Она молчит. Губы поджала и на меня даже не смотрит. Я и сам понимаю, что поступаю с Викой не самым лучшим образом, но выхода у меня нет. Я не хочу рисковать и мы с ней договаривались. Даже представлять не хочу, что она действительно беременна. И рисковать тоже не стану.

За раздумьями наша очередь подходит как-то слишком быстро. Вика решительно встает и идет в кабинет, хотя я вижу, как дрожат ее руки, как она опустила голову вниз и обреченно идет дальше, даже не останавливаясь.

— Здравствуйте, — миловидная брюнетка тут же встречает нас с улыбкой.

Вот что я люблю в этой больнице, так это по-настоящему хорошее и профессиональное отношение врачей к посетителям. Помню, как мы с Викой попали однажды в обычную поликлинику. Там врача почему-то решила, раз у моей жены проблемы, она с легкостью может ее заменить на один раз, а то и на несколько ю она ошиблась. И работу ей пришлось искать другую.

Эта девушка точно знает свое дело, потому что едва мы заходим, она обращает внимание не на меня, а на Вику. Смотрит на ее живот и интересуется:

— Расскажете, какова причина вашего визита?

— Тест показал две полоски, мы бы хотели убедиться, что… действительно ли я беременна.

— Понимаю, — девушка улыбается, — долгожданный малыш?

Вика тушуется и сникает под ее вопросом, не зная, что делать дальше.

— Не то, чтобы…

Она говорит это так, что я хочу скрутить докторше голову. Она не могла помолчать?

Вика

— Понимаю, — врач кивает, отворачиваясь и что-то печатая на компьютере. — Проходите, раздевайтесь, — она улыбается мне и указывает на кушетку.

Я делаю, как она велит: иду за шторку и снимаю с себя одежду, ложусь на кушетку. На Ахмеда стараюсь не смотреть, потому что не могу. Даже представить не представляю, что он может сказать мне об аборте, заставить его сделать. Он же может? Я уверена, что да.

— Посмотрим, что тут у нас, — видимо, доктор пытается разрядить и без того напряженную обстановку.

Я ее понимаю. Грозный, под два метра мужчина с бородой, вряд ли вселяет в нее уверенность в том, что все в порядке. Скорее, она нервничает, да и это заметно по ее рваным движениям. И по дрожащим рукам. Я ободряюще улыбаюсь и кладу руки по обе стороны от себя.

На живот капает несколько капель геля, потом я чувствую легкое давление датчика. Замираю и жду, когда она начнет говорить, но доктор лишь молчит и смотрит на экран.

— Ну что там? — Ахмед не выдерживает первым. — Говори, давай!

Она подпрыгивает от неожиданности, а после делает замечание:

— Вы можете не кричать?

— Могу, если ты не будешь молчать.

— Вы беременны, — констатирует она. — Срок пять недель.

Я зажмуриваюсь, ожидая вердикта, но его нет. Вместо этого я слышу хлопок дверью. Открываю глаза и понимаю, что Ахмеда в кабинете нет. От этого почему-то не легче, а страшнее.

Доктор, что осматривает меня, если и удивляется, то не подает виду. Завершает осмотр, что-то записывает, а после, подняв голову, спрашивает прямо в лоб:

— Вы не будете сохранять, правильно я понимаю?

На несколько минут я выпадаю из реальности и не понимаю, о чем она спрашивает.

— Что?

— Аборт делать будете, спрашиваю?

— Нет, — я вскакиваю на ноги и несусь на выход.

Не знаю, что думает Ахмед, но я не собираюсь избавляться от малыша, и плевать, каким он родиться. У выхода натыкаюсь на непонимающие взгляды сразу нескольких пар. Ну ещё бы, несколько минут отсюда вылетел мой муж явно ч таким лицом, что им страшно стало. И мне тоже страшно, потому что я не пойду на аборт.

Ахмеда я нахожу в машине. Он сидит, плотно сжав телефон в руках и даже не смотрит на меня.

— Я беременна, — произношу, чтобы до него дошло.

— Ты что? — уточняет мужчина.

— Беременна, — произношу тихо, зная, что за этим последует.

Мне кажется, что он даже не понимает, что происходит. Он вообще слышал, что врач сказал?

— То есть как? — Ахмед сглатывает. — Мы же планировали…

— Я уже беременна, понимаешь? — произношу и чувствую, как дрожат руки.

Я хочу, чтобы он понимал, что я уже беременна и этого не изменить.

— Мы не можем рисковать.

— Наш сын уже взрослый, Ахмед. Он здоров. И я уверена, что рожу здоровую девочку.

— Ты не можешь быть уверена, — отрезает он.

— Не могу, но я не могу избавиться от малыша.

— Можешь, — чеканит он. — Мы должны делать все, как запланировали.

Вика

Как запланировали — не получится. Я пытаюсь донести это до Ахмеда, но он не слушает меня, разговаривает с докторами по телефону. в чем-то их убеждает, заставляя мое сердце съежиться от страха. Я боюсь, что он просто прикажет мне сделать это, а если откажусь — силком потащит на аборт. Будет ли у нас после будущее? Я уверена, что нет, но молчу, не желая подливать масла в огонь. Будет, как будет. Уверена, Ахмед прислушается не только к разуму, но и к сердцу.

Я перечитала кучу литературы, советовалась с докторами, узнавала. Синдром Дауна не передается по наследству и то, что так произошло с мамой и бабушкой Ахмеда — совпадение. Об этом же говорят и доктора, отказываясь проводить мне ЭКО с выбором пола малыша.

Я не знаю, сколько длятся эти препирательства, может день, может два, а может неделю. Это время я все равно не живу. Существую. Пытаюсь сделать вид, что все хорошо, что я не нервничаю, а еще мне плохо. Беременность дает о себе знать утренней тошнотой и дикими спазмами в желудке. Я хочу этого ребенка не смотря ни на что. И готова требовать у Ахмеда разрешения его родить.

Правда, как это сделать я пока не знаю. С тех пор, как он узнал, что я беременна, мы даже спим по разным комнатам. Ахмед в нашей спальне, а я в детской. Не могу себя заставить пойти к нему, лечь рядом и не начать говорить, убеждать, плакать. Я хочу сказать так много, что в горле образуется ком. Разве можно так? Знать, что твой ребенок уже растет в животе, относится к нему, как к чему-то неодушевленному? Наверное, да.

Мужчины по-другому воспринимают беременность женщины. И когда она уже привыкает к малышу, начинает его любить и души в нем не чаять, они только воспринимают малыша в животе, как живое существо, а не что-то призрачное. Я пришла к этому выводу, пока Ахмеда не было дома несколько дней. Он уехал, не сказав куда и когда вернется. Сказать, что я не волновалась не могу, потому что сердце предательски стучало в груди. Я боялась, что Ахмед не вернется. Оставит нас с ребенком одних и только спустя несколько недель я узнаю, что мы в разводе.

Смешно, конечно же, но я действительно так думала и с каждым днем, когда его не было, плакала, сжавшись в комок на нашей кровати. Ибрагим, конечно же, понимал, что что-то не так. Видел, что я страдаю, плачу, нервничаю и тоже капризничал. Отказывался от еды, а на третий день отсутствия отца у него поднялась температура без каких-либо симптомов. К утру ее, конечно же, не было, но я успела переволноваться и даже несколько раз брала в руки телефон, чтобы позвонить Ахмеду, но так его и откладывала.

Ахмед приехал вечером. От неожиданности я подпрыгиваю на месте и растерянно смотрю на мужчину, который остановился в дверях гостиной. Он тяжело смотрит на меня, потом переводит взгляд на сына и на его лице отпечатывается улыбка. Ахмед подходит ближе, останавливается в нескольких шагах и приседает рядом с малышом.

— Ну, привет! — мужчина широко улыбается и протягивает сыну руку. — Скучал по мне?

Тот кивает и протягивает отцу руку в ответ. От этого жеста мое сердце замирает. Я хочу, чтобы у нас все было хорошо и Ахмед успокоился, но кажется, это будет еще нескоро. Как только он заканчивает общение с сыном, поднимается и делает шаг в мою сторону. А потом еще шаг и еще до тех пор, пока не оказывается рядом. Он кладет руку мне на талию и притягивает к себе, зарывается носом в волосы и выдыхает на ухо:

— Я скучал.