После окончания школы я поступила в Санкт-Петербург. В институт живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина. Долго готовилась, поступление далось тяжело, так как конкурс был большой. Поступила! САМА! Хотя папа пытался подключить свои связи. В Питере у него были знакомые, при чем влиятельные. Со скандалом снова выбила себе свободу. Мне казалось, что я задыхаюсь в доме родителей, когда контролируют каждый твой шаг, это напрягает. Виделись мы редко потому, что он работал в нашем родном городке.

— Хочу вырваться, — говорил он, — но не могу. Ты же знаешь, что учиться меня посылала городская администрация. Вот я и должен отработать эти пять лет.

Я не знаю, что произошло. То ли ждать меня он устал, то ли мужики все одинаковые. Только вернувшись однажды на выходные, я узнала одну оооочень ошеломляющую новость.

— Привет! — я сидела в кафешке, ждала Генку. Мы договорились встретиться в его обеденный перерыв. Но вместо моего молодого человека пришла моя лучшая подружка.

— Привет, Лен, — мы чмокнулись, как обычно. — Мы тут с генной решили пообедать. — Присоединишься к нам?

— Да, я собственно по этому поводу, Алис, — она виновато улыбнулась, присаживаясь напротив.

— Что-то случилось? — на улице весна, еще чуть-чуть, и я закончу второй курс института, наконец, буду допущена в мастерские. А летом мы планировали с Денисенко слетать в Египет, отдохнуть. Планы были радужные, но сбыться им было не суждено.

— Случилось, — Ленка достала сигареты из сумочки, закурила. — Слушай, мы с тобой давно знакомы, дружим со школы. Ты меня должна понять. В общем, — она сделала еще одну глубокую затяжку, — тут такое дело. Генка не придет. Через две недели у нас с ним свадьба. Я беременна, Алис.

Что я могла сказать в тот момент? А ничего! Я не поверила просто.

— Ты шутишь? Вы меня так разыграть решили? — рассмеялась я.

— Нет, Лиска. Какие шутки? Ты в своем Питере пропадаешь, вот мы как-то и сошлись на одной из вечеринок. Переспали, на утро решили сделать вид, что ничего не было. Но нас стало тянуть друг к другу. Мы тайно встречались целых три месяца, а потом я забеременела. Не скажу, что случайно. Ты уж прости меня, но так вышло.

Так вышло. ТАК ВЫШЛО, мать твою! А я осталась в дураках. И вроде Верка меня успокаивала, когда я в слезах кинулась к ней.

— Ты представляешь, а этот пидор даже не соизволил явиться, чтобы объяснить. Послал эту суку.

— Ну ты чего, Алиска. Все забудется. Найдешь себе нового мужика, выйдешь замуж…

И успокаивала она меня, оказывается, таким образом, потому что сама была свидетелем этой истории, даже пособником, а в итоге на свадьбе Леночки Верочка должна была стать подружкой невесты.

— Вот суки, — заявила Аринка, отправляя в рот здоровенную такую виноградину.

— Не то слово! Вот поэтому до тебя у меня подруг больше не было. И говорила я, что наша дружба основана на взаимовыгоде из-за вредности. Насрали мне в душу Верочка и Леночка.

— Я о твоей вредности догадывалась. Отомстила? — поинтересовалась подруга с особым рвением.

— Не-а, их жизнь наказала. Ленка с Генкой развелись спустя три года. У них родился сын, но это не удержало особо сладолюбивого до женских промежностей Геннадия.

— Фу, — скривилась Арина. — Грубо-то как!

— А что? Выяснилось, что Ленка была не единственная, с кем мне изменял этот кучерявый баран. Да и с ней он в любви и верности прожил не долго. Она удерживала его в семье, а потом, видимо, руки опустились. Сейчас уехала куда-то в Краснодар, мальчишке уже девятый год, воспитывает одна. А Верка… — я вздохнула. — Верку я в последний раз видела, незадолго до отъезда. Столкнулись случайно. Стала она дешевой проституткой. Она всегда любила мужское внимание. Связалась с каким-то отморозком, а он стал подкладывать ее под нужных ему людей. Короче, не позавидуешь такому.

— Не фиговенько так, — Арина присвиснула. — Ладно, рассказ твой я еще дослушаю, а мы, наверное, пойдем окунемся в море соленом, в море огромном. Ты со мной? — поинтересовалась она.

— Я всегда с тобой, хорошая моя, — я положила голову ей на плечо. И так стало хорошо-хорошо, словно приобрела то, что утратила целую жизнь назад.

Море, солнце, золотой песок, куча горячих мужчин и две красивые девушки. Хороший сюжет для любого женского романчика. Да я и радовалась этому спокойному наслаждению обществом подруги. За ужином нам передали бутылочку довольно приличного шампанского, как оказалось от нашего соседа. Не знаю почему, но не могла я итальянских мужчин принимать серьезно, хотя и существует поверие, что они хорошие и темпераментные любовники. К новым отношениям я пока была не готова.

— А тебе можно пить? — я наблюдала, как Аринка залпом выпивает целый бокал шампанского.

— В умеренных количествах можно, — промокнула она губы салфеткой.

— И это ты называешь умеренные количества? — усмехнулась я.

— Так если бы нас было двое, то да, много. А тут целая троица! — рассмеялась она. — А с Тимохй ты как познакомилась? Он же не местный.

— Ну, до Тимофея у меня была еще одна история. Помнишь того мужчину, что приходил в ресторан перед тем, как я сбежала? — уточнила я, и получив утвердительный ответ от подруги, продолжила. — Так вот, это и есть моя больная любовь. Владимир Краснослободцев.

День, когда я выпускалась из института, я запомню надолго. Не скажу, что я была самой перспективной студенткой, будущего мне не пророчили известного, но говорили, что перспективы есть, а если не получится, то я легко могу найти себя в преподавательской деятельности. Художнику всегда было тяжело реализовать свои таланты, так как изначально считается, что это народ бедствующий, зарабатывающий копейки на своей мазне. Да и направление у меня было не самое перспективное — пейзажи. Я пробовала писать портреты, но всегда была проблема с глазами потому, что я не могла передать всю палитру чувств и эмоций, что они могли отражать. Обычно за портреты я получала очень низкие оценки, но опять же, преподаватель утверждал, что талант есть, я просто зажата для того, чтобы его раскрыть. Вообще, мир искусства — это очень жестокий мир, где учитываются самые мельчайшие детали. Был у нас мальчишка, вроде писал очень неплохо, вроде старался изо всех сил, вроде даже продал несколько своих картин. А нет — У ТЕБЯ НЕТ ТАЛАНТА! И ты хоть разбейся головой о стену, но главные наши судьи этого самого таланта не разглядели, а соответственно и путь тебе в элиту заказан.

Но, несмотря а то, что я была середнячком, все таки преподаватели меня любили. Особенно был один старикашка Петр Иванович, который любил вытягивать из меня по крупицам душу, чтобы я вкладывала эту крупицу в свою работу.

Вот и когда на руках у меня был диплом, он остановил меня в коридоре и попросил, чтобы я не переставала писать.

— Алисочка, Вам нужно проживать каждую картину. Вы не смотрите на свои отметки, это всего лишь мнение тех, кто не смог в Вас разглядеть перспективу. Вы зажаты, вы комплексуете, что у Вас может что-то не получиться, или получиться хуже. А штамповать картины, как нас заставляют окружающие, Вам не стоит. Вкладывайте душу в свои работы, вы должны влюбляться в них, как в мужчин. И тогда я уверен, что через некоторое время, мы еще услышим Ваше имя.

Я ведь тогда и не придала значение его словам. Подумаешь, у дедули начинается старческий маразм. Но поблагодарив и попрощавшись, впервые решилась с группой отправиться на квартирник, который устраивали выпускники нашего факультета. Я всегда скрывалась в общежитии от таких вот мероприятий, а тут подписалась.

Вроде все проходило как всегда, по обычному сценарию: куча выпивки, пение под гитару, пьяные танцы, философские беседы, даже травкой баловались. И тут появился ОН. Вовка сразу выделялся среди той шумной пестрой толпы, а я смотрела во все глаза и не могла отвести взгляда. И ничего в нем заразе не было такого, но что-то все же приковывало к нему внимание девушек. С одними он был хорошо знаком, и при встрече даже чмокал в щечку, другие просто бросали в его сторону заинтересованные взгляды. Это было странно, но мое болевшего до того момента сердечко от предательства и растоптанных чувств, вдруг снова заколотилось. И при чем так бешено, что я чуть не потеряла сознание.