- Чего вскочил в такую рань? И окно настежь – я вся замерзла. Может быть, – шаловливые пальчики пробежались по животу юноши и плавно сместились чуть ниже, – вернемся в кроватку?

- Перестань, – Данила решительно перехватил женскую руку. – Нам ехать пора. Если не вернемся на базу до приезда тренера, будет скандал.

- Ох уж эти футболисты, – притворно опечалилась Ольга. – Вечно эти ваши игры, да тренировки на уме. Ни о чем и не о ком другом думать не можете. Ладно, сейчас спущусь и приготовлю тебе чего-нибудь. Кофе будешь?

Данилу несколько покоробили ее слова. Выходит, он уже не первый футболист, что провел ночь с этой красоткой? Хотя, какая разница, сколько их еще будет! Сейчас есть более насущная проблема, где там это известное дачное сооружение с сердечком на двери?

Посетив туалет, Мельник долго плескался у рукомойника, прибитого на стене. Радостно отфыркивался, словно морж, а затем снова и снова плескал в лицо холодную воду, немного отдающую тиной.

- Валер, нам пора, – позвал он старшего товарища, который, наконец, угомонился и мирно сидел рядом с курившим Стрельцовым на лавочке под яблоней.

- Сейчас, – отозвался Маслов. – Чайку на дорожку хлебнем и Саня нас отвезет. Не переживай, все будет в лучшем виде.

Уже в машине, по дороге в Новогорск, Валерий сокрушенно покачал головой и сказал:

- Дурак ты, все-таки, Малой! Это ж надо было, Эдьке вопросы такие задавать. Как он тебя не прибил только.

- Какие еще вопросы? – изумился Данила.

- О, брат, так ты не помнишь ничего, что ли? Ясно. – развеселился Маслов. – Но знаешь, гораздо лучше то, что Стрелец ни хрена не помнит.

- Да что было то? – разозлился юноша. – Скажи толком.

Валерий немного помолчал, а потом с кривой ухмылкой объяснил:

- Тебя, придурка, вчера почему-то всерьез интересовало, почему Эдька не женился на дочке Фурцевой. Тогда, после Олимпиады в Мельбурне. А для Стрельца эти бредни словно красная тряпка для быка – сразу тебе по физиономии заехал. Смотрю, только твои пятки из-под стола торчат. А Эдик за тобой лезет, убью, кричит. Еле оттащили его вместе с Сашкой, – Маслов кивнул на водителя. – Не забудь, кстати, спасибо человеку сказать.

- Спасибо, – нехотя буркнул Данила. Теперь хоть понятно, почему губа разбита и скула припухшая.

- Пожалуйста, – отозвался Александр, не оборачиваясь. Он вообще показался Мельнику слегка заторможенным и флегматичным. Особенно на фоне фонтанирующих весельем футболистов.

- Валер, а если правда, что тогда со Стрельцовым случилось? – после долгого молчания все же решился спросить у товарища Данила. Ну как упустить такую возможность узнать подлинные обстоятельства нашумевшего дела.

- Да хрень там полная была, – проворчал Маслов, глядя в окно. – Никакая дочка Фурцевой за ним не бегал и в жены ее никто не предлагал. Сам посуди, ей в пятьдесят шестом четырнадцать было – ну какая, к херам невеста? А баба та, что заяву в милицию накатала, просто денег хотела. Все требовала, чтобы Эдик ей машину отдал. Тогда, дескать, писульку свою заберет. Правда, и так забрала.

- Подожди, – изумился Мельник. – Но если она заявление забрала, почему же его не отпустили?

- Почему-почему, – Валерий зло посмотрел на товарища. – Идиот потому что, Стрелец был. Молодой идиот. Вот, как ты сейчас. На допросе следователю ляпнул, мол, зря в ФРГ не остался, там бы его никто не посадил, вот органы и встали на дыбы. До верхов дошло и показательно на всю катушку впаяли. Сам посуди, кому охота была бы узнать, что Стрельцов на чемпионате мира возьмет и политического убежища на Западе попросит? Скандал на весь мир. Усек?

- Усек, – задумался Данила. Надо же, вон, как, оказывается, все было. Или нет? Эх, жаль, что с самим Эдуардом не поговорил. Хотя, судя по всему, ничем хорошим этот разговор не закончился бы. И так, похоже, один зуб шатается. Прикоснулся, что б его, к легенде!

1968 год. Москва – Куйбышев. Май – июнь

- Мельник – ты идиот?

«Хороший» вопрос. И что прикажете отвечать, особенно, с учетом того, что спрашивает старший тренер твоей команды?

- Но мне правда надо аттестат получить, – уныло пробурчал Данила, разглядывая собственные бутсы. – Директор грозилась на второй год оставить, если на экзамены не приду.

- Да и хрен с ним, со вторым годом! – воскликнул Бесков. – Ты что, не понимаешь, только-только стал в основной состав попадать, закрепляться в нем надо, а тут, на тебе, выкуси – экзамены! На следующий год закончишь.

- Константин Иванович, да поймите же у нас в школе пока десятилетка, а во всех остальных уже на одиннадцать классов перешли. Если я сейчас не сдам экзамены, то, глядишь, мне потом не один, а два года придется доучиваться! – попытался воззвать к здравому смыслу юноша. И видя, что Бесков по-прежнему не горит желанием идти ему навстречу, решил выложить последний козырь. – А я ведь хотел, как восемнадцать стукнет, сразу же вместе с остальными ребятами заявление в органы подать.

Старший тренер, который уже набрал побольше воздуха, чтобы наорать на строптивого игрока, резко сдулся. На лице его отразилась нешуточная внутренняя борьба. С одной стороны, не получится использовать молодое дарование в ближайших матчах, что может плохо отразиться на турнирном положении, с другой – хрен его знает, вот останется сейчас пацан на два года в школе, а потом его прямо оттуда хрясь, и переманит другой клуб. А так, с присягой, куда он из «Динамо» денется?

- Кто там у тебя директор?

- Агриппина Семеновна Воробьева! – четко отрапортовал Данила.

- Точно, знаю такую, хорошая тетка, заслуженный учитель. – Бесков потер лоб. – Ты ж в Дегтярном переулке, в 127-ой учишься? У вас там еще ребята из милиции и кремлевской охраны по вечерам занимаются?

- Да, школа рабочей молодежи.

- У, «шаромыжник»[14]! – засмеялся Константин Иванович. – Ладно, так и быть, на ближайшие игры отпущу – сколько там тебе надо, когда экзамены?

- Четвертого и восьмого математика и сочинение. Они письменные и надо быть обязательно, работы комиссия проверяет, – облегченно выдохнул Мельник. Похоже, смирился грозный Бес с его грядущим отсутствием. – Потом всякие физики-истории, но они устные и, если… – парень замялся.

- Что «если», договаривай уже, бестолочь, добивай! – обреченно махнул рукой тренер.

- Вот, если бы в школу позвонили и директрисе как-то намекнули, что, мол, можно поставить так, без личного присутствия? Мне ведь и тройки во, – Данила выразительно чиркнул ребром ладони по горлу. – Я бы тогда всего лишь игру с «Крылышками» пропустил, да с тбилисцами. А на всех остальных, как штык!

- Погоди-ка, – вскинулся Бесков, – а в Куйбышев ты с какого-такого перепуга решил не лететь? Если экзамен только четвертого?

- А готовиться?

- Хрен тебе на воротник! – Тренер продемонстрировал увесистую фигу. – Знаю я, как ты готовиться будешь, опять с Масловым загуляешь. И не спорь! – не дал раскрыть Мельнику рот в свое оправдание Константин Иванович. – Молоко еще на губах не обсохло, а туда же, вино и бабы. Значит, так решим. Если завтра с «Крылышками» хорошо отыграешь, я договорюсь и с экзаменами твоими все порешают. Лично генералу Цвигуну позвоню, ему твои анекдоты ну очень понравились. Облажаешься… зашлю туда, куда Макар телят не гонял. Понял? Молодец, тогда дуй переодеваться, ужинай и начинай готовиться к отъезду вместе с основой.

Данила молча кивнул, благоразумно не став уточнять, что покамест, до совершеннолетия, подобной власти – отправить куда-нибудь на периферию – у тренера над ним не было. Формально, Мельник мог послать к едрене фене «Динамо» и спокойно свалить в любой другой московский клуб. Или еще куда.

В конце концов, в плане переходов сейчас действовал закон, который вроде бы запрещал игроку выступать в течение сезона за две команды, но на него смотрели сквозь пальцы. Вон, буквально пару недель тому назад торпедовский нападающий Щербаков преспокойно дебютировал в игре за ЦСКА, хотя в первых турах играл за автозаводцев. И это при том, что период переходов и заявок давно прошел. Даже гневная статья спортивного обозревателя «Известий» Бориса Федосова никак не повлияла на откровенно нелепую ситуацию. Так что, как скажет позже колоритный вор-карманник из «Места встречи»: «Нет у вас методов против Кости Сапрыкина!»