— Чего? — спросил водитель, выглядывая из кабины. Римо разъяснил остальное, оставив его лежать в бессознательном состоянии под соседней машиной.

— А ты не мог угнать что-нибудь менее заметное, чем грузовик, общенационального радио? — спросила Горящая Звезда, откинув с лица прямые длинные пряди рыжих волос.

— Это здесь-то? — спросил Римо. Выехав с импровизированной автостоянки, Римо внезапно заметил, как красива Горящая Звезда. По ее лицу и груди, скрытой оленьими шкурами, струился лунный свет.

— Знаешь, — сказала Горящая Звезда, — ты интересный мужчина. И даже очень.

— Я сам думал сказать тебе что-нибудь в этом роде, — произнес Римо.

Но тут грузовик тряхнуло, и он выбросил из головы подобные мысли, хотя тотчас же понял, что это всего лишь выбоина на дороге. Он притормозил перед мотелем, где остановились Чиун и Ван Рикер.

Он велел Горящей Звезде подождать в машине. Войдя в номер, Римо застал своего учителя за просмотром записанной ранее телепрограммы. Несмотря на то, что мыльные оперы длились не более полутора-двух часов, Чиун смотрел и смотрел все подряд.

Было полдесятого вечера.

Римо сел на гостиничную кровать, терпеливо глядя на экран, где девушка отказывалась идти на новоселье к свое родной сестре, только потому, что завидовала ее успехам. Мать обеих сестер не могла понять причину зависти, так как ее знаменитая дочь в действительности умирала от рака и, кроме того, у нее были большие трудности в общении с мужчинами. Перед тем, как заговорить, Римо убедился, что последние рекламные ролики закончились.

— Где Ван Рикер?

— Там, где он не помешает священному искусству, — сказал Чиун.

— Что ты с ним сделал? Ты был обязан оставить его в живых! Ведь ты не убил его? Нам велели охранять его, а это значит, он должен дышать во что бы то ни стало, даже если это помешает твоим удовольствиям.

— Я хорошо ознакомлен с инструкциями императора Смита, которым ты раболепно следуешь. Я прекрасно понимаю, что одни люди постигают мудрость Синанджу, а другие становятся всего лишь услужливыми исполнителями, независимо от учености Мастера. Смит никогда не поймет разницу между ассасином и слугой.

— Где Ван Рикер?

— Там, где он не может помешать мирному удовольствию нежной души, нашедшей скудное утешение в золотые дни заката человеческой жизни.

Римо услышал громкий храп.

— Ты запер его в ванной, да?

— У меня не было под рукой темницы, — объяснил Чиун.

Римо выбил дверь ванной комнаты, даже не потрудившись ее открыть.

Ван Рикер, привалившийся к двери и так уснувший, упал навзничь, прижимая к груди свои бумаги.

— М-м-м, — сказал он, поднимаясь на ноги. Он выпрямился, аккуратно собрал бумаги и заявил, что никогда еще с ним не обращались так неуважительно.

— С Мастером Синанджу также, — заметил Чиун. — Римо, как долго еще я обязан терпеть этот поток бестактности и бесконечных упреков?

— Все, что я сказал...

— Тсс, — зашипел Римо, прикладывая к губам палец. — Слушай, у меня немного времени. Они пытались взорвать бронзовый диск с помощью динамита.

— О Боже! — воскликнул Ван Рикер.

— Успокойся. Есть и хорошая новость. Я могу с уверенностью сказать, что никто не догадывается о «Кассандре». Если бы они догадывались, стали бы они ее взрывать?

— Верно. Просто меня напугал сам факт взрыва. Не попытаются ли они еще раз?

— Сомневаюсь. Я спрятал динамит.

— Прекрасно. А сейчас я должен попасть туда, чтобы проверить, нет ли утечки радиации.

Для пояснения сказанного Ван Рикер развернул диаграммы и заговорил о критической массе и многих других вещах, непонятных Римо.

— В общем, так, — заключил Ван Рикер. — Я должен измерить эту проклятую штуковину, чтобы понять, не взлетит ли она на воздух. Я умею это делать.

Раньше я делал это каждый месяц. Там не одно ядерное устройство, а несколько. Их пять.

— Ладно, ладно... — прервал его Римо. — Мы доставим тебя в Вундед-Элк сегодня же.

Ван Рикер открыл чулан и достал специальную метлу, которую уже показывал старику.

— Что это? — спросил Римо.

— Счетчик Гейгера, — сказал Ван Рикер. — Мой последний штрих к плану «Кассандры». Одна из деталей, завершающих картину.

— Картина так хороша, — заметил Чиун, — что все мы, здесь находящиеся, имеем возможность стать пеплом.

— Она была настолько удачна, — побагровев, сказал Ван Рикер, — что устрашала русских больше десяти лет. И все благодаря тому, что счетчик Гейгера был замаскирован под метлу.

На другом полушарии в комнате без окон, в московском Кремле совсем другой человек в этот момент говорил то же самое.

Высшие чины слушали его чрезвычайно внимательно. Они не слушали его так даже тогда, когда он был молод и мог разъяснять научные тонкости военным, военные тонкости ученым и тонкости международной политики всем вместе взятым.

Неожиданно возникли возражения со стороны дипломатов. Валашников стоял у карты Соединенных Штатов, не помышляя, по сложившейся в последние годы привычке, незаметно сесть на боковое сиденье рядом с генералами и маршалами, пока специалист по международным отношениям высказывал свое мнение по этому вопросу.

Улыбаясь, Валашников оперся правой рукой о край стола, и почти коснулся Главнокомандующего вооруженными силами.

— Вы закончили? — спросил он дипломата. — Или хотите запросить военную разведку?

— У нас возникли некоторые вопросы, — ответил тот. — Вопросы, которые должна была задать военная разведка перед тем, как нас всех тут собрали и заставили слушать рассказы отставного офицера из тихоокеанского парта о стратегическом преимуществе, могущем стать политическим и завоевать для нас весь мир. Правда, мы не сможем занять весь мир с такой быстротой.

— Совсем не обязательно вводить войска, чтобы держать страну под контролем. Продолжайте, товарищ, — решительно сказал Валашников.

— Не кажется ли вам, товарищи, несколько странным, что эта гигантская подлая ракета — а она является именно такой — спрятана американцами где-то посреди прерии? Той самой прерии, где было совершено преступление против этнического меньшинства? Не правда ли, странно?

— Да, — спокойно ответил Валашников.

Генералы обменялись взглядами, дающими понять, что карьера, а, возможно, и жизнь этого человека, уже закончена из-за совершенной им непростительной ошибки.

— Да, — повторил Валашников. — Это крайне абсурдно. Вернее, было бы абсурдно, если бы «Кассандру» создали сейчас, а не в начале шестидесятых.

В начале шестидесятых в Америке были другие индейцы. Все было другое.

Тогда самым надежным местом для ракеты была индейская резервация, в которой не было белых. И желтых тоже.

— Но к памятнику вела дорога?

— Верно. Но она даже не была заасфальтирована, пока городок не стал знаменитым после выхода в свет одной книги, — сказал Валашников. — Но и без асфальта, эта дорога была вполне проходима для военных грузовиков с частями ракеты.

Дипломат покачал головой:

— Я вовсе не сторонник немедленной разрядки напряженности в наших отношениях с Америкой. Это следующий шаг в развитии советско-американских отношений, который не означает никаких радикальных перемен. Когда разрядка нам не будет нужна, мы от нее откажемся. Чего я боюсь, так это неосторожного использования оружия разрядки из-за того, что вы что-то там увидали на экране.

— Но, когда впоследствии ленту восстановили, я совершенно точно идентифицировал этого человека. Он — инженер, специалист по ядерной физике, Дуглас Ван Рикер, генерал-лейтенант военно-воздушных сил США, и которого вы в течение многих лет принимали за уборщика, осуществляющего ежемесячный уход за памятником. Даже КГБ считало его уборщиком.

Валашников громко хлопнул в ладоши и просиял:

— ... что испортило мне всю карьеру. Я оказался позади на многие годы.

Я не предполагал, что памятник мог быть «Кассандрой». А почему? Из-за рапорта КГБ. Не подумайте, что я критикую. КГБ был прав в общем направлении нашей политики. Я посвятил свою жизнь поиску «Кассандры» и проиграл. Видя провал за провалом с моей стороны, КГБ был прав, направляя своих лучших работников в самые горячие точки.