Илам помог товарищу осторожно слезть с лошади.

— Ранен неделю назад, — сообщил Сульг, покидая седло. — Потерял много крови.

— Понятно, — ответил Фарах. — Уже послал за лекаркой. Эй, кто там! Примите лошадей! Хорошо, что приехали, я рад!

И от избытка чувств он хлопнул Сульга по спине так, что тот едва удержался на ногах.

— Расскажешь новости, а то до нашей глуши мало что доходит! Все больше слухи, один другого чуднее! Идите в дом!

Он проследил, чтобы увели лошадей, и вслед за гостями поднялся на широкое крыльцо с белыми резными перилами. Норлоки миновали небольшой полутемный холл и оказались в теплом зале, расположенном неподалеку от кухни. В очаге горел огонь, приятно пахло домом: свежим хлебом, горящим торфом, яблоками и воском.

— Располагайтесь, — бросил Фарах, отдавая множество коротких приказаний своей немногочисленной челяди. — Сейчас велю нагреть для вас воды. Кейси, вы с Азахом устраивайтесь в комнате возле веранды: вашу прошлогоднюю пришлось перестраивать, и мы не успели управиться до холодов. Сейчас расседлают лошадей и принесут сумки...

Сульг, сидя на скамье возле очага, устало улыбнулся, слушая энергичный голос хозяина мыса, наслаждаясь теплом и непривычным чувством безопасности.

Хлопнула дверь, в холле раздались голоса, и появилась лекарка, сгорбленная старуха, низенькая и толстая, укутанная в теплую серую шаль, явно не из норлоков. Она повесила у входа зимний плащ, размотала шаль, сбросила деревянные башмаки и босиком пошлепала по чистому некрашеному полу вслед за мальчиком-слугой.

Сульг проводил ее сумрачным взглядом и вопросительно глянул на Фараха.

— Лекарка. Она из рютхи. — пояснил тот. — Но дело свое знает. Живет тут уже давно... сколько ж лет уже? Подольше меня, пожалуй... Рютхи — неплохой народ, трудолюбивый и старательный, поглядел бы ты, какие овощи они ухитряются выращивать на нашей скудной земле! Как это им удается — ума не приложу. На Холодном мысе их всего несколько семей... живут очень замкнуто. Ладно, иди, переодевайся. Сейчас будем есть. Ты в комнате с Тирком, как обычно. А что, правда, что в Лутаке снова начали чеканить галеоны?

— Правда, — кивнул Сульг, совершенно разомлевший от тепла. Он собирался с силами, чтобы подняться и дойти до своей комнаты. — Я видел. У меня есть несколько, покажу. Я нарочно захватил, знал, что тебе будет любопытно. Ну и еще кое-что, разные интересные вещи. И новости, целая куча новостей. Как здоровье Инес?

— Поправилась. После рождения дочки хворала... лекарка поставила на ноги, вот эта самая. — Фарах ткнул трубкой в сторону лестницы, по которой поднялась женщина-рютхи. — Дочка вышла на славу. Вот увидишь ее завтра! — Он почесал трубкой в затылке и довольно засопел.

Сульг засмеялся. Он попытался подняться — к его удивлению, это удалось ему с трудом.

— Иди, — махнул Фарах рукой с зажатой в ладони погасшей трубкой. — Ты еле на ногах держишься. Потом поговорим. А я сейчас перетолкую с лекаркой. Да там уже, небось, Тиларм ее пытает!

— Сейчас. Сперва хочу поздороваться с Инес. Сам понимаешь, что будет, если я этого не сделаю!

— М-да... — глубокомысленно сказал Фарах. — Это точно...

Норлоки ознакомились с крутым характером хозяйки дома в первый же свой приезд на Холодный Мыс и с тех пор слегка ее побаивались, несмотря на то, что Инес бывала очень довольна, когда они приезжали. Она понимала, что зимой, когда в усадьбе заканчивались все хлопоты, мужу становилось скучновато: его кипучая энергия не находила себе выхода. С приездом гостей все менялось: глаза Фараха снова начинали блестеть, и он вел себя так, словно сбросил с плеч добрую половину прожитых лет.

Больше всего норлоков огорчало то, что каждый раз с их приездом по распоряжению Инес из дома мгновенно исчезала вся молодая женская прислуга, оставалась лишь старая Дари, крепкая высокая старуха с пронзительным взглядом круглых серых глаз и орлиным носом. Седые космы, выбивающиеся из сколотого деревянным гребнем пучка, придавали ей необыкновенное сходство с колдуньей из детских сказок. Дари нянчила Инес в родительском доме, потом последовала за ней на Холодный мыс и жила здесь уже много лет, крепко держа челядь в ежовых рукавицах. К приезду норлоков она относилась неодобрительно и демонстрировала это так явно, что даже Тиларм вынужден был признать как-то, что у Дари отвратительный характер.

— Какое счастье, что эта старая карга глуховата, — втихомолку бубнил Илам, поднимаясь по лестнице вслед за остальными в отведенные им комнаты на втором этаже. — А то бы услышала о себе много интересного... А куда делись все остальные? Инес сказала, что прислуживать нам будут Дари и мальчишка Ютис. Замечательно, а? — Внизу хлопнула дверь, послышался голос Инес, и Илам испуганно притих. — Я рассчитывал на другое! — прошипел он.

— Сохраняй хотя бы остатки совести и уважения к хозяйке, — елейным тоном усовестил его Кейси. — Не хватало еще заводить шашни у нее прямо под носом!

— А чего? — проворчал Илам. — Я бы завел, с большим удовольствием. Да с кем? Тут только выжившая из ума старуха!

— Девиц в деревне тебе мало?

— Девиц в деревне? Чтобы какой-нибудь папаша прибежал сюда и потребовал, чтобы я женился на его дочке? Благодарю покорно!

— Девицы бывают разные, — туманно ответил Кейси и подмигнул Тирку, который внезапно проявил к разговору большой интерес. — Погоди, Азах поправится — сходим навестить кое-кого. Возобновим знакомство...

— Скоро ли он уже поправится? — недовольно пробурчал Илам и скрылся в своей комнате.

Когда Сульг наконец добрался до своей комнаты, Тирка там уже не было. На полу небрежно валялись брошенные им вещи, у порога стояли седельные сумки. Сульг хотел было развязать их, чтобы отыскать чистую одежду, но эти усилия показались ему чрезмерными. Он сел на кровать, стянул сапоги и огляделся. Было тепло и спокойно: горел камин, нежно благоухали сухие цветы в белой круглой вазе, от чистого белья на постели пахло горной лавандой. Внезапно ему пришла в голову мысль, что очень давно он не испытывал такого простого чувства, как счастье тепла и покоя.

Послышались шаги, и в дверь заглянул Кейси. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы привести себя в порядок: он уже переоделся в чистую серую рубашку и мокрые волосы его, высыхая, начинали виться сильнее обычного.

— Слушай, если ты собираешься идти мыться, я бы на твоем месте поторопился, пока остальные не израсходовали всю горячую воду, — предупредил он. — Понял? Давай, шевелись!

— Иду, — сказал Сульг. Минуту он сидел, собираясь с силами, чтобы встать, потом упал на постель и мгновенно заснул.

Утром Фарах еле-еле дождался, пока его гости проснулись и спустились к завтраку. Он расхаживал взад и вперед по большой комнате с окнами в сад, служившей столовой, и с нетерпением поглядывал на лестницу, в то время как Ютис, под бдительным присмотром Инес, высунув от усердия язык, накрывал на стол.

— Ну наконец-то! — громогласно заявил Фарах, завидев норлоков. — Инес, ну где же завтрак? Поторопи Дари, вечно она копается!

— Ты куда-то торопишься? — сдержанно осведомилась Инес. Она сидела за столом, высокая и прямая, с гладко убранными волосами, в которых кое-где уже поблескивали снежные прядки, в наброшенной на серое платье белой меховой безрукавке. — Дари, скажи на кухне, чтоб подавали... Ютис, убери одну тарелку: Азах будет завтракать у себя в комнате. А где Кейси?

— Придет с минуты на минуту, — отважно соврал Илам, с удовольствием поглядывая на стол, заставленный тарелками с аппетитно пахнущей едой. — Никак не удавалось его разбудить, — вполголоса пробормотал он Сульгу. — Сейчас эта старая ведьма потащит Азаху завтрак, ха... кошмарное пробуждение Кейси гарантировано!

— Я? Тороплюсь?! — Фарах уселся за стол и оглядел гостей. — О! Да им не терпится взглянуть на стройку! С прошлого года она здорово продвинулась вперед! Я строю две караульные башни, ну, вы знаете... когда вы в прошлый раз приезжали, я как раз рассказывал, как они должны выглядеть. Одну башню следует поставить в конце деревни, возле причала, оттуда бухта и поле просматриваются как на ладони. Вторая... Ешьте быстрее, я вам покажу! Дари, шевелись! Все хотят поглядеть на стройку!