Марианна с восхищением следила за ораторским подвигом своего юного спутника, который солдаты выслушали не шелохнувшись, слишком удивленные, без сомнения, этой словесной лавиной. Но они отнюдь не расступились, а их начальник спросил:
— Как тебя зовут?
— Зани, синьор офицер. Зани Моччи, а она — моя кузина Аполлония.
— Моччи? Ты из семьи далмацийского курьера, который исчез возле Зары несколько недель назад?
Зани опустил голову, словно под грузом тяжелого страдания.
— Это был мой брат, синьор, и это большое горе, потому что мы до сих пор не знаем, что с ним произошло…
Он, возможно, продолжал бы излияния на эту тему, но один из солдат нагнулся к офицеру, чтобы прошептать ему что-то на ухо, после чего тот нахмурил брови.
— Мне сказали, что твой отец был расстрелян в 1806 году за подрывную деятельность против императора и что твоя сестра, эта Анарелла, которая сейчас так беспокоится, знаменитая кружевница из Сан-Тровазо, не скрывающая ненависти к нам! Не очень-то любят нас в твоей семье, и в главном штабе задаются вопросом, не перешел ли твой брат к врагу…
Дела поворачивались в плохую сторону, и растерявшаяся Марианна пыталась сообразить, как помочь своему юному другу, не выдавая себя. Но мальчик смело шел в лобовую атаку.
— А за что вас любить? — воскликнул он лихо. — Когда ваш генерал Бонапарт пришел сюда сжечь нашу Золотую Книгу и учредил новую республику, все поверили, что он принес нам подлинную свободу!.. А он отдал нас Австрии! И затем снова забрал нас. Только он уже не был республиканским генералом, а императором! И нам только и делали, что меняли императоров! Вас можно было бы любить! Но вы сами не захотели!..
— Вот это да! Ты от горшка два вершка, а язык у тебя здорово подвешен! Я спрашиваю себя, если… Ну ладно, а вот эта, которая только молчит, эта твоя кузина?
Один из фонарей, поднятый над рукавом с галунами, внезапно осветил лицо Марианны. Офицер присвистнул.
— Черт возьми! Какие глаза!.. И какая внешность, какая осанка для кузины такого оборванца! Будто настоящая дама.
На этот раз Марианна почувствовала, что надо пуститься в авантюру и помочь Зани. Офицер был действительно слишком дотошным.
Она решила войти в роль и послала ему кокетливую улыбку.
— А я и есть дама или почти! Как приятно встретить такого умного мужчину, синьор офицер! Вы сразу заметили, что если я кузина Зани, то, во всяком случае, не местная! Я только приехала провести несколько дней у моей кузины Анареллы! Видите ли, — добавила она с важным видом, — я живу во Флоренции, где являюсь горничной у баронессы Ченами, лектрисы ее королевского высочества госпожи принцессы Элизы, великой герцогини Тосканы, да хранит ее Господь…
И она несколько раз торопливо перекрестилась, чтобы показать свое почтение к столь знаменитой особе. Эффект ее слов оказался магическим. При имени сестры Наполеона лицо офицера сразу приняло другое выражение. Он распрямился, потрогал пальцем свой высокий воротник и подкрутил усы.
— Ах вот как? Прекрасно, милое дитя, вы можете похвастаться удачей, что попали на сержанта Рапена, то есть человека, который понимает, что к чему! Другой отвел бы вас прямиком на пост в королевский дворец, чтобы разобраться в деле…
— Так мы можем идти?
— Безусловно! Но вас проводят до конца, чтобы вас не задержал какой-нибудь другой патруль, который не будет знать, как вести себя с такой особой, как вы…
— Но… мы не хотели бы вас затруднять…
— Пустяки! Это доставит нам удовольствие. Если вы возвращаетесь в Сан-Тровазо, то мы идем в том же направлении.
И с нами у вас не будет затруднений с переездом через Большой Канал… и затем, — добавил он значительным тоном, но тише, — в Венеции этой ночью неспокойно. Нам сообщили о сборище заговорщиков! Их полно на юге Италии, и они повсюду рассылают своих агентов, даже сюда! Похоже, что они все карбонарии…
Попробуй-ка узнать их в ночной темноте…
В восторге от самого себя и от того, что он считал светской беседой, бригадир Рапен разразился громким смехом, на который эхом ответили его люди, затем галантно предложил руку Марианне.
Патруль возобновил движение, увлеченный Марианной, которая шла об руку с Рапеном и полным внезапного уважения к своей новой знакомой Зани, смирно державшимся рядом с ней.
Теперь день приближался быстро, ибо летом свет торопится прогнать мрак. Со стороны Леванта небо уже порозовело. Скоро и вещи, и люди, став хорошо различимыми, не потребуют больше бесполезных фонарей. Их потушат.
Несмотря на усталость и беспокойство, Марианна представляла себе весь комизм их странного кортежа.
«Мы должны иметь вид неудачной деревенской свадьбы», — подумала она, тогда как ее неожиданный кавалер молол чепуху и изо всех сил старался договориться о свидании, не давая, однако, возможности понять, что его больше привлекает: ее очарование или положение «близкой ко двору особы»…
Мерцерия вдруг нырнула под высокий свод, прорезанный в большой синей башне с часами и увенчанный колокольней. Когда они вышли из-под нее, Марианна почувствовала себя внезапно перенесенной в страну чудес, настолько красивым было зрелище, открывшееся ее глазам.
Она увидела целое облако белых голубей, летящих в утреннем перламутре, окружающих белоснежной спиралью стреловидную розовую башенку. Она увидела церковь-дворец и дворец — жемчужину, соединяющие их позеленевшие купола и алебастровые украшения, камни нежного телесного цвета и золотую мозаику, мраморные кружева и расцвеченные эмалью колокольни, бесценное убежище праведных евангелистов. Она увидела громадную площадь, оправленную в вышивку аркад и разрисованную мрамором, как гигантская доска для игры в классы. Она увидела, наконец, — между красивым дворцом и зданием, напоминавшим наполненный статуями ларец, перед которым стояли две высокие колонны: одна с крылатым львом, другая со статуей святого, с чем-то вроде крокодила у ног, — обширное голубоватое пространство, заставившее сильнее биться ее сердце: море!
Лодки с латинскими парусами цвета анемона двигались по серебристой глади перед затянутым туманом горизонтом, откуда возникал еще один собор и колокольня, но это все-таки было море, лагуна Святого Марка, где, может быть, Язон ждал ее… И Марианне пришлось сделать отчаянное усилие, чтобы не броситься к этой голубизне, чей терпкий запах доходил до нее…
А сержант Рапен заметил другое. Едва пройдя под сводами Часовой башни, он сразу освободил руку своей спутницы. Дело в том, что показалась кордегардия, находившаяся у входа в королевский дворец, и галантности пришлось уступить место дисциплине.
Он подтянулся и отдал честь.
— Мы уже прибыли, мои люди и я. Что касается вас, синьорина, вы не очень далеко от вашего дома! Но прежде чем расстаться, могу ли я просить вас о новой встрече? Ведь это так жаль, быть почти соседями… и не увидеться больше! Что вы думаете об этом? — прошептал он с поощряющей улыбкой.
— Это было бы очень приятно, господин офицер, — жеманно ответила Марианна с естественностью, которая делала честь ее актерским способностям, — но я не знаю, как моя кузина…
— Вы же не зависите от нее, я думаю? Вы, особа, приближенная к ее императорскому высочеству?..
По-видимому, представления Рапена не отличались от представлений Зани, и за тот короткий отрезок времени, проведенный ими в пути, он просто-напросто исключил мифическую хозяйку Марианны, баронессу Ченами, чье имя, без сомнения, ничего ему не говорило, и принимал во внимание только ее августейшую хозяйку, принцессу.
— Нет, конечно… — заколебалась Марианна, — но я не пробуду здесь долго. В самом деле, мне пора уезжать…
— Только не говорите, что вы уезжаете сегодня вечером! — оборвал сержант, теребя ус. — Вы заставите меня задержать все готовые к отплытию на материк суда. Подождите до завтра… Мы могли бы встретиться снова сегодня вечером, пойти на представление… Стоп, я мог бы раздобыть билеты в оперу, на Феници! Вам точно понравится!
