Но чуда не произошло. Сульг лежал с закрытыми глазами, и отчаяние и боль утраты с каждым мгновением становились все тяжелей. Ему невыносимо было вспоминать произошедшее, но он перебирал в памяти каждое мгновение недавнего боя, терзаясь от невозможности все изменить. Он с горечью думал, что они потеряли Тиларма только потому, что он, Сульг, не сделал того, что должен был сделать уже давно: увести своих норлоков как можно дальше от Ашуры и не подвергать их опасностям в ее степях, иначе все они, рано или поздно, будут лежать в проклятой ашурской земле.

Давно пора было расстаться с бесплодными надеждами и смириться с тем, что никогда не вернуться им на родину и не увидеть Доршаты с ее серыми дворцами и цветущими акациями, улиц, вымощенных желтыми плитами песчаника, равнин, по которым гуляет холодный весенний ветер. Изгнанникам пора уходить в путь, идти все дальше и дальше, в чужие, неласковые края, простившись с мечтой о Доршате, оставив Тиларма в чужой холодной земле.

От этих мыслей отчаяние и боль потери поднимались с новой силой. Голова его кружилась так, что Сульг боялся открыть глаза. Он чувствовал странную пустоту в груди, словно там, где находилось сердце, простиралась засыпанная серым пеплом пустыня, пустыня без конца и края, и в этой пустоте рождались слезы.

Боль в плече не стихала, но в конце концов ему удалось притерпеться к ней, насколько это было возможно, и задремать. Сквозь тяжелую болезненную дрему слышны были чьи-то осторожные шаги, Тирк что-то спросил тихо, ему ответил Кейси, и все стихло.

Сульг заснул, и ему привиделся странный сон, до такой степени похожий на реальность, что он мог бы поклясться, что все это происходило наяву. Ему снилось, как из влажного, напоенного близким дождем тумана появился Магистр, неслышно подошел к костру и уселся возле огня на поваленное дерево. Никто из норлоков не услышал его шагов, но Сульга почему-то это нисколько не удивило. Магистр сидел молча, помешивая палочкой угли в догорающем костре, и отсветы огня падали на его сосредоточенное лицо со сдвинутыми бровями и крепко сжатыми губами. И выглядел этот сон настолько по-настоящему, что Сульг почти не удивился, когда открыл глаза и увидел возле костра Магистра в черной дорожной одежде. Он сидел на стволе дерева и ворошил угольки в костре длинной палкой.

Сульг отбросил плащ, которым укрывался, сел, морщась от боли в раненом плече, потом с трудом поднялся и подошел к костру.

Магистр снова перемешал рдеющие угли, отчего огонь с новыми силами принялся грызть головешки, и поднял глаза на Сульга.

— Вчера в Белый Дворец было доставлено письмо из Рунона. Правитель Ашуры и единственный сын Наместника Доршаты сообщил, что норлоки спасли ему жизнь.

Голос его звучал негромко, но Тирк услышал первым и тронул за плечо Кейси. Тот увидел чужого и насторожился.

Магистр помолчал, разглядывая того, кто стоял перед ним. Годы изгнания все-таки наложили свое клеймо на нахального и самоуверенного мальчишку, но не сломили, а выковали, похоже, совсем другой характер. Этот, теперешний, был совершенно ему незнаком. От него исходило ощущение опасности и сознание собственной силы. Рядом с ним было неуютно.

Магистр опустил взгляд и потыкал палочкой в костер.

Тот, которого много лет назад ему пришлось вышвырнуть из города, продолжал глядеть на него жесткими, холодными глазами убийцы. И точно такие же глаза были у его норлоков, которые стояли позади, недоверчивые и настороженные, точно стая, готовая растерзать любого по слову вожака.

— Правитель Ашуры сообщил, при каких обстоятельствах это произошло. По этой причине Белый Дворец счел возможным отозвать старый приказ.

Сульг молчал, не сводя тяжелого взгляда с Магистра. Норлоки тоже хранили молчание. Находиться под их волчьими взглядами было неприятно.

— С вас шестерых сняты все обвинения, — добавил он, раздражаясь на самого себя.

Сульг глянул в сторону, где лежал меч Тиларма. От рдеющих углей костра по металлу пробегали алые блики: казалось, длинное лезвие было омыто кровью.

— Можешь вернуться в Доршату, — негромко сказал Магистр, не глядя на своего собеседника.

Повисло долгое молчание, которое нарушало лишь потрескивание огня.

— Я подумаю, — сказал Сульг и отошел от костра.

По преданиям, земли, на которых раскинулась Доршата, когда-то принадлежали драконам.

Говорят, что эти крылатые чудовища обитали на скалах, которые нависали прямо над морем, а жилищем им служили огромные, соединяющиеся друг с другом пещеры. Легенды рассказывают, что они до сих пор набиты золотыми монетами, драгоценными камнями и серебряными слитками: всем известно, что драконы падки на сокровища и собирают их всю свою долгую жизнь. Каждый доршатский мальчишка в свое время забирался на Драконьи скалы, пытаясь проникнуть в огромные пещеры, в надежде отыскать там запрятанный клад.

Сказки утверждали, что пещеры были мрачными и сырыми, на самом же деле солнечные лучи проникали через разлом скалы высоко вверху, и жилище драконов было с утра до вечера залито ласковым солнцем. Алчные кладоискатели не один десяток раз обшарили четыре исполинские пещеры, но надо ли говорить, что драконьи сокровища так и остались ненайденными? Поиски обычно заканчивались возле огромного полутемного тоннеля с наклонным каменным полом. Тоннель вел к другим пещерам, находившимся ниже уровня воды, но желающих спуститься вниз, чтобы в кромешной темноте обследовать подводные жилища, ни разу не нашлось. В конце концов охотники за кладами решили, что вряд ли драконы оставили под водой свои богатства, но если это так, то настанет день, когда чудовища непременно вернутся за спрятанными сокровищами.

Для людей осталось загадкой, по какой причине драконы в один прекрасный день покинули свои скалы и выбрали для жилья большую каменистую долину к юго-востоку от Доршаты, надежно укрытую за цепью неприступных гор. Эта местность на человеческих картах была обозначена как «Восточный рубеж». Конечно, там была отмечена лишь горная цепь и границы Драконьей долины, потому что никто не знал, что там было на самом деле — самые отважные путешественники никогда не рисковали забираться так далеко, в логово чудовищ. Там простирались владения драконов — этим все сказано.

О том, что Доршата была когда-то землей драконов, людям напоминали древние фрески на стенах дворцов и замков. Драгоценная мозаика работы старых мастеров потускнела с веками, но зеленые глаза драконов сверкали по-прежнему ярко. Раньше на главной площади города находилось несколько высеченных из камня фигур драконов — пасти их были разинуты, словно чудовища готовились извергнуть огонь, — но со временем в Доршате многое изменилось: город стал намного больше, главную площадь перенесли ближе к Торговому кварталу, а на месте старой разбили огромный парк. Но каменные изваяния драконов, оплетенные темным плющом, еще можно разглядеть среди разросшейся зелени.

Пожар, случившийся много лет назад в левом крыле Белого Дворца, уничтожил часть огромной библиотеки: документы очевидцев, подтверждающие существование драконов, бесценные тексты и рисунки — все оказались утраченными. Хранитель манускриптов был немедленно смещен со своей должности за то, что не озаботился обновить в срок заклинания, защищающие библиотеку от огня, но восстановить погибшие архивы было уже невозможно. С течением времени истории о существовании драконов стали более похожими на легенды, чем на исторические факты.

Но тем, кто жил в Сером Замке и в кварталах, прилегающих к нему, никогда не приходило в голову считать драконов легендой.

В архивах Замка, в специальных круглых футлярах — серебряных и деревянных, покрытых лаком, — хранились древние пергаменты, окрашенные, по обычаям того времени, в пурпур. Буквы на нем писали сверкающими серебряными красками, а рисунки выполняли золотом. На этом старом пергаменте было записано множество историй о драконах, живших когда-то на скалах Доршаты.