Синди не мог. И продолжал танцевать на проволоке, не решаясь ни назвать их отношения любовью, ни разорвать их.

Саймон так и не пришел, и Синди задремал на диване, уронив на пол так и оставшееся целым яблоко. Он спал без снов и проснулся от мелодичного свиста в прихожей. Медленно поднявшись — тело почему-то было тяжелым и непослушным, словно с похмелья, — Синди прошел на звук и обнаружил, что Саймон уже успел разуться и сбросить плащ и теперь поправлял рубашку.

— Ты где был? — спросил Синди. В голосе прорезалась незнакомая хрипотца. Со сна, что ли…

«Я ведь ждал», — мог бы он добавить, но не добавил.

— У знакомой, — ухмыльнулся Саймон, который выглядел до неприличия бодрым и довольным для раннего утра после концерта. Эту ухмылку Синди знал. И знал, кого Блик обычно подразумевает под «знакомыми». Внезапно оказалось, что сфокусировать взгляд очень трудно, когда ты в ярости, а в ушах шумело, словно Синди нырнул в воду и звуки плохо проходили сквозь ее толщу.

На столике стоял стакан, который, если верить рекламе, долго мог служить семье даже с маленькими детьми и домашними животными, любящими переворачивать и сбрасывать на пол вещи. Выяснилось, что на озверевшего Синди Блэка стакан все-таки не был рассчитан — и он с печальным звоном распался на осколки, пролетев мимо левого уха Саймона и врезавшись в стену.

Саймон в удивлении обернулся, посмотрел на злополучный стакан и перевел взгляд на Синди, который, побледнев и стиснув кулаки, ждал грозы. Удивительно, но на лице Саймона появилась широкая улыбка.

— Блэк, — протянул он, медленно подступая к Синди, — да ты, оказывается, ревнуешь.

Синди в ответ на это нелепейшее предположение подробно разъяснил, куда Саймон может идти со своими глупостями и что делать на месте назначения. Как ни странно, Блик выслушал это молча, но его улыбка становилась все более довольной.

— Некоторые пожелания выполнить не смогу, но остальные учту, — подытожил он, быстрым движением сгребая Синди в охапку.

Синди не собирался сдаваться. Он был зол, взбешен, он почти ненавидел человека рядом, но человека это ни капли не смущало. Насколько Синди накануне хотел видеть Саймона рядом, настолько же сильно он желал теперь разбить его красивое лицо. Вот только драться танцор так и не выучился, и на его попытку ударить Саймона в солнечное сплетение тот удивленно ухнул, а потом быстро скрутил Синди, роняя его все на тот же диван.

— Ты еще красивее, когда злишься, — мягкий голос раздался над самым ухом Синди, в то время как он отчаянно пытался высвободить руку из захвата. — Стоит злить тебя почаще…

На это предложение у Синди не нашлось ничего, кроме пары нецензурных слов. Он вскрикнул, пытаясь освободиться, и удивленно выдохнул, почувствовав поцелуй у основания шеи, неожиданно нежный после жесткого залома руки.

— Скотина!

— Конечно, — согласился Саймон, задирая его футболку.

— Сволочь!

— А то.

— Ублюдок!

— А вот это было грубо, — заметил Саймон, уже добравшийся до его штанов.

Синди бессильно взвыл и уткнулся лицом в подушку. В их отношениях Саймон всегда выходил победителем. И самым паршивым было то, что роль побежденного доставляла Синди удовольствие, иначе он нашел бы способ освободиться более надежный, чем ругательства. И проклятый Саймон об этом явно догадывался, иначе не ткнул бы его так уверенно лицом в диван. Чувствуя, как от издевательски ласковых прикосновений вдоль позвоночника снова побежали мурашки, Синди скрипнул зубами и попытался отпихнуть Саймона пяткой. Весьма слабо отпихнуть, впрочем.

— Лежать, — велел его любовник, прижимая ноги Синди коленом к дивану.

И Синди сдался.

Диван был узкий и неудобный для двоих, но Синди все-таки умудрился заснуть и открыл глаза, когда Саймон, уже успевший привести себя в порядок, одевался. Синди с удовольствием проследил, как рубашка скрыла свежие синяки и располосованное ногтями плечо — он дал волю эмоциям. Впрочем, Синди знал, что и сам походит на дикого кота в полосах и пятнах — засосы и синяки на его коже проступали мгновенно.

— Куда ты собрался в такую рань?

— К знакомой, — ответил Саймон, не оборачиваясь.

Сердце у Синди остановилось и провалилось куда-то в желудок, и он с некоторым удивлением увидел, как его собственная рука поднимает с пола его же футболку, замахивается и хлещет Саймона по спине. Блик обернулся и, увидев его лицо, Синди опустил руку, уже поднятую в новом замахе. В последний раз он попадал под такой взгляд, когда дом Фредди осаждали журналисты, и повторения того дня не желал ни за что.

— Не забывайся, — только и бросил Саймон, поправил рубашку и вышел.

— Ну и пошел ты! — огрызнулся Синди, очнувшийся от действия гипнотического взгляда, но уже хлопнула входная дверь. И сразу же в доме стало до того пусто и холодно, что Синди не выдержал, перекусил и сбежал в ближайший парк.

Анатар всегда действовал на него целительно. Синди был влюблен в его улицы, скверы, здания, мосты и виадуки, иногда ему казалось, что, как герой древних сказок, он берет силу прямо из земли. Засунув руки в карманы куртки, он смотрел на деревья, неохотно сдававшиеся осени, отдававшие ей лист за листом, на все еще радостно зеленеющую траву в алых пятнах поздних бессмертников и желтых кружках опавшей листвы. Воздух был такой прозрачный и чистый, что Синди подумал, что его можно запирать в бутылках, хранить в холодильнике и дышать в изнуряющую летнюю жару. Каждый глоток этого воздуха помогал ему прийти в себя, но мерзкая обида никуда не девалась. Синди чувствовал себя звеном в цепочке любовников и любовниц Саймона — можно было прийти к нему после кого-то, а потом уйти к кому-то, а сам Синди при этом права голоса не получил. Можно было утешиться тем, что и его свободу никто не ограничивал — иди, найди себе кого угодно, но эти мысли облегчения не приносили, а вызывали легкую брезгливость.

«Никаких обязательств», — напомнил он себе, но уже десятки раз повторенная фраза не помогла.

«Брошу его нафиг», — в сердцах подумал Синди. — «Сначала ревность, потом обида, так, глядишь, и до любви дойдет. Спасибо, не надо такого счастья».

Комм завибрировал на запястье, выплюнул стандартную мелодию вызова — звонили с незнакомого номера. Синди поморщился.

— Да?

— Господин Блэк? — голос был усталый и почему-то сочувственный, если Синди правильно различил интонации.

— А кого еще вы хотите найти по моему комму? — огрызнулся танцор, который был не в настроении для разговоров с незнакомцами.

Собеседник помолчал, а потом осторожно сказал.

— Это касается Саймона Блика…

«Он может валить ко всем чертям», — хотел сказать Синди, но окончание фразы заставило его застыть и на время лишиться голоса и слуха.

— …в автокатастрофе. Состояние оценивают как тяжелое… Господин Блэк? Вы меня слышите?

— Где? — выдавил Синди. Звонивший понял правильно.

— В первой травматологии, сейчас идет операция.

Синди очнулся так же резко, как оцепенел, и помчался прочь из сквера. Комм на руке нервно пиликал, сообщая о прерванном вызове, пока Синди не хлопнул по нему ладонью. Из-под ног летели фонтанчики пыли, воздух, еще недавно такой чистый, теперь пах бедой. Где-то в переплетении улиц валялся сейчас искореженный байк Саймона, а его водитель боролся за жизнь на операционном столе.

«Тяжелое состояние — это еще не смерть», — Синди чуть сам не стал жертвой аварии, бросившись под колеса такси. Водитель что-то ворчал. Синди предложил ему втрое больше обычного тарифа. — «Смерть — это уже никакое состояние…»

Такси летело, распугивая более медлительных водителей крякающими сигналами — таксист отрабатывал тройную плату. У Синди мелькнула мысль, что так у него есть шанс попасть на соседний с Саймоном стол, но тут же выбросил эту мысль из головы. Молния не бьет дважды в одно дерево; сегодня в их паре в аварию попал Саймон, значит, с Синди ничего не могло случиться. Он отвернулся от окна и нетерпеливо послал вызов с комма.