Ведь мы так часто беседовали с ним о вас! Ведь он вас любит всей душой и заставил меня полюбить вас заочно. Ах, милая Констанция, наконец-то я нашла вас, наконец-то я вас вижу!

И миледи протянула г-же Бонасье руки, и г-жа Бонасье, убежденная ее словами, видела теперь в этой женщине, которую она за минуту до того считала соперницей, своего искреннего и преданного друга.

— О, простите меня! Простите! — воскликнула она и склонилась на плечо к миледи. — Я так люблю его!

Обе женщины с минуту держали друг друга в объятиях. Если бы силы миледи равнялись ее ненависти, г-жа Бонасье, конечно, нашла бы в объятиях миледи смерть. Но, не будучи в состоянии задушить ее, миледи ей улыбнулась и воскликнула:

— Милая моя красавица, дорогая моя малютка, как я счастлива, что вижу вас! Дайте мне на вас наглядеться!

И, говоря это, она пожирала ее глазами.

— Да-да, конечно, это вы! По всему тому, что он говорил мне, я сейчас узнаю вас, отлично узнаю!

Бедная молодая женщина и не подозревала жестоких замыслов, которые таились за этим ясным лбом, за этими блестящими глазами, в которых она читала только участие и жалость.

— Значит, вам известно, сколько я выстрадала, если он рассказывал вам о моих страданиях, — сказала г-жа Бонасье. — Но страдать ради него блаженство!

Миледи машинально повторила:

— Да, блаженство.

Она думала о другом.

— И к тому же мои мучения скоро кончатся, — продолжала г-жа Бонасье.

— Завтра или, быть может, сегодня вечером я его опять увижу, и грустное прошлое будет забыто.

— Сегодня вечером? Завтра? — переспросила миледи, которую эти слова вывели из задумчивости. — Что вы хотите этим сказать? Вы ждете от него какого-нибудь известия?

— Я жду его самого.

— Его самого? д'Артаньян будет здесь?

— Да, будет.

— Но это невозможно! Он на осаде Ла-Рошели, вместе с кардиналом. Он вернется только после взятия города.

— Вы так думаете? Но разве есть на свете что-нибудь невозможное для моего д'Артаньяна, для этого благородного и честного кавалера!

— Я не могу вам поверить!

— Ну так прочтите сами! — предложила от избытка горделивой радости несчастная молодая женщина и протянула миледи письмо.

«Почерк госпожи де Шеврез! — отметила про себя миледи. — А, я так и знала, что они поддерживают сношения с этим лагерем!»

И она жадно прочитала следующие строки:

«Милое дитя, будьте наготове. Наш друг вскоре навестит вас, и навестит только затем, чтобы вызволить вас из тюрьмы, где вам пришлось укрыться ради вашей безопасности. Приготовьтесь же к отъезду и никогда не отчаивайтесь в нашей помощи.

Наш очаровательный гасконец недавно выказал себя, как всегда, человеком храбрым и преданным; передайте ему, что где-то очень ему признательны за предостережение».

— Да-да, — сказала миледи, — в письме все ясно сказано. Известно вам, что это за предостережение?

— Нет. Но я догадываюсь, что он, должно быть, предупредил королеву о каких-нибудь новых кознях кардинала.

— Да, наверное, это так! — сказала миледи, возвращая г-же Бонасье письмо и в задумчивости снова опуская голову.

В эту минуту послышался топот скачущей лошади.

— Ах! — вскричала г-жа Бонасье, бросаясь к окну. — Уж не он ли это?

Миледи, окаменев от удивления, осталась в постели: па нее сразу свалилось столько неожиданностей, что она впервые в жизни растерялась.

— Он! Он! — прошептала она. — Неужели это он?

И она продолжала лежать в постели, устремив неподвижный взор в пространство.

— Увы, нет, — вздохнула г-жа Бонасье. — Это какой-то незнакомый человек… Однако он, кажется, едет к нам… Да, он замедляет бег коня… останавливается у ворот… звонит…

Миледи вскочила с постели.

— Вы вполне уверены, что это не он? — спросила она.

— Да, вполне.

— Вы, может быть, не разглядели?

— Ах, стоит мне только увидеть перо его шляпы, кончик плаща, и я его тотчас узнаю!

Миледи продолжала одеваться.

— Все равно. Вы говорите, этот человек идет сюда?

— Да, он уже вошел.

— Это или к вам, или ко мне.

— Ах, боже мой, какой у вас взволнованный вид!

— Да, признаюсь, я не так доверчива, как вы, я всего опасаюсь…

— Тише! — остановила ее г-жа Бонасье. — Сюда идут!

В самом деле, дверь открылась, и вошла настоятельница.

— Это вы приехали из Булони? — обратилась она к миледи.

— Да, я, — ответила миледи, пытаясь вернуть себе хладнокровие. — Кто меня спрашивает?

— Какой-то человек, который не хочет назвать себя, но говорит, что прибыл по поручению кардинала.

— И желает меня видеть?

— Он желает видеть даму, приехавшую из Булони.

— В таком случае, пожалуйста, пригласите его сюда, сударыня.

— Ах, боже мой, боже мой! — ужаснулась г-жа Бонасье. — Уж не привез ли он какое-нибудь плохое известие?

— Боюсь, что да.

— Я оставлю вас с этим незнакомцем, но, как только он уедет, я, если позволите, вернусь к вам.

— Конечно, прошу вас.

Настоятельница и г-жа Бонасье вышли.

Миледи осталась одна и устремила глаза на дверь; минуту спустя раздался звон шпор, гулко отдававшийся на лестнице, затем шаги приблизились, дверь распахнулась, и на пороге появился человек.

Миледи радостно вскрикнула: этот человек был граф де Рошфор, душой и телом преданный кардиналу.

— А! — воскликнули одновременно миледи и Рошфор. — Это вы!

— Да, я.

— И откуда? — спросила миледи.

— Из-под Ла-Рошели. А вы?

— Из Англии.

— Бекингэм?

— Умер или опасно ранен. Когда я уезжала, ничего не добившись от него, один фанатик его убил.

— А! — усмехнулся Рошфор. — Вот счастливая случайность! Она очень обрадует его высокопреосвященство. Известили вы его?

— Я написала ему из Булони. Но каким образом вы здесь?

— Его высокопреосвященство беспокоится и послал меня отыскать вас.

— Я только вчера приехала.

— А что вы делали со вчерашнего дня?

— Я не теряла даром времени.

— О, в этом я не сомневаюсь!

— Знаете, кого я здесь встретила?

— Нет!

— Отгадайте!

— Как я могу отгадать?

— Ту молодую женщину, которую королева освободила из тюрьмы.

— Любовницу этого мальчишки д'Артаньяна?

— Да, госпожу Бонасье, местопребывание которой было неизвестно кардиналу.

— Ну, вот еще одна счастливая случайность, под пару той, — заметил Рошфор. — Положительно, господину кардиналу везет!

— Можете представить мое удивление, — продолжала миледи, — когда я очутилась лицом к лицу с этой женщиной!

— Она вас знает?

— Нет!

— Значит, вы для нее чужая?

Миледи улыбнулась:

— Я ее лучший друг!

— Клянусь честью, только вы, милая графиня, можете творить такие чудеса!

— И счастье мое, что мне удалось стать ее другом, шевалье: знаете ли вы, что здесь происходит?

— Нет!

— Завтра или послезавтра за ней приедут с приказом королевы.

— Вот как! Кто же это?

— Д'Артаньян и его друзья.

— Право, они дождутся того, что мы будем вынуждены засадить их в Бастилию.

— Почему же они до сих пор на свободе?

— Ничего не поделаешь! Господин кардинал питает к этим людям какую-то непонятную для меня слабость.

— В самом деле?

— Да.

— Ну, так скажите ему следующее, Рошфор: скажите ему, что наш разговор в гостинице «Красная голубятня» был подслушан этой четверкой; скажите ему, что после его отъезда один из них явился ко мне и силой отнял у меня охранный лист, который кардинал дал мне; скажите ему, что они предупредили лорда Винтера о моем приезде в Англию; что и на этот раз они едва не помешали исполнить данное мне поручение, как уже помешали в деле с подвесками; скажите ему, что из этих четырех человек следует опасаться только двоих: д'Артаньяна и Атоса; скажите ему, что третий, Арамис, любовник госпожи де Шеврез; его надо оставить в живых, тайна его нам известна, и он может быть нам полезен; а что касается четвертого, Портоса, то это дурак, фат и простофиля, и не стоит даже обращать на него внимание.