Но ей тоже нравилось возбуждать чувства, она ценила в себе это качество. Потому что, разжигая партнера, Игрейния сама испытывала сильное влечение…

Через некоторое время Игрейния обнаружила, что ее платье и в самом деле безвозвратно испорчено.

Разодрано чуть ли не в клочья.

Но она нисколько не жалела об этом.

Разведчики ежедневно выезжали за ворота замка.

Они знали, что войско врага появится непременно. Только не знали, когда и откуда.

Несмотря на общую тревогу, Игрейния была счастлива. Охранники больше не ходили за ней по пятам. Но если ей что-нибудь требовалось, кто-то всегда оказывался поблизости – в зале или за дверью, в коридоре.

Теперь она вела себя осторожнее, когда находила утешение в разговорах с Джейми или в его музыке. Но и других она не обделяла своим вниманием. А главное – она научилась не злить Эрика.

Прошло две недели с тех пор, как вождь и его люди возвратились из очередного похода.

Вражеское войско не показывалось, но в крепости не теряли бдительности и всегда готовы были отразить нападение.

Тем утром Игрейния проснулась поздно и увидела, что над ней склонилась Дженни. Она удивленно посмотрела на служанку.

– Свершилось, они идут, – сообщила ей девушка. Оглянулась через плечо, убедилась, что дверь закрыта, и села в ногах кровати. – Я получила весточку. Молодая торговка, которая продает солдатам всякую мелочь, согласилась переправить от меня письмо вашему брату. Я сообщила ему, что у вас не было иного выбора, что шотландцы захватили замок и никому не дают продохнуть. Но не тревожьтесь – всей правды я не написала. Скоро наши будут здесь. Я сообщила также, что шотландцы устроили во дворе и какие придумали ловушки. Жалко, что я не все знаю. А вот что я получила вчера. – Дженни торжествующе извлекла из лифа перевязанное блестящей голубой лентой письмо.

– Это мне? От Эйдана? – Когда Игрейния брала из руки служанки свиток, ее охватила дрожь. Она тут же узнала почерк брата – размашистые буквы по всей ширине страницы.

Дражайшая сестренка/

Я не забыл тебя и не оставил своими заботами. Я прочитал твое письмо и догадался, о чем ты хотела сказать между строк. Сразу заметно, что тебя принуждали. Твои страхи вполне объяснимы, и я чувствую, что ты страдаешь. Пожалуйста, ничего не бойся! Ты получишь свободу. Верь мне. Во имя памяти наших покойных родителей я не позволю тебе погибнуть.

Игрейния посмотрела на служанку и покачала головой.

– Дженни, ты не представляешь, как надежна оборона замка. Я не хочу, чтобы брат являлся меня спасать. Я очень боюсь, что его убьют!

– Наши знают! Наши все знают о шотландцах! Я постаралась. Наших никого не убьют. Они победят! Это ужасно, что с вами сделали шотландцы. Но я вас люблю и всеми силами помогу вашему брату вас спасти.

– Ах, Дженни, Дженни, я тебя тоже люблю, но ты не должна принимать таких роковых решений. Сейчас ты совершаешь ошибку. Король отдаст меня Роберту Невиллу, которого я боюсь больше, чем любого из шотландцев.

– Они вас совсем одурманили, – расстроилась служанка и, забрав у нее письмо Эйдана, словно это было любовное послание, спрятала его на груди. – Но брат вас любит, и я не знаю, как благодарить за это Бога. Я связалась с ним, и он тут же ответил!

– Дженни, а теперь тебе грозит беда! – переполошилась Игрейния. – Пообещай, что больше не будешь делать глупостей и не станешь передавать никаких записок!

Служанка поднялась и посмотрела на дверь.

– Хоть вы и потеряли рассудок, я остаюсь вам верной.

– Дженни, отдай мне письмо. Я его сожгу, – потребовала госпожа. Но служанка только крепче прижала свиток к груди. Игрейния хотела вскочить с кровати, но запуталась в одеялах, и Дженни успела выскользнуть в коридор. Игрейния хотела догнать ее, но наткнулась на Джаррета.

– Доброе утро, миледи, – поздоровался охранник. – Вам что-нибудь нужно?

– М-м-м… пожалуй, завтрак, Джаррет. – Она вернулась в комнату и, решив немедленно разыскать Дженни, поспешно принялась одеваться.

Но служанки нигде не было – ни в зале, ни наверху, ни во дворе, ни даже в склепе. Игрейния направилась в часовню – рассказать отцу Маккинли, что произошло, и заручиться его обещанием поговорить со строптивой Дженни.

Но оказалось, что священник куда-то уехал с Эриком, так что помощи от него ждать она не могла. Игрейния заглянула на конюшню, но служанки не было и там. Зато она натолкнулась на Грегори.

– Привет! Ты как? Надеюсь, неплохо?

Глухонемой важно кивнул, и его губы зашевелились. Игрейния уже научилась читать по его губам – он что-то говорил про ребенка и при этом косился на ее живот.

Игрейния покачала головой.

– Нет, Грегори. Со мной все в порядке, ребенка у меня нет.

– Он утверждает, что будет мальчик.

Игрейния резко обернулась. За ее спиной стояла Ровена. Она принесла корзину моркови для кроликов, за которыми очень заботливо ухаживал глухонемой.

Игрейния охладела к Ровенне и больше не испытывала к ней тех чувств, что раньше. Она была уверена, что Ровенна спала с Эриком, а в последние дни не решалась задумываться, продолжается ли их связь теперь.

Игрейнии пришлось пережить столько унижений, что она не знала, выдержит ли новое. Она покачала головой.

– Я не беременна. Ровенна улыбнулась.

– Нет ничего удивительного, что вы об этом еще не знаете. Но Грегори почувствовал это несколько дней назад. Он говорит, что вы родите очень красивого мальчика с черными волосиками и небесно-голубыми глазами. Крепкого, здоровенького.

Игрейния смотрела на Ровенну и почему-то злилась. Да, Грегори дано многое прозревать – многое, но только не это.

– Нет у меня ребенка! – отрезала она, а затем вспомнила, зачем появилась на конюшне. – Ты не видела Дженни?

Ровенна нахмурилась, покачала головой и посмотрела поверх ее плеча на Грегори.

– Он очень о ней беспокоится. Она притворяется, что занимается делами, а сама трется возле мужчин и подслушивает их разговоры.

– А что-нибудь еще он о ней знает? – осторожно спросила леди Лэнгли.

– К сожалению, нет.

Игрейния повернулась и направилась прочь, но в этот момент услышала, как Ровенна сказала:

– Не важно, Грегори.

– Что не важно?

Но глухонемой уже улыбался во весь рот.

– Так что же не важно? – не отступала она.

– Он очень рад за вас, – вздохнула Ровенна. – Утверждает, что сэр Эрик и король Роберт Брюс будут очень довольны.

– При чем здесь Роберт Брюс? – удивленно вскинула брови Игрейния.

– Ну как же, шотландский король, несомненно, желает, чтобы у вас появился ребенок – неоспоримое подтверждение состоявшегося брака, – пожала плечами Ровенна. – Третьего дня я слышала, как об этом же рассуждали на боевой площадке Питер и Джейми. Король Брюс пришел бы в ярость, если бы Эдуарду удалось оспорить право католической церкви заключать браки. И еще я знаю вашего мужа – он обрадуется, узнав, что у вас будет сын.

Игрейния так разозлилась, что у нее перехватило дыхание. Но наконец она взяла себя в руки.

– У меня нет ребенка. Боюсь, Грегори, что на этот раз ты ошибся. – И чтобы не обидеть его, удалилась. В зале ее окликнул Питер. Игрейния слышала его голос, но даже не повернула головы.

Точно так же она прошла мимо дежурившего в коридоре Джаррета. Ее щеки горели. Игрейния не понимала, что ее так обидело, но чувствовала себя отвратительно.

Она вышла замуж за мужчину, потому что так приказал король, чтобы отнять ее у других и разозлить второго короля. Что само по себе отвратительно.

Переспать с Эриком пришлось бы все равно – хотела она того или нет. Мужчины знают, как справляться со строптивыми женами. А завоеватели с обеих сторон, когда нападают на деревню, не гнушаются ни девочками, ни старухами.

Но Игрейнию никто не принуждал. Она отдалась добровольно и даже охотно. Шотландец пробуждал в ней страсть. И прости ее Боже за гордыню, как сказал бы тот же самый Эрик, его к ней тоже тянуло.