Ифритум, облаченный в собранный из пыли плащ, ответил: стремительно, словно порывом ветра, он схватил своей могучей рукой Ильдиара за горло и поднял в воздух. Горло сжалось под чудовищными пальцами, дыхание прервалось на выдохе… Ильдиар де Нот начал задыхаться, но тут, в этот самым миг безумие спало, лихорадка отступила, он вновь стал собой… либо, что вероятнее, он себя утратил окончательно — тварь, свившая в нем себе гнездо, завладела им полностью… Глаза рыцаря превратились в два пепельных колодца, сердце, бьющееся с неимоверной скоростью, вздрогнуло и на мгновение резко остановилось — негатор, действие которого он ощущал столь долго, исчез, сила вернулась… Из пор вместо пота начала просачиваться ртуть… Раскаленный вар потек по жилам от сердца, через плечо к правой руке… Сперва вокруг клинка начал плавиться и течь воздух, после сталь загорелась сама.

Видела бы его сейчас Изабелла. Она любила его… Сейчас она полюбила бы его во стократ сильнее: эти темно-багровые волосы, враз удлинившиеся и струящиеся до низа спины, этот взгляд тлеющих пепельных глаз, преисполненных мощи и уверенности.

Ильдиар, висящий в лапе ифрита, вонзил горящий меч в грудь демона. Крик, подобный вою сотни взбешенных ветров, вырвался наружу, но не через горло — из последнего выполз лишь хрип, — а из сквозной прожженной раны. Этот удар заставил могучего и, как казалось, непобедимого врага разжать пальцы. Рыцарь упал на камень улицы…

Ифритум вонзил обе кисти в рану, и продолжал засовывать их все глубже и глубже, пока его руки почти полностью не исчезли в теле. Он кричал, голова его дергалась из стороны в сторону, будто на полуоторванной тонкой нити на порывисто меняющемся ветру. Монстр начал тонуть в поднявшейся пыли, но при этом было видно, что из раны по его телу стремительно поползли во всех направлениях трещины, как по мраморной скульптуре, переживающей вековой процесс старения за секунды, и в какой-то миг, кроме трещин в ифрите не осталось ничего. Он разорвался на куски. Волна пыли накрыла с головой и Ильдиара, и стражников Ан-Хара.

Бергаров поблизости больше не было — должно быть, все они бежали прочь, завидев гибель своего чудовищного союзника. Воины Гамри стояли в стороне, словно парализованные заклятьем, и с ужасом глядели на чужеземца, не моргая. Ильдиар поднялся на ноги, несколько раз тряхнул головой, пытаясь унять кавардак в голове. Он тяжело дышал, сердце билось часто-часто, а боль и усталость вернулись. Он вновь был самим собой. Теперь уж точно.

Рыцарь взглянул в небо и в тот же миг вздрогнул. Он увидел ее. На верхней площадке высокой башни стояла Валери и смотрела куда-то вдаль.

Ильдиар бросился к по-прежнему пребывающему в оцепенении сотнику Гамри. Он схватил его за кольчугу и встряхнул, приводя в чувство.

— Башня, старик, — ткнул пальцем Ильдиар. — Как туда добраться?!

— Я… Что?… Там… Смотровая башня внутренней стены? — недоуменно спросил Гамри, взглянув в указанном направлении. — А что…

Ильдиар не стал дослушивать, он просто бросился к внутренней городской стене…

— … Валери! — закричал рыцарь, взбираясь на верхнюю площадку смотровой башни.

Девушка даже не обернулась. Она стояла и безразлично глядела на восток, словно внизу не было никакого сражения, словно безумие и агония Ан-Хара происходили не прямо под ее ногами, а на страницах какой-нибудь книги, которую она со скукой отложила в сторону.

— Ифритум, — коротко произнесла девушка, так и не повернув головы. Она стояла на огромном сине-зеленом ковре, и по краям это украшение пола было обшито золоченой бахромой, его уголки венчали витые шнуры с кисточками.

— Его больше нет, — сказал Ильдиар. — Я убил это чудовище.

— И что же? — Насмешливый голос девушки был хуже десятка плетей, полученных за оскорбление великого визиря.

— Как «что»? — удивился паладин. — Его нет больше, демона нет! Тварь не будет больше пожирать людей! Хотя, я так понимаю, тебе плевать на это. Так ведь, красавица? — Ильдиар прищурился — пора уже с этой заносчивой высокомерной девицей поговорить по душам. — Очередной закон раба? Все, что не касается твоего благополучия или спасения, тебя просто не волнует, я прав?

Валери не обернулась.

— Сразу видно, Ильдиар, что ты — чужак среди асаров, так мало проживший в этих землях, — и даже голос ее с легкой ноткой презрения остался прежним. — Ты так ничего и не узнал об ифритах? Ты убил одного — пусть. Но его тут же заменил другой. В тот момент, когда твой клинок оборвал жизнь этого исчадья песков, появился новый, подобный ему. Их ровно тысяча, и это не по силам изменить никому — даже великим заклинателям. Убивают одного — тут же появляется другой. Убьешь девятьсот девяносто девять — столько же возродится в песках…

Ветер шевелил бахрому, приподнимал уголки ковра. Казалось, что разноцветную подстилку сейчас просто сметет с башни, и тут Ильдиар понял, что ветра нет и в помине, и листья на лимонных деревьях внизу даже не шевелятся, так же как и полотнища близлежащих тряпичных навесов на других башнях. А она все так же стòит на этом странном ковре и смотрит вдаль.

— Ну же…  — яростно прошептала Валери. — Ну, давай же…

Уголок ковра вновь приподнялся, словно почуяв что-то, но тут же лег обратно, как и положено добропорядочному ковру.

— Что за… Что это такое? — Ильдиар отпрыгнул в сторону и едва не скатился вниз по ступеням, ведущим с площадки на стену, — ковер вдруг пошел волнами.

— Неужели тоже не знаешь? — усмехнулась Валери.

— Не знаю чего? — Ильдиар поднял меч, готовый изрубить невидимку, что дергает за края ткани.

— Это же волшебный, летающий ковер.

— Хм… как же, летающий. — Ильдиар продолжал оглядываться в поисках невидимки. Вдруг он встретился с немигающим взглядом девушки. — Такой, на каких летают дервиши? Ты это серьезно?

— Более чем, — вздохнула она, — и это единственная возможность выбраться из Ан-Хара, пока он не уничтожен полностью. Смотри, — она указала пальцем куда-то в пустыню.

Ильдиар поглядел в ту сторону и оцепенел. К городу шло огромное войско бергаров. Горизонт терялся за черными верблюдами, несущими своих не менее черных всадников. Дальних песков уже не было видно из-за смоляного прибоя.

— А теперь посмотри туда…

В противоположной стороне города мелькнул позолотой чей-то шлем. Ильдиар отчетливо увидел алый плащ — сотник Абдул-Ан-Гамри выводил своих людей из обреченного Ан-Хара.

— Что же делать? — спросил Ильдиар, покосившись на ковер. — Как им управлять?

— Он слушается приказа, — ответила девушка.

— Ну, так прикажи ему.

— Он не хочет повиноваться!

Ильдиар осторожно ступил на ковер — тот дернулся, как от змеи. Казалось, ступать по такой шикарной вещи, особенно пыльными и грязными ногами, изгаженными в людской крови и соке раздавленных персиков с улиц, — само кощунство. Пройдя еще два шага, паладин уже уверенно встал в центре ковра.

Валери безразлично глядела на Ильдиара.

— Ковер слушается того, кто четко знает, чего хочет, — сказала она.

— Так чего же ты хочешь? — спросил девушку северный граф, не отрывая взгляда от удивительного творения магии.

— Улететь из Ан-Хара и…  — она запнулась.

— Понятно, — подытожил Ильдиар. — Значит, все нужно делать мне.

Он осторожно сел на мягкую ткань и скрестил ноги, как сидели на полу в рабском застенке его товарищи по несчастью.

— Ковер, — громко произнес паладин, — неси нас к северо-восточной потайной решетке!

Ткань вздрогнула и в следующий миг оторвалась от башни, поднявшись на несколько дюймов. Ветер тут же перебрал своими невидимыми дрожащими пальцами волосы и одежду новоявленных воздушных путешественников. Валери вскрикнула и упала рядом с Ильдиаром. Рыцарь галантно протянул даме руку, и та, не прекращая дрожать всем телом, судорожно ухватилась за нее, будто птица за ветку. Похоже, она впервые летела по воздуху, что же до графа де Нота, то он искренне благодарил богов и желал долгих лет своему другу сэру Аэрту, Архонту ордена Серебряных Крыльев, который порой брал его с собой покататься на грифоне. Кроме того, в памяти встал и летающий корабль Дор-Тегли, на котором он летел к Дайкану перед знаменательной битвой. Так что, наверное, можно сказать, что граф де Нот был опытным воздухоплавателем. Через секунду ковер уже нес их по небу через весь город…