А вдруг он действительно в беде?

Стук в дверь оторвал его от сомнений. В коридоре стоял один из сменных помощников Хартманна.

– Мистер Браун, сенатор хотел бы пригласить вас с собой на завтрашние дебаты.

– Дебаты? Какие дебаты?

– Все тысяча одиннадцать, – снисходительный смешок, – или сколько там у них кандидатов, которые участвуют в этой безумной гонке, выступят в общих дебатах в Люксембургском саду. Сенатор хочет, чтобы там присутствовало как можно больше членов делегации. Чтобы продемонстрировать поддержку этой величайшей европейской демократической державе – в том виде, в каком она существует сейчас. Мистер Браун… вы нездоровы?

– Нет-нет, все в порядке. Скажите сенатору, что я буду.

– А доктор Тахион? Сенатор очень обеспокоен его длительным отсутствием.

– Думаю, я могу твердо пообещать сенатору, что доктор тоже там будет.

Закрыв дверь, Джек стремительно подошел к телефону и набрал номер Рошамбо. Возможная атака террористов на кандидатов в президентской гонке. Не нужно даже упоминать о мальчике. Просто крайняя необходимость подтянуть войска.

И долгая ночь в молитве, чтобы его догадка оказалась верной. Чтобы его выбор оказался правильным.

Ему следовало бы спать, готовить разум и тело к завтрашнему дню. Его жизнь и будущее его рода зависит от его мастерства, быстроты и хитрости.

И от Джека Брауна. Как ни смешно.

Если Джек пришел к верному заключению. Если он предупредил «Сюрте». Если у них достаточно людей. Если Тахион сможет прыгнуть выше головы и удержать неслыханное число разумов.

Он уселся на шаткой койке и обхватил себя руками. Снова лег и попытался расслабиться. Но это была ночь воспоминаний. Лиц из прошлого. Блайз, Дэвид, Эрл, Дани.

«В игре, цена которой – моя жизнь и жизнь моего внука, я поставил на человека, погубившего Блайз. Замечательно».

Но возможность умереть может подтолкнуть человека к самоанализу. Заставить его отбросить все те утешительные лживые увертки, которые, словно кокон, защищают от самых нелицеприятных воспоминаний и переживаний.

– Тогда назовите мне их имена!

– Ладно… ладно.

Но они ничего не узнали бы, если бы не Джек. А она не поглотила бы их разумы, если бы не Холмс, и не была бы там, если бы не безумие, охватившее всю страну. «И никто не страдал бы, если бы не родился на свет», – так любил говорить его отец. Иногда приходится прекратить искать оправдания и принять ответственность за совершенные действия.

«Тисианн брант Тс’ара, Блайз погубил не Джек Браун, а ты сам».

Сжавшись, он приготовился к боли. Но почувствовал себя лучше. Легче, свободнее, в ладу с самим с собой впервые за многие-многие годы. Он засмеялся и не удивился, когда смех перешел в тихие слезы.

Они лились довольно долго. А когда иссякли, такисианин откинулся на спину, обессиленный, но спокойный, готовый к завтрашнему дню.

Когда все это закончится, Тахион вернется домой – у него появится дом – и будет растить своего ребенка. Спокойно и с легким сожалением он отвернулся от прошлого.

Он – Тисианн брант Тс’ара сек Халима сек Рагнар сек Омиан, и завтра его враги узнают, на их беду, что значит иметь такого противника.

Клод, Блез и водитель остались в машине почти в квартале от сада. Тахион, дулом «беретты» прикованный к неприступному Андрие, болтался на подступах к громадной толпе. Никто не назвал бы парижан равнодушными к политике. Однако в это людское море, словно коварная инфекция, просочились еще пятнадцать членов ячейки Боннелла. Они ждали. Ждали крови, которая польется рекой и вскормит их пламенные мечты.

На сцене кандидаты – все семеро. Примерно половина делегации сидит в креслах прямо напротив украшенной флагами трибуны. Если Тахион не справится и начнется стрельба, им не спастись. Показался Джек. Он расхаживал, глубоко засунув руки в карманы штанов, и хмуро оглядывал толпу.

В сознании Тахиона постоянно присутствовал Блез, значит, тем легче будет осуществить задуманное. Такисианин осторожно возвел мысленную обманку, создал ложную картину, чтобы усыпить бдительность внука. Окружив ментальными щитами, подсунул ее мальчику. Потом из-под этого защитного прикрытия потянулся разумом, коснулся сознания Джека.

«Не дергайся, продолжай хмуриться».

«Ты где?»

«У ворот».

«Понял».

«“Сюрте”?»

«Повсюду. Террористы?»

«Тоже повсюду».

«Как?!»

«Они подойдут к тебе».

«Что???»

«Доверься».

Он прервал контакт и осторожно соорудил ловушку. Она походила на то единение, которым он наслаждался с «Малюткой», когда корабль повышал и усиливал его собственные способности, чтобы осуществить транскосмическую связь, только была намного сильнее. Ее зубья скрывались очень глубоко. А она не повредит Блезу? Нет. Времени на сомнения не было.

Ментальный капкан захлопнулся. Мальчик издал мысленный крик страха. Отчаянная борьба, задыхающаяся покорность. Контролирующий стал контролируемым.

Тахион присоединил силу Блеза к собственной. Она походила на полосу ослепительно белого света. Он осторожно разделил ее на нити, и каждая взвилась, словно пламенеющий бич, затем опустилась на его похитителей. Те окаменели.

Он с трудом дышал, пот градом катился по лбу, заливал глаза. Подчиняясь его команде, полк зомби зашагал прочь. Андрие отступил от него в сторону, Тахион заставил руку пошевелиться, сомкнуться вокруг «беретты», вытащить ее из безвольных пальцев его раба.

Браун метался вокруг, жестикулируя, размахивая руками, призывая на помощь.

«Скорее! Скорее!»

Он должен удержать их. Всех до единого. Если он не справится…

Блез снова начал сопротивляться. Ощущение было такое, как будто он раз за разом получал удары коленом в живот. Одна ниточка лопнула. Та, что вела к Клоду Боннеллу. Тахион с криком выпустил все нити, бросился к воротам. За спиной у него грозно заговорили «узи». Очевидно, один из его пленников попытался бежать, и его тут же уложили полицейские. Наверное, это был Андрие. Снова стрельба, перемежаемая вскриками. Толпа людей хлынула мимо него, едва не сбив с ног. Он крепче сжал «беретту» и прибавил ходу. Выскользнул из-за угла в тот самый миг, когда оцепеневший водитель потянулся к ключу зажигания. Ментальный удар Тахиона – и человек упал на руль, а ко всеобщему переполоху добавился еще и рев клаксона.

Боннелл выбрался из машины, волоча Блеза за запястье. Пошатываясь и спотыкаясь, он двинулся к узкому пустынному проулку.

Тахион подлетел к ним сзади, схватил внука за свободную руку и вырвал его.

– Пусти меня! Пусти!

Острые зубы впились глубоко в его запястье. Такисианин сокрушительным мысленным приказом утихомирил мальчишку. Подхватил спящего ребенка одной рукой. Они с Боннеллом застыли, глядя друг на друга поверх обмякшей детской фигурки.

– Браво, доктор. Вы меня перехитрили. Зато какую шумиху поднимет пресса вокруг моего суда!

– Боюсь, не поднимет.

– Мне нужно тело. Тело человека, пораженного дикой картой. Тогда «Сюрте» получит своего загадочного туза-ментата и на этом успокоится.

– Вы шутите! Не можете же вы вот так хладнокровно убить меня. – Он прочел ответ в недрогнувшем взгляде сиреневых глаз Тахиона. Карлик стремительно доковылял до стены, облизнул губы. – Я обращался с вами честно и по-хорошему. Вы не видели от меня зла.

– Зато другим далеко не так повезло. Не надо было подсылать ко мне Блеза. Он порассказал мне о других ваших триумфах. Ни в чем не повинный банкир, который под контролем мальчика вошел в свой банк, неся с собой собственную смерть. Этот взрыв убил семнадцать человек. Настоящий триумф!

Лицо Боннелла поплыло, приняло облик Томаса Тадбери, Великой и Могучей Черепахи.

– Пожалуйста, прошу вас. Дайте мне хотя бы возможность ответить перед судом.

– Нет. – Черты лица снова изменились – Марк Медоуз в образе Капитана Глюкса озадаченно хлопал глазами при виде пистолета. – Думаю, исход предсказать нетрудно. – Данель, та, какой она была многие годы назад. – Я просто приближу вашу казнь.