Шантр потер сухонькие ладошки, глазки, утопленные в череп, загорелись злорадными огоньками.

- прибор расплавился.

- Какой? - не хватило терпения у Приближенного.

- Натурально, тот самый, который магов обнаруживает.

- Магов?

- Да не простых, а магов жизни.

Фолкс едва не сел, где стоял.

Магов? Жизни!? В АЛЕТАРЕ!!?

Это - правда?!

- Еще какая правда. Да сильный какой, прибор аж расплавился.

- так с помощью этой дряни можно их вычислять, - пробормотал Фолкс. Зря.

Шантр аж в воздух взвился.

- я же говорил! Мне тут не доверяют! Не уважают! Мой талант...

Фолкс едва не застонал вслух. Ну вот, теперь не успокоится, пока не расскажет всем, какие они, люди, сволочи и как не ценят его, сиротинушку. А перетерпеть придется, иначе вредный старик ничего не расскажет про мага.

Ох, лучше б ему зубы драли наживую! Да кузнечными щипцами! Но Фолкс не стал бы приближеным, не умей он терпеть и смиряться, пресмыкаться и подлизываться, прогибаться и подличать. Вот и сейчас он внимательно и сочувственно слушал Шантра, поддакивал, утешал - и мужчина понемногу успокоился. И рассказал самое главное.

У него был приборчик, способный определять вспышки силы жизни в Алетаре. Ну... как в Алетаре? Неподалеку, в белом городе, за зеленый он уже не поручится. И он готов поклясться, что кто-то использовал магию жизни. да сильно так, ажно в глазах полыхнуло, а несчастный прибор и вовсе не пережил потрясения. Оплавился и потек на пол каплями металла.

- Маг жизни? - переспросил Фолкс.

- Да.

- Сильный?

- Очень сильный.

- Хм-м...

Что делать - Фолкс знал точно. Искать мага, и как можно скорее! Искать и искать, потому что маги жизни - величайшая ценность Храма.

Светлый Святой выразил им свое благоволение, одарил чудесными возможностями, и если они соглашаются использовать их во благо Храма...

Сколь много добра можно сделать людям!

Ведь что в мире главная ценность? Золото? Смешно! Бриллианты? До поры до времени.

Самая главная ценность - это жизнь. И здоровье. А их не купишь ни за какие драгоценности, не вернешь близким, не вымолишь в Храме. Чего уж там! Это рабам и холопам можно мечтать и на что-то надеяться, а взрослые люди должны мыслить иными категориями. Уже к рангу слуги изрядно лишаешься иллюзий,, а к рангу приближенного не остается и крупицы человеческих чувств.

Только польза Храма, только польза дела.

Да, и для людей тоже. Но в руках Храма, так будет и лучше, и спокойнее. Понятно ж, кто еще кроме храмовников может правильно распределить ресурсы?

- Это точно в Алетаре?

- Безусловно. И силы маг столько выплеснул... мертвеца на ноги поднимал,  не иначе!

Фолкс кивнул.

Будем проверять Белый город в поисках чудесных исцелений полутрупов. Будем...

Если это не поможет,  проверим всех приезжих,  всех лекарей,  всех травниц... хотя и это может не помочь. Иногда бывает и так,  что у человека открывается дар совершенно спонтанно. А иногда...

Жизнь - странная и коварная стихия.

Бывает и так,  когда говорят: 'жизнь вымолили'. Еще как бывает.

Когда человек себя забывает,  все отдает в беззвучной мольбе,  кричит от боли всей своей сущностью - вот тут и бывает истинное чудо. На краткий момент такой человек становится вровень с любыми магами. Могло ли устройство почуять такое?

Шантр подумал и сказал,  что могло. Вполне. Сила есть сила,  на то она и жизнь.

Фолкс покривился. Сила силой,  чудо чудом, только вот Храму таковые 'чудотворцы' бесполезны. Они же ничего не повторят,  им все бесполезно, чужого-то человека так лечить не заставишь. Так за близких просят,  за родных,  и то - часто бывает,  что человек себя сжигает,  свои годы жизни отдает. И не жалеет об этом.

Но искать надо. Ой как надо.

Приближенный поблагодарил Шантра и удалился к себе. Надо разрабатывать план и начинать поиски. Маг жизни должен быть в Храме.

***

Всплеск силы жизни почувствовали все маги Алетара, настолько он был силен. Но у них были другие планы на объявившееся сокровище. И делиться с Храмом никто из них не собирался. Самим мало.

А вот найти мага...

Найти обязательно надо. И искать будут - со всем прилежанием и тщанием. Чего не сделаешь для родины и рода?

Храм.

Не люблю я это место, ох, не люблю. Но выбора нет.

Мы идем бок о бок с господином Варном и беседуем, почти как старые друзья. Я расспрашиваю о графине, и оказывается, что пока с ней все в порядке.

Граф запер жену, приставил к ней четырех служанок и четырех же слуг, так, что даже в отхожее место бедняжка прогуливается только под присмотром.

Я ей даже не сочувствую - не заслужила. Право на мое сострадание эта женщина утратила, когда попыталась убить своего ребенка.

Нельзя так поступать.

Я понимаю, что не оригинальна, но - нельзя. Мерзко это, гадко и подло.

Со своей жизнью ты что хочешь делай, но раз уж у тебя хватило дури с кем-то спать и не хватило ума позаботиться об отсутствии последствий - все. Теперь это твоё.

Твой ребенок, твоя ответственность, твоя забота - и ты обязана родить его, вырастить и сделать человеком.

Просто потому, что твои родители не выкинули тебя в сточную канаву, хотя, возможно, и пожалели об этом. Я вчера об этом тоже думала.

Вот так, выйдешь замуж, родишь, а потом окажется, что выросла у тебя дурища, вроде этой графини. И будешь смотреть, и думать - что?

Где я промахнулась?

Как у меня такое выросло?

Почему я ее в зародыше не убила?

Не знаю... в любом случае, ребенок ни в чем не виноват. Хотела ты его, не хотела, а теперь он твой. Смирись и расти, потому что иначе нельзя, иначе прервется род человеческий.

И не надо мне говорить - заставили, принудили, к кровати привязали! Не было у графини такого, это-то я вижу. Я знаю, как выглядят жертвы насилия, я знаю, как выглядят жертвы супружеской жестокости - в желтом городе можно насмотреться всякого. И я видела их глаза.

Они... темные.

Пустые, равнодушные, и где-то глубоко в них плещется холодная вязкая смесь из боли и равнодушия. Так смотрит обреченное существо. Только вот эти женщины не закатывают истерик. Они боятся.

Боятся боли, боятся вынырнуть из своего омута, боятся прогневать своего хозяина и повелителя, который в драных штанах шляется по двору, чешет задницу и отвешивает жене оплеухи. Они боятся.

А графиня не сломана, нет. Она просто капризна и истерична, только вот ни капли не боится.

Иначе вчера, когда граф шагнул к ней, поднимая руку, она бы съежилась, хоть как-то закрылась, так поступают все, кому причиняли боль достаточно часто, а она просто билась в истерике и смотрела со злостью. Ее не били ни разу, уж столько-то я понять могу.

И чего людям надо?

Вышла замуж, пусть по договору, но за нормального мужчину. И вместо того, чтобы притереться...

Мои мысли обрывает скрип храмовой двери.

И - нет. Я не боюсь, ни капельки не боюсь.

Бабушка, как же я тебе благодарна. Надеюсь, там, где ты сейчас оказалась, ты меня услышишь, родная. Спасибо тебе.

За науку, за амулет, за все...

- Госпожа Ветана? Господин....?

- Варн. Майло Варн.

Майло вежливо кланяется, улыбается. Наш холоп улыбается ему в ответ.

- Здравствуйте. А я смиренный холоп Его - Лирет. Рад видеть вас в нашем храме. Позволено ли мне будет спросить, что привело вас сюда?

- Да, разумеется.

Мало осеняет себя знаком, я не отстаю. И улыбаюсь так, что мышцы лица начинают болеть. Если бы завтра снесли все храмы - что бы изменилось?

Да ничего, эти паразиты нашли бы себе другое место для торговли человеческими страхами и надеждами.

Да, я не люблю храмовников! Надеюсь, Светлый простит меня за это, но можно любить собаку, и не любить ее блох. А храмовники это и есть блохи.