компьютера, глазами прочесывая карты в Гугле, потому что сигнал GPS в моем телефоне приказал долго жить.

Выйдя из квартиры, я приметила одного из людей Гаррета, который для разнообразия не спал. Пришлось прокрасться к серебристому «таурусу» Куки и поехать на нем, о чем я сообщила ей по телефону, разбудив в половине шестого. К тому же в Развалюхе закончился бензин.

До меня вдруг дошло, что можно было подождать, пока я не доберусь до Пекоса, а оттуда уже позвонить и признаться, что я преступила закон в целях торжества правосудия. Тем более что мне не понадобилась ее помощь до самого Пекоса, куда я добралась аж через час с лишним. Но будить ее было весело. И мне кровь из носа нужно было занять мысли чем-то еще, кроме выжженной в памяти фотографии.

- Ну извини, - огрызнулась Куки. Она все еще ворчала, хотя уже приняла душ. – Направо не надо, только налево.

- Тогда я уже должна быть на месте, но никакой хижины не вижу. – К этому моменту я так устала, что в глазах двоилось. Все, кроме хижины, которой тут в помине не было. Чтобы собрать глаза в кучу, я несколько раз усиленно моргнула. – Тут все деревья одинаковые. Наверное, они двойняшки. Или четверняшки. Или даже больше.

- Какую-нибудь тропу видишь? – спросила она.

Я остановила ее машину на небольшой полянке, потерла глаза и осмотрелась:

- Ну, типа того, но она очень узенькая. Не знаю, пройдет ли твоя тачка сквозь подлесок.

Куки ахнула:

- Не смей тащиться в моей машине по горной тропе!

- Серьезно? А ведь она хорошо справилась в первый раз. Ну, кроме той штуки, которая задний мост, или как ее там.

- Чарли Дэвидсон!

- Бога ради, шучу я, шучу. – Кошмар, надо же так трястись над машиной!

Я задумалась, говорить ли ей о фотографии, и решила, что скажу, гори все синим пламенем. Если мне не будет покоя до конца дней моих, то и ей пусть не будет. Уж не знаю, почему это вообще пришло мне в голову. Наверное, превращаться в развалюху лучше в компании. И я не о джипе. Конечно, я виновата, что сегодня бросила Развалюху, но сейчас не было времени сокрушаться по этому поводу.

- Может быть, тебе стоит дождаться Гаррета, - предложила Куки. – Где его, кстати, носит?

- Когда я уезжала, его не было, помнишь? К тому же я выбросила его телефон, а мне неизвестно, как еще с ним можно связаться.

- Как насчет Ангела?

- Я велела ему прилипнуть к доктору, как банный лист к заднице. Так что появится он нескоро.

- Проклятье. Тебе нужно найти способ вызывать этого парнишку.

- Знаю. – Я вылезла из «тауруса», чуть не скатившись на землю с жесткого винилового сиденья. Мне все еще не удалось избавиться от окутавшего меня плотным коконом горя, как только я увидела связанного Рейеса с повязкой на глазах. – Наверное, не стоило бросать телефон Гаррета в пруд.

- Думаешь?

Я вздохнула. С этим все равно уже ничего не поделаешь.

- Ладно, я иду пешком. Перезвоню, если сломаю ногу или меня слопает медведь.

- Прикинься камнем.

- Прямо сейчас?

- Нет, когда медведь начнет тебя жевать.

Я немного помолчала, а потом ответила:

- А на свете существуют воющие и рыдающие камни? Потому что именно так, наверное, я и буду себя вести, если мне откусят руку.

- Трудновато будет спокойно лежать и позволить медведю поживиться тобой?

- Думаешь?

Спотыкаясь и едва не падая, я шла по тропе, пока не набрела на простенький домик с табличкой, на которой было вырезано «ЙОСТ».

Дверь, разумеется, была заперта, и я «нечаянно» разбила окно. Взламывать замок не было ни времени, ни желания – на кону стояла жизнь женщины. А доктор Йост пусть пришлет потом мне счет за причиненный ущерб.

Не найдя ничего особенного внутри, я обошла вокруг дома в поисках подвала или какого-то другого подземного сооружения. Девочка с кухонным ножом не отставала ни на шаг. Мне не давала покоя мысль, зачем она здесь. Я повернулась к ней и присела, надеясь, что мне не проткнут ненароком глаз.