Абигаэль задрожала, но осталась безмолвной. Ее длинные ресницы опустились и скрыли взгляд, в котором она прятала страх. Анжелика особенно нуждалась в доверительных словах. Она увела ее к себе.
Вокруг нее собрались все члены семьи Бернов и старательно увещевали и успокаивали ее, говорили, что судьба не обрушится на них.
Мартьяль подсчитывал время, которое было необходимо правительственному кораблю, чтобы добраться до Монреаля по Сен-Лорану. И, предполагая, что мадам де Горреста не появится тотчас же в доме Конгрегации Нотр-Дам, или Маргарита Буржуа проявит недоверие, то получалось, что у Пьера-Андрэ достаточно времени, чтобы достичь цели.
Он будет лететь на крыльях ветра.
И Анжелика благословляла Канаду, которая взрастила таких людей, которых не останавливали препятствия, которые в одиночку совершали подвиги, недоступные группе, которые проходили там, где обыкновенный человек был бессилен.
— Где гарантии, что эта женщина в курсе, что дочь Анжелики находится в Монреале? Может быть, она этого не знает? И не узнает никогда?
— Она не замедлит узнать. Она такая ловкая.
И только мысль, что Амбруазина-Дьяволица идет по улицам Виль-Мари в поисках Онорины, уже рождала неописуемый страх, от которого кожа покрывалась мурашками.
Время от времени младшие дети, Элизабет, Аполлина и близнецы, которые играли вместе, замечали тревогу взрослых, подходили к Анжелике и просили поцеловать ее, протягивая к ней свои маленькие ручки. Шарль-Анри не осмеливался на такие вольности. Он находился в тени возле старших, и Абигаэль, поняв, что он разделяет их заботу и тревогу, взяла его на колени.
Кот, в свою очередь, тоже оставался в стороне, бесстрастно глядя на людей.
Габриэль Берн заметил, что все, что было в человеческих силах, было сделано. Теперь нужно было надеяться на разум, ибо они хотели добиться победы и имели силы.
Часто, когда она оставалась одна, она подолгу глядела на Голдсборо, который никогда не казался ей таким спокойным, напоминающим о днях повседневной жизни без неожиданностей. Но дул дьявольский ветер.
Он дул, принося страх в гораздо большие поселения, нежели этот маленький городок.
Он дул в нескольких душах, нескольких сердцах. Иногда, охваченный необъяснимым ужасом, человек, который видел, который знал, чувствовал себя чужим по отношению к своему собственному брату.
Итак, в этом смертельном одиночестве, свойственном тому, кого проклятие отделяет от равнодушной толпы, началось сплочение людей, призванных разделить боль и принять участие в драме. Но эта драма была лишь частью другой, более грандиозной, более герметичной. Ответ на «почему» ускользал… Никто ничего не знал. В этом мраке никто не видел ничего перед собой в нескольких шагах. Ветер дьявола дул, но дул не для всех.
Секрет переходил от одного к другому среди посвященных и до последнего момента игра должна была быть тайной.
Вспоминая, что она сама спасла жизнь Амбруазины, Анжелика приходила в ярость, потому что теперь эта женщина возникла снова и угрожала ее ребенку. Это было слишком несправедливо!
Она не хотела жертв. Она ненавидела жертвы. И только не Онорина! Малышка Онорина.
Она видела ее, стоящую среди подруг, внимательную и важную. Они танцуют Ронду, маленькая Онорина так красива в свои восемь лет со своим доверчивым взглядом, жаждой жизни и любви, с непониманием жестокости. Она не сможет осмыслить, почему ее мучают, отталкивают, ведь она не сделал ничего плохого!
Анжелика устремляла внутренний взор за горизонт, вызывая армии неба на помощь в справедливом деле.
«Сен-Оноре, Сен-Оноре… Ваше изображение находится на фронтоне маленькой часовни… построенной там наверху, где ветер обрушивается на вершину Гатинэ, где нашли пристанище мятежницы… неужели вы покинете ребенка, который однажды переступил ваш порог? И был окрещен вашим именем?!.. А вы, аббат, вы оставите ее?
Легион! Легион! Ко мне!!!»
Стоило ей поднять глаза к небу в припадке ярости и бросая призыв сверхъестественным силам, как она увидела возле себя три силуэта черных рабов, хотя нет, четыре, если считать маленькую Зоэ, которая выглядывала из-за спины матери и сверкала черными глазками.
— Дама Анжелика, — раздался голос Сирики, пронзающий пелену тревоги,
— мы знаем об опасности, грозящей вашему ребенку. Бакари-Темба предлагает тебе помощь.
— Кто такой Бакари-Темба? — спросила Анжелика, сделав усилие, чтобы возвратиться с небес на землю.
— Сын Акаши. Его старший. Он приехал из края сухих трав, из Африки, с моей родины.
Анжелика едва заметила маленькую семью верного слуги семьи Маниго. Она только знала, что красавица Акаши снова беременна.
Ее глаза перенеслись на мальчика, которого назвал Сирики. Он не вырос с тех пор, как Жоффрей де Пейрак купил его на набережной Ньюпорта, и когда Анжелика, придя в себя после болезни, заметила его рядом с Тимоти, что заставило ее поверить, что она все еще находится в королевстве Марокко, в гареме Мулэ Исмаэля. Он так и не вырастет больше. Это рождало впечатление, что его голова увеличилась, а ноги стали еще короче и еще сильнее выделялось покалеченное плечо.
— Темба предлагает тебе помощь, — повторил Сирики.
— Помощь? Но чем он может мне помочь? — удивилась Анжелика, гладя машинальным движением голову маленького гнома.
Сирики бросил взгляд на супругу, затем, получив знак согласия, он начал рассказ, который он сократил, как мог, но который был необходим, чтобы она поняла, насколько интересно их предложение.
В стране, откуда были родом Акаши и ее сын, традиция обязывала племена жертвовать новорожденных калек и слабоумных своим богам. Жестокая жизнь этих обнаженных чернокожих принуждала их только к суровости и проявлению силы. Никаких лишних ртов. Приговоренных детей помещали на верхушку гигантского муравейника, обитатели которого очень быстро лишали жизни несчастные создания.
Когда королева произвела на свет — беспрецедентное несчастье — ребенка, который оказался горбатым и безобразным, она не смогла противостоять требованиям закона.
Новорожденный был без церемоний доставлен на съедение прожорливым насекомым.
Два дня спустя охотник, выслеживающий льва, услышал хныканье ребенка, доносящееся с верхушки муравейника. Подойдя, он обнаружил, что приговоренный малыш не только жив, но муравьи охраняют его.
Благодаря этим знакам защиты Богов ребенка вернули матери, королеве Акаши.
Единственный калека в племени, он вырос в обстановке недоверия и опаски по отношению к способностям к магии, которые не замедлили проявиться.
Пришли торговцы рабами, которые подкупили короля соседнего племени, и те отвлекли охотников саванны и увели их далеко от родных мест.
Воспользовавшись их отсутствием, работорговцы забрали всех женщин и детей городка.
Так королева и ее больной сын оказались на берегу Сенегала и попали в руки арабов, потом проделали первое путешествие в Сент-Есташ; потом в Сен-Доминик и затем в Ньюпорт, в одну из семи колоний Англии на севере Африки, где они и привлекли внимание графа де Пейрак, который купил их.
Сегодня, узнав об опасности, грозящей ребенку их благодетельницы, маленький колдун просил позволения сделать то, что он хотел, называя это на языке западной Африки «Билонго», то есть магическое действие.
— Ему приснилась страшная женщина. Он уверяет, что может кое-что сделать, чтобы помешать ей вредить. Он уже приготовил из дерева и кости фигурку, ее представляющую.
К счастью, африканский ребенок смог привезти во время своих скитаний основные предметы, в которых он нуждался для своих заклинаний, и этот маленький багаж у него не отняли, ибо с рабами хорошо обращались на голландских кораблях, если они были послушны.
Словно он хотел показать ей свои игрушки или предметы, найденные на земле, — предмет гордости любого ребенка — он полуоткрыл свою сумку из кожи антилопы и указал ей на предметы неизвестного назначения: коготь пантеры, перья, коробочки с шерстинками, порошками и пылью, волосяные кольца разных размеров.
