— Эти люди, — вмешался Григ, — всего лишь безвольная толпа, одураченная ловким демагогом!

— И чего же они требуют? — осведомилась Расиния.

Вальних демонстративно сверился с листком бумаги, который достал из кармана.

— Созвать Генеральные штаты, дабы обсудить проблемы, терзающие страну.

— То самое верховное собрание, что некогда вручило корону Вордана моему достославному предку? — отозвалась Расиния. — Не вижу в этом ничего противозаконного. Я намерена исполнить их желание. Так мы разрешим кризис, не прибегая к помощи армии.

— Прошу прощения вашего величества, но вы заблуждаетесь! — запальчиво возразил Торан, обливаясь потом. — Генеральные штаты времен Фаруса Великого составляли аристократы и землевладельцы, то есть люди, которые сознавали необходимость сохранения нынешнего порядка вещей. Всякое собрание, созванное из этой черни, станет лишь выдвигать возмутительные требования к Короне — требования, которые тем труднее будет отвергнуть после первой уступки…

Орланко поднялся на ноги.

— Ваше величество, — проговорил он, — я прошу дозволения удалиться. Мне необходимо заняться последними докладами министерства.

— Безусловно, — бросила Расиния.

Она не сводила глаз с Торана, но Вальних перехватил взгляд Орланко. По губам министра юстиции скользнула мимолетная, едва различимая усмешка.

И лишь когда герцог вернулся в пределы надежного, безупречно упорядоченного мирка Паутины, он наконец–то снова почувствовал себя в безопасности.

Торан может возмущаться и спорить, но в конечном итоге он ничего не добьется. Что до принцессы — королевы, — она явно все так и задумала с самого начала, разумеется, в тесном сотрудничестве с Вальнихом. Орланко не питал ни малейших иллюзий касательно того, какие именно «требования» выдвинут Генеральные штаты. Мятежная толпа уже разоряет храмы Истинной церкви и вешает на фонарях борелгаев, а кто в ее сознании теснее всего связан с Истинной церковью и борелгаями, как не всеми ненавистный Последний Герцог и его зловещий Конкордат?

Все это — борьба за власть, не более и не менее. Либо Расиния оказалась умнее, нежели он предполагал, либо она целиком и полностью находится под влиянием Вальниха. В любом случае эти двое задумали получить поддержку мятежников, чтобы с ее помощью вышвырнуть Орланко из кабинета и лишить его надежды на трон.

Вальних. Наверняка вся эта интрига — дело рук Вальниха. Свержение Орланко, вполне вероятно, приведет к войне с Борелем, и Вордан неизбежно потерпит в ней поражение — но разве чудовищные потери волнуют такого человека, как нынешний министр юстиции?

Страшная мысль поразила его, как громом. Возможно ли, чтобы Вальних и сам был одержим демоном? Понтифик Черного в последнем их разговоре намекал на такую вероятность. Тогда Орланко счел это неправдоподобным — но если Вальних и впрямь отыскал Тысячу Имен и впустил в свое тело ужасного обитателя преисподней…

Герцог замотал головой и неуклюже затопал по коридорам, не обращая ни малейшего внимания на аналитиков, что при виде его пугливо разбегались прочь. Наконец, уже задыхаясь и одышливо сопя, он толчком распахнул дверь своего кабинета и кое–как забрался за письменный стол. Едва оказавшись в кресле, он ударил ладонью по одной из кнопок — и тотчас вдалеке отозвался лихорадочный звон.

Крайние случаи, ох уж эти крайние случаи… Не у одного только Вальниха припрятаны козыри в рукаве.

Дверь со щелчком отворилась, и, бесшумно ступая, вошел Андреас. Черная шинель колыхалась за его плечами, словно оживший лоскут темноты.

— Как, черт побери, Вальних сумел явиться на заседание кабинета, если мне даже не сообщили, что он в Онлее?

— Уже выясняем, сэр. По–видимому, изрядное количество наших агентов находится у него под арестом.

— Что-о?!

— Миерантаи — охранники Вальниха — скрутили наших людей и заперли в его резиденции. Все было проделано без сучка без задоринки. Мы ни о чем даже не подозревали, пока не послали разузнать, что происходит.

Орланко одарил Андреаса убийственным взглядом, но тот даже бровью не повел.

Разумеется, сэр, это означает, что наша система связи оказалась раскрыта. Вальних достоверно знал, кто именно к нему приставлен.

— Понимаю, черт возьми!

Кое–кто за это поплатится. Бледнолицые аналитики, что обитали в недрах Паутины и днями напролет копировали шифровальные книги, заверяли герцога, что головой отвечают за абсолютную надежность шифров. Что ж, посмотрим, насколько надежно держатся на плечах их головы! Ну да с этим придется подождать.

Вальних сумел упредить нас, а мы сейчас не можем себе позволить отыгрываться по очкам. Я хочу, чтобы ты поднял по тревоге Особую службу.

Если под невозмутимой маской и промелькнули какие–то чувства, они себя никак не проявили. Андреас поклонился:

— Слушаюсь, сэр.

Орланко скривился так, словно по недосмотру разжевал какую–то дрянь, и в упор воззрился на своего ручного убийцу. И вздохнул:

— Что ж, ладно. Теперь будем действовать по–твоему.

Ионково

Одинокая свеча теплилась в другой половине камеры, из последних сил освещая глухой безоконный закуток. Тень решетки черными полосами ложилась на стену напротив, колыхалась, подрагивала на грубо отесанном камне.

Адам Ионково вытянулся на жестком набитом соломой тюфяке, вперил взгляд в потолок и едва слышно вздохнул.

Ах, какие надежды возлагал он на капитана Д’Ивуара! Увы. Даже двух бесед с ним хватило, чтобы понять: капитан из породы людей, чья слепая собачья преданность совершенно нечувствительна к доводам здравого смысла. Ни подкупом, ни угрозой вечного проклятия невозможно — по крайней мере, сейчас — вырвать его из–под влияния Вальниха. Боевое братство связывает людей сильнее, чем любовные узы.

«Удалось ли тебе хоть чего–то добиться от него, Джен?»

Ионково был более чем уверен, что его напарница мертва. Как–никак она служила вместилищем архидемону. Будь она жива, ничто не могло бы помешать ей завершить миссию. Важно другое: как она умерла? Отыскал ли Вальних Тысячу Имен? И какие силы извлек он из–под спуда?

Ну да ладно. Если Д’Ивуар не собирается развязать язык, то и оставаться здесь более незачем. Давно пора заняться делом.

Наружная дверь заскрежетала и приотворилась. Время ужина, и охранник явился точно по расписанию. Пора в путь.

Ионково скатился с тюфяка. Прямо перед ним лежала густая тень от стола, на который была поставлена свеча. Язычок огня затрепетал, и граница между зыбким кругом света и тьмой робко заколыхалась. Осторожно протянув над ней руку, Ионково коснулся пола в том месте, где густая тень оставалась неизменной.

— Сохрани нас господь, — прошептал он по–элизийски. — Окаянные Иноки.

Тень под его пальцами ожила, шевельнулась — густея, наливаясь чернильной темнотой — и от прикосновения подернулась рябью, словно тронули гладь стоячего, непроглядно черного пруда. В тот самый миг, когда охранник шагнул в камеру, Ионково метнулся вперед и нырнул прямо в тень с той же легкостью, с какой хищная чайка бросается в воду за добычей.

— Что за черт? — вырвалось у охранника.

Он поставил на стол оловянную тарелку с ужином — порция бобов и ломоть хлеба — и взялся за дубинку:

— Ионково! Шутить со мной вздумал?

Ионково неизменно удивляло, с каким упорством простые смертные не желают признавать того, что видят собственными глазами. Спрятаться в камере негде, стало быть, очевидно, что узника в ней попросту нет. И все же охранник, наморщив лоб, осторожно двинулся вперед.

От свечи на стену позади него упала его собственная тень — огромная, намного больше хозяина. Рябь беззвучно прошла по ней, и из тени вынырнула рука Ионково. Пальцы, скрюченные, как когти, сомкнулись на шее жандарма.

Тот сдавленно захрипел, вскинул руки к горлу в безуспешной попытке ослабить хватку врага. Ионково рывком дернул охранника к себе, и тот, не устояв на месте, неуклюже качнулся назад. Шаг, другой… на третьем жандарм вместо того, чтобы уткнуться в стену, мешком ввалился в собственную подернутую рябью тень. Черный силуэт еще мгновенье маячил на стене, а затем бесшумно исчез.